— От кого получит: от Бога или дьявола?
— Для человека не будет никакой разницы, пока его держат в дураках.
— Кто держит?
— Карабас Барабас. Ха-ха. Судите сами, современное человечество живет на Земле уже несколько тысячелетий, но ни на шаг не продвинулось в изучении космических законов и истинных целей своего бытия. Единственный закон, известный большинству людей на этой планете, это «закон падающего бутерброда». Но никто даже не пытался объяснить его. Человечество родилось как будто вчера и ничего не признает кроме ярких игрушек. Вы никогда не задумывались, зачем древние шифровали свои знания? Правильно, это была защита от дураков… А давайте, Александра, раскинем картишки… Я погадаю вам.
— Я не верю в гадание.
— Веры не требуется, мы не в церкви, а, так сказать, на пороге ее антипода.
Натан зажег черные свечи. Накинул темно-фиолетовый шелковый балахон с капюшоном и заговорщицки подмигнул, мол, «что поделаешь, этот ритуал придумал не я…», затем выложил на перламутровую столешницу большие пестрые карты рубашками вверх, испытующе глядя в Сашкины глаза. И она вновь подумала, что когда-то видела эти мертвые, пойманные в сеть морщин глаза, похожие на двух рыб: угольно-черную и блеклую, как истертая монета.
— Итак, больших арканов — двадцать два. Двадцать два весьма коварное число. Позвольте показать вам любопытный расклад Таро. Считается, что карты Таро — это фрески, пояснительные картинки в храме посвящений. Они наглядно объясняли неофиту суть учения. Их располагали попарно, по обе стороны коридора, и вся нумерология немного сбивалась, но лишь на первый взгляд. Считайте себя юной жрицей, посвящаемой в таинства, а главная добродетель новичка — послушание. Итак первая карта у вас уже есть. Это «Волшебник», или «Фокусник», он же мудрец, Верховный Маг. А кто следует за ним? Правильно. «Дурак». Если «Дурака» положить на первое место в колоде, а другие карты выложить в ряд слева направо, то можно обнаружить, что «Дурак» идет к другим персонажам, как бы проходя через карты. У «Дурака» — повязка на глазах. Он молод и отважен, но глуп и духовно слеп, зато уж и герой из него получается отменный, ведь он даже не догадывается, что все его приключения лишь сон, сон с закрытыми глазами.
— Но ведь «Джокер» побивает все масти.
— Вы правы, в душе «Дурака» живут надежда, вера и любовь. Если бы он знал, что весь мир иллюзия и шутка космического фокусника, он стал бы мудрее, но уже никогда не смог бы любить и верить. В магических операциях часто используют силу кольца. «Дурак» открывает колоду, он же закрывает ее, завершив один круг, он как бы переходит на новый уровень. Так что наш дурачок поистине «круглый». И в этом тонкая ирония авторов и первых рисовальщиков карт.
— Век учись, дураком помрешь, — подсказала Сашка.
— Абсолютно верно. Вопрос в том, сколько кругов успеет проскочить «Джокер», ведь он успевает побывать и в раю и в аду, и в облике грозного вояки и в рубище отшельника. Обратите внимание, при таком парном раскладе карты не только объясняют друг друга, но даже выстраиваются в стройную философскую систему. Далее пойдет вторая карта «Жрица» и сразу двадцать первая карта, ее объясняющая. Она называется «Мир». Видите прекрасную парящую женщину? Это вечно юная душа мира. Ведь вы тоже летаете по ночам? Верно?
Вот третья и двадцатая карта, и так до конца. Человек проходит через все карты, как сквозь двери, не минуя ни одной, не нарушая предначертанный порядок. Карты всегда знают больше, чем говорят. Давайте заглянем в ваше ближайшее будущее…
Натан выложил карты крестом.
— Снимите любую карту.
Сашка перевернула пестрый прямоугольник и вздрогнула: ухмыляющийся скелет косил поникшую траву вперемежку с розами, на двух других картах оказались черви и пики.
— Рядом с картой вашей судьбы находится чаша и воинский знак, Грааль и копье Лонгина.
— Грааль?!
— Да… Хотя чаша — атрибут Мага на первой карте, и больше приличествует волшебнику, чем журналистке. Видите у него в руках жезл, а на столике разложены волшебные предметы, символы четырех стихий. Чаша Грааля — это воды вечности, омывающие наш тленный мир. Итак, вы сняли тринадцатую карту. Это «Смерть», но не стоит пугаться, видите, карта перевернута вверх ногами. В таком положении она означает всего лишь серьезные перемены в жизни. Вы, как змея, сбросите кожу и обретете опыт. Это несомненный намек на вашу скорую свадьбу.
