— Крест святого Варфоломея… — Мария Эмилия молча размышляла над чем-то в течение нескольких секунд. — А какое значение может иметь крест мученика для обезумевших убийц?
— Этого я не знаю, Мария, — ответила Беатрис. — Чтобы понять это, нужно знать, что у них на уме. Но если это сможет тебе чем-то помочь, я могу тебе сообщить, что в течение многих веков и по всему миру люди наносили этот крест на свои ладони, чтобы защитить себя от действия сил зла.
— Это похоже на какое-то языческое суеверие.
— Да, но разве не ты мне только что сказала, что масоны используют всевозможные символы и странные ритуалы? Мне кажется, вполне резонно предположить, что и этот крест является одним из их символов, тем более что он обнаружен на ладонях убитой графини.
— Да, это верно… Я поговорю об этом с Хоакином.
Мария Эмилия с тревогой посмотрела на Беатрис. Они только что разговаривали о масонах, и Мария Эмилия нисколько не сомневалась: Беатрис не знала, что ее отец тоже был масоном и что именно это и стало причиной его смерти — как и смерти матери Беатрис. Но вдруг Беатрис об этом все-таки знала?
Судя по реакции Беатрис, ей это было все-таки неизвестно. Тем не менее Марию Эмилию охватило беспокойство. Ее очень удивляло, почему Беатрис читает книги подобного содержания, обычно не вызывающие интереса в столь юном возрасте. Однако Мария Эмилия все же была рада, что заговорила с ней об этом преступлении, потому что от Беатрис она узнала совершенно новую для нее информацию о перевернутых крестах.
— А ты знаешь что-нибудь еще о святом Варфоломее или об этом его символе?
— Больше я ничего не помню, но могу посмотреть в той книге. Если найду там что-нибудь новое, я тебе сообщу.
К ним подошла Фаустина и стала упрекать Беатрис в том, что та ведет себя не совсем учтиво.
— Прошу тебя пойти со мной и выразить графу свои соболезнования.
— Как скажешь. — Беатрис украдкой подмигнула Марии Эмилии и высвободила свою руку из ее руки.
Прошло уже больше недели с момента трагической гибели графини де Вальмохады, а Фаустина все никак не могла забыть о ней ни на минуту. Она заказала в монастыре Ла-Реэнкарнасьон богослужение за упокой души графини на девятый день после ее смерти, а еще каждое утро ходила на первую мессу, на которой присутствовали лишь двенадцать монахинь и священник.
Стоя этим утром в храме на коленях, Фаустина — все еще в траурных одеждах — со скорбью думала о своей погибшей подруге и молилась о ее душе.
Во время причащения она вспомнила о перевернутых крестах, которые убийцы вырезали на ладонях ее подруги, и, устремив свой взор на апсиду, украшенную искусной резьбой, попросила у Господа утешения для графа и милосердия к графине — чтобы принял ее Господь в Царствие Свое.
Когда богослужение закончилось, Фаустина задержалась в храме на несколько минут, чтобы еще немного помолиться, а затем вышла наружу, где возле кареты ее ждали кучер и охранявший ее стражник.
Она села в карету, не заметив двоих мужчин, которые следили за ней уже несколько дней.
Однако когда она крикнула кучеру, что можно ехать, не последовало никакой реакции с его стороны. Она позвала его по имени — и опять тишина. Тогда Фаустина открыла дверцу, намереваясь узнать, что случилось, — и тут в карету ворвался какой-то мужчина, который тут же с силой зажал графине рот. Он выкрикнул какую-то команду, и карета помчалась вперед. Фаустина успела увидеть в окошко краем глаза лежавшие на мостовой две фигуры — тяжело раненного кучера и стражника с перерезанным горлом.
Посмотрев на крепко державшего ее мужчину, она с ужасом поняла, что это может быть один из тех масонов. Она с яростью попыталась вырваться, но у мужчины была железная хватка. Фаустина почувствовала на своем лице его дыхание, и ей показалось, что от него исходит ненависть и смерть.
— Не шевелитесь, иначе немедленно умрете! — Энтони еще сильнее вцепился в графиню после ее новой попытки высвободиться. Он, не отрываясь, смотрел на ее лицо — его поразила ее удивительная красота. — Вы очень красивая и, конечно же, придетесь по вкусу моему господину. — Он злобно рассмеялся. — Томас! — крикнул он, наклонившись к окошку. — Подгони лошадей! Нам нужно исчезнуть отсюда как можно быстрее и привезти ее в наш дом!
