Ознакомительная версия.
Я понял, чего стоит Севела Малук, чего он боялся, на что уповал, и что побудило его дезертировать.
С самых молодых лет он боялся прожить жизнь ничтожно, среди тысяч тех, кем равнодушно управляют. К величию офицер Малук вовсе не имел склонности. Недаром он столько лет довольствовался второстепенными должностями. Впрочем, карьера Малука была хороша, это надо признать.
Теперь сведите все это воедино, претор. Образованный, небедный, совестливый, малорелигиозный молодой офицер встречает таких людей, как Амуни с Пинхором. Он видит философов-практиков, творцов человеколюбивого и рационального учения. А после Малуку велят отправить в казематы крепости Антония других людей из той же конгрегации. До сей поры Малук лишь удивлялся галилеянам да, не признаваясь себе в том, примеривал на себя их учение. Но вот ему приказали участвовать в деле, по его разумению, грязном и бессмысленном. И тогда он поступил безоглядно и решительно – известил галилеянскую общину Тира об угрозе, а после дезертировал.
О Нируце же вот что скажу. Слишком много свободы Светоний дал ему. Нируц, извольте видеть, самолично теперь рассылает декурии и центурии Службы, самолично вершит расправу над сектантами и, не спросясь Светония и Вас, решает, что на благо Провинции, а что во вред. Он посчитал, что секта галилеян может рассердить Рим, а потому ее надобно искоренить. Конечно же, не об интересах Рима думал этот хитрец, когда намеревался уничтожить Тирскую общину! Он полагал, что если галилеян Тира не станет, так и проконсул Азии потеряет к галилеянам интерес. Ну ни глупец ли? Я этих братьев-галилеян ничуть не опасаюсь. Их секта не может навредить Риму. В Провинции десятки таких сект, и ни одна из них до сих пор Рима не потрясла. Нируц вбил себе в голову, что галилеяне влиятельнее прочих сект. И еще ему возомнилось, что он смог разглядеть рождение победительного канона. Нируц устроил самодеятельное расследование, совершал подлоги, терял людей в нападениях на зелотов – все для того, чтобы скрыть от Вас и Марка Светония свою интригу. А теперь еще он неоправданно жестоким приказом толкнул своего протеже к дезертирству. Я буду рекомендовать наместнику избавиться от Нируца. Хлопот от него больше, чем пользы.
Что же до галилеян – не тревожьтесь о них, претор. Слишком малочислены они, что бы там ни выдумывал Нируц. Эта секта может укрепиться. Так что с того? Положим, галилеяне станут признанной конгрегацией. Так что с того, претор? Чтобы новый канон объединил всех джбрим, должны пройти десятилетия. Галилеяне за эти годы погрязнут в противоборстве различных толкований. Они – неизбежно! – породят новую ритуалистику. И сила ясных положений истает во многословии, а доброта канет за пышностью вновь изобретенных обрядов. А может быть, галилеяне станут влиятельнее, чем периша и саддукеи. Но к тому времени братья-галилеяне не будут уже сообществом гуманных рационалистов. К тому времени их вероучители передерутся в пустословных диспутах. Галилеяне непременно расширят и усложнят свой канон, они не избегнут путаницы толкований. Они, разумеется, найдут и основоположника своего канона. Галилеяне выберут (а вернее всего – выдумают) фигуру попроще. Рассудят, что любое усложнение образа духовного предводителя только повредит молодому догмату. На место верховного вероучителя будет поставлена некая туманная фигура без пороков. Существо чистое и светлое, как хорошенько выкипяченное молоко.
Таково свойство религиозных союзов: они утрачивают чистоту, когда превращаются в официальные конфессии. И галилеяне, буде им суждено укрепиться и умножиться, не избегнут подобного перевоплощения. Они камня на камне не оставят от умопостроений основоположников, и имена тех основоположников забудут. А помнить будут другие имена – честолюбцев и политиканов. Изначальные тексты они перепишут не один десяток раз, а первые редакции их проповедей будут подвергнуты самой дотошной ревизии.
Риму же галилеяне не угроза, претор. Рим пережил самнитские войны, натиск Ханнубала и иные беды. Переживет и галилеян
Но вот что я скажу Вам: их учение было бы на пользу Риму. Наше государство миновало пору расцвета, увы. Риму недостает универсального канона. Такого, что мог бы распространиться на все земли, ему подвластные. Риму хорош был бы незамысловатый, поощряющий смирение монотеизм. Верование, которое собрало бы под руку Рима лангобардов, галлов, венедов, бастарнов и германцев, англов, готов, вандалов, аланов и парфян. И пусть бы такое верование породили джбрим – отчего нет? Нируц полагает, что рациональный и милосердный догмат сулит Провинции процветание. Так отчего же отказывать в подобном Великому Риму? Рим бескраен и могуч, но разве не было таким царство Александра?