— Свадьба со смертью, — задумчиво произнесла Сашка, вслушиваясь в странные ощущения. Она сидела опершись на низкий столик локтями. Натан стоял за ее спиной, выкладывая карты перед ней. Что-то мягко коснулось ее влажных от купания волос. Сашка резко обернулась: рука Натана не закончила своего движения по ее распущенной гриве. Его губы кривились в страдальческой усмешке, глаза остекленели, как у лунатика.
— Натан!
Он вздрогнул, резко провел рукой по глазам и лицу:
— Пожалуй, не стоит больше гадать, я хочу сделать вам подарок, Саша.
В сумраке сада Натан срезал несколько белых и темных роз и подал Сашке тяжелый от росы букет.
— Знаете ли, я поэт в душе. Роза — символ вечности и мистической чистоты, цветок Изиды, а также тайный, деликатный знак женственного начала в саду Эроса. Вы — роза, Александра, а разве надо слушать, что говорят цветы?
— Ах, вот вы где! — Илья вышел из-за кустов на голос Натана, с беспокойством оглядывая букет. — Натан, здесь шесть роз. Это к несчастью.
— Шесть — мое любимое число. Но если вы суеверны, как все влюбленные, советую разделить их на два букета.
Ночное шоссе было пустынно. Темнота расступалась перед мчащимся на первой скорости «фордом», и черные тени боязливо шарахались по обочинам и кюветам.
— Что тебе нагадал этот картежник? Ты вышла бледная, как утопленница. Так и знал, что нельзя оставлять вас наедине. — Илья ревниво наблюдал за Сашкой.
— Так… Сущие пустяки: меня ожидает скорая перемена в жизни. А все-таки, кто он?
— Обыкновенный богдыхан: владеет всем, что движется в пределах досягаемости его кошелька. Скупает оптом мозги и дарования, и мы с тобой, между прочим, существуем на его денежки. Москва, эта обжорная лавка, утыканная двуглавыми орлами, — его провинция.
— А откуда у него деньги?
— Натан получает их у «сильных мира сего» под свои проекты.
— Какие?
— Знаешь, что такое лингвистическая «мета»? Это когда человек говорит «эта страна», вместо того чтобы назвать ее по имени, или, к примеру, бандюка, захватившего школу, называет «борцом за свободу». Натан на своем канале вправляет мозги обывателям, моделирует политические ситуации и общественное мнение. Он — маг и гипнотизер. И я не удивлюсь, если узнаю, что деньги к нему текут прямо из преисподней или что он обращает в золото обыкновенное дерьмо. Только знаешь, Санти, не суйся туда, а то тебе отхлопнут нос вместе с головой.
Глава третья
Москва бьет с носка
Алексей поднялся с мокрого асфальта, отирая лицо и хлюпающий нос. На пальцах алела кровь. «Москва бьет с носка». Прежде он не верил этой пословице. «Сука, вот сука», — бормотал он, втягивая носом бензиновую гарь с остатками крови. Несколько минут он стоял, задрав голову, оглядывая сусальные теремки и гребешки Ярославского вокзала.
Он всегда любил Москву. Еще ребенком представлял где-то далеко, среди глухой волчьей тьмы великий, залитый огнями город, не знающий ночи. Этот город хранил необозримую для его детского ума тайну: Белый сфинкс с всезнающей улыбкой держал в лапах красный Кремль и безмятежную синюю реку с садами, дворцами, с хрустально-подсвеченными мостами и храмами на пологих берегах. Все надежды, знамения и сны когда-то огромной страны летели сюда, в Москву. В Москву… Он верил в Москву, как араб в Мекку, а буддист в Шамбалу, как язычник — в солнце, как верят на Руси в чудотворную икону, верил бессловесно: темной, глухой народной верой.
Со дня его последней встречи с Москвой прошло несколько лет. Белый город заплыл сверкающим неоновым жиром, почернел с лица, превратившись в огромное кипящее торжище.
Забыв про бидон с черникой, оставленный на обочине, Алексей брел прочь. Он все еще не мог пристроиться в лад торопливой, тесно слитой людской реке и тормозил всеобщее целеустремленное движение. Об него спотыкались, били плечами, лупили по ногам тяжелыми сумками и раздраженно шипели. Но если кому-то доводилось оглянуться, чтобы устыдить хулигана, то скандал испуганно стихал сам собой. И было чего испугаться. Лицо парня было располовинено, как разрубленная саблей икона. Правая сторона — юная, чистая, высветленная строгостью и печалью. Взгляд из-под собольей брови до краев наполнен ладожской синевой. Левая половина — ущербная, высосанная, мертвенно-опавшая. Это мог быть след тяжелого ранения или ожога, содравшего кожу с лица, словно кору с березы.