Тяжело раненный масонами кучер графини де Бенавенте успел заметить, что карета помчалась вниз по улице в южном направлении. Он с большим трудом поднялся на ноги, зажимая рукой рану на животе, из которой обильно струилась кровь. Оказавшиеся неподалеку прохожие предложили ему свою помощь, однако он стал настаивать на том, что ему необходимо срочно добраться до площади Вега, где находился особняк его госпожи.
Его усадили в торговую повозку — одну из тех, которые остановились, привлеченные возникшей сутолокой, — и, грохоча колесами по мостовой, повозка помчалась в сторону площади Вега.
Его так сильно трясло из-за большой скорости, что ему казалось: при каждой встряске из него выходит частичка жизни. Торговец, взявшийся срочно довезти его до резиденции графа де Бенавенте, так серьезно отнесся к его просьбе ехать побыстрее, что кучер графини даже начал бояться, что на очередном повороте он может вылететь из повозки. Он с тревогой посмотрел на свою рану, и ему показалось, что он видит свои кишки. Боль была такой сильной, что он в конце концов потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то увидел вокруг множество знакомых лиц. Его тут же засыпали вопросами: все присутствующие были очень встревожены. Среди них кучер увидел и графа де Бенавенте, а еще его подругу и соседку Марию Эмилию, которая, едва узнав о случившемся, тут же отослала двоих слуг поставить в известность Хоакина и Беатрис.
— Объясни нам, что произошло, и быстро!
Кучер, перед глазами которого снова поплыли круги, узнал голос дона Франсиско де Борха, своего хозяина.
— На нас напали… двое мужчин… похожие на иностранцев… — Кучер закашлялся, корчась от боли. Прошла целая минута, прежде чем он снова смог говорить. Он посмотрел на графа. — Это произошло у входа в монастырь Ла-Реэнкарнасьон, когда закончилась месса.
— А вы со стражником что, не могли защититься?
— Они подкрались к нам совершенно незаметно. Напали на нас со спины, когда мы уже поднимались на передок кареты. Стражника они сразу убили, пытались убить и меня, но мне повезло. Все произошло так быстро…
— Немедленно отнесите кучера в его комнату, — приказал граф слугам. — За врачом уже послали, он скоро придет.
Франсиско подошел к Марии Эмилии, и они стали обсуждать, как им теперь поступить. Их обоих ошеломило похищение Фаустины, однако они были настроены сделать все возможное и невозможное, чтобы как можно быстрее ее разыскать.
Граф приказал оседлать двух лошадей: он хотел отправиться в здание суда, чтобы найти там Тревелеса и предложить ему отправиться вместе на поиски Фаустины. Нужно было спешить, потому что убийцы наверняка попытаются побыстрее реализовать свои жуткие планы.
Как только Тревелес узнал от прибежавшего слуги о отучившемся, он решительно взялся за дело. Была только одна возможность своевременно найти и спасти Фаустину — немедленно отправиться в посольство Англии и любой ценой разузнать там о местонахождении Томаса Берри и Энтони Блэка. Хоакин был уверен, что такая информация в посольстве имеется.
Выйдя из здания суда, Тревелес столкнулся с приехавшими к нему Марией Эмилией и Франсиско. Они не стали тратить время на излишние разговоры: все трое понимали, что Фаустине угрожает серьезная опасность и что действовать нужно как можно быстрее.
Тревелес в двух словах объяснил им, куда направляется и зачем, однако умолчал о том, как он собирается раздобыть там нужную ему информацию. Франсиско тут же вызвался поехать в английское посольство вместе с Хоакином, но тот не согласился и попросил их обоих подождать его возвращения в своем кабинете.
— Немедленно сообщите донье Кэтрин, что мне нужно срочно ее увидеть. — Галопом проскочив через ворота во двор посольства, Тревелес на глазах у удивленных слуг ловко остановил лошадь прямо у двери дома. Он решительно спрыгнул на землю и подскочил к двоим стражникам, охранявшим вход.
Они провели его в вестибюль, и там он стал ждать Кэтрин, нервно расхаживая из стороны в сторону и лихорадочно размышляя над тем, как он мог бы заставить ее выполнить свою просьбу. Он знал, что Бенджамин Кин уже вернулся из Англии.
Мало того, что необходимо было добиться его согласия предоставить нужную Хоакину информацию, нужно было сделать это очень быстро.
Наконец появилась Кэтрин. Подойдя к Хоакину с недовольным выражением лица, она стала шептать ему на ухо:
— Я же вам говорила, что мой муж уже вернулся. Здесь нам встречаться нельзя, иначе у него возникнут подозрения. Пожалуйста, уходите… — Она стала подталкивать Хоакина к выходу.