И вот еще что о Малуке, претор (я много рассуждаю о нем, это потому, что мне симпатичен этот храбрый молодой человек, я сожалею, что ему пришлось умереть). Парень попросту занялся не своим делом, когда вступил в Службу. Много лет тому назад мы с Помпонием Флакком и Элием Гратом создавали Внутреннюю службу канцелярии наместника в Сирийской Провинции отнюдь не для пестования местных патриотов. Служба учреждалась для истребления зелотов, и только. А Малук вообразил, что, вступив в Службу, он станет оберегать благополучие и достоинство джбрим. И когда Малук бросился спасать тирских галилеян, он тоже сглупил. Он занялся не своим делом, и вот он мертв.
Вы говорите, что канат надрезали? Разумеется, надрезали! Малук был обременителен для галилеян. Такие, как он, непредсказуемы. Вчерашний офицер, порвавший со служебным долгом, коллегами и наставниками – с кем он порвет завтра? К тому же галилеяне не враждуют с властями, а Малука бы им пришлось прятать. Да, безусловно, добродетельный Амуни, высокообразованый Пинхор и благородный Ют рады были бы отдать долг благодарности Малуку. Они духовные учителя галилеян, они могут позволить себе роскошь великодушия. Но вот Анания Шехт – человек практического склада. Он, как видно, рассудил иначе. Допускаю, что он колебался. Иначе к чему было так долго держать Малука в своем доме? Но все же трезвый расчет взял верх над благодарностью, и Малука устранили. Надрезали канат, тот и оборвался. Малук разбился насмерть, и теперь у галилеян Дамаска нет большой заботы. Но я уверен, мой Бурр, что миф об обращенном Малуке останется. Ведь насколько неудобен был галилеянам Малук-изгой, Малук-дезертир, настолько же хорош стал мертвый, вернее будет сказать – невидимый Малук. Малук-легенда, красивая история об обращенном капитане Внутренней службы. Галилеяне наверняка сохранят и детализируют эту легенду. А потом появится человек, который присвоит жизнь Севелы Малука, но зваться тот человек будет по-другому.
А молодого человека жаль. Парень подавал надежды. Но в его лета пора бы уже понимать жизнь и людей. Дурашка – вообразил, что галилеяне это «новые люди». Да нет ничего нового под небом, мой Бурр. Через многие годы риторы и летописцы представят галилеян праведниками и припишут им добродетели, доселе в людях незамеченные. Но человеческая природа неизменна. Галилеяне – рационалисты, а отнюдь не «новые люди». Малук этого не разглядел и заплатил жизнью за свой порыв. Впрочем, не торопимся ли мы хоронить Малука? У трупа, что нашли под городской стеной, было изуродовано лицо. Тело спешно погребли, и никто теперь не может утверждать, что это было тело Малука. Вы пишете, что рядом с трупом нашли именной жетон капитана Службы. Занятная деталь. К чему, скажите на милость, изменнику и дезертиру носить в одежде жетон, который при обыске выдаст его с головой? И, коли можно предположить, что галилеяне избавились от Малука, подстроив его гибель, то можно представить и другое – они использовали гибель иного человека (или тело погибшего ранее), дабы убедить власти в смерти Севелы Малука. Отчего галилеяне выбрали такой необычный способ убийства? Не для того ли, чтобы стражники нашли тело поскорее? А может быть, Шехт приметил слежку? Галилеяне расправились с Малуком или вывели его из Дамаска. И в том и в другом случае изуродованный труп с именным жетоном должен был убедить Службу в том, что больше нет надобности искать Малука. Поразмыслите над этим, претор.
Назначение Ваше в метрополию – дело решенное. Коли богам будет угодно, так через пару месяцев я встречу Вас на пристани Неаполя. Вы теперь нужны мне в Риме, мой друг. Божественный Кай Юлий затеял в Британии дело, на мой взгляд, сомнительное. Я, как мог, уговаривал принсепса не посылать галльские легионы в Британию, но Калигула слушать меня не стал. Британский царь Киннобеллин противится возведению наших прибрежных укреплений на юге земель тринобантов. Принсепс посылает туда два легиона, а между тем за спиной у нас остаются германцы, наглеющие от года к году. Боюсь я, что зимняя кампания на Острове окончится бесславно. Галльскими легионами следовало бы укрепить северный фронтир, а не посылать их в Британию. Германцы, случись такое, что Киннобеллин потеснит нас на Острове, могут потрепать северные армии. Те остаются без жалования уж второй год, а не пополнялись и того больше. Так вот: коли на северном фронтире станет худо – тогда партия Лепида непременно поднимет голову. А Кассий Херей и Корнелий Сабин станут интриговать против меня в полную силу. Эти мерзавцы не упустят возможности свалить консуляра Меммия. Ему поставят в вину то, что он поздно навел переправы на Рейне. Меммий же – моя креатура, на Палатине это знают. Лепид со своими прихвостнями Хереем и Сабином станут очернять меня перед принсепсом. Божественный Кай Юлий назначил Херея трибуном преторианцев, и тот совсем потерял голову от спеси. Я не доверил бы Херею и миски с брюквой, не то что преторианцев. Не пришлось бы принсепсу жалеть о том, что он возвысил этого вероломного человека.
Ознакомительная версия.
