– Что вы говорите… точно такое же убийство? – У Шарлотты от волнения сел голос, словно ей сдавило горло.
– Точно такое же, – убежденно заявила хозяйка. – Убитая тогда тоже была привязана, пальцы и ногти у нее были сломаны и вывихнуты, подвязка на руке, тело облито холодной водой… голова, плечи, волосы…
Мисс Фитцджеймс охнула, словно ее больно ударили, а Эмили испуганно посмотрела на сестру.
Наступило молчание, холодное и пугающее. Наверху скрипели половицы: кто-то ходил в комнате над ними.
– Кто же это сделал? – с трудом выдавила сквозь похолодевшие губы Шарлотта.
Матушка Бэйнс пожала плечами:
– Один Господь знает. Его так и не нашли. А потом полиция прекратила поиски. Так сделают и сейчас, если никого не поймают.
– А что… что за девушка была убита? – хрипло спросила миссис Рэдли, тоже начавшая от волнения терять голос.
Бэйнс покачала головой:
– Имени ее я не скажу. Забыла. Она была молоденькая, только начинала. Может, это даже была ее первая неделя. Бедняжка, такая хорошенькая, лет шестнадцати или семнадцати, не больше, как говорили. – Лицо ее вдруг сморщилось от жалости. – Странно, но газеты мало об этом писали. Правда, это было еще до Джека Потрошителя. Теперь все уверены, что виновата полиция. Никто не хотел бы оказаться сейчас на месте полицейского! – Она повела плечом и посмотрела на Эмили: – Так тебе нужна комната или нет? Мне некогда тут рассиживаться с вами и болтать.
– Нет, спасибо, – вмешалась миссис Питт. – Не сейчас. Мы должны подумать. Может, это совсем не то, что нам нужно.
Она поднялась и встала у стула, держась за его спинку – колени у нее дрожали, – затем направилась по коридору к выходу и вскоре была уже на Чиксэнд-стрит. За нею, как в полусне, следовали Эмили и Таллула. Холодный ветер хлестнул Шарлотту по лицу, словно дал ей пощечину, но она едва почувствовала это.
Питт плохо спал предыдущую ночь. Он лежал без сна, боясь пошевелиться и разбудить Шарлотту. Когда жена нервничала, ее сон был чутким. Если кто-то из детей заболевал, она просыпалась от каждого звука и шороха и мгновенно вскакивала. После второго убийства она заметила, что у Томаса начались ночные кошмары и он потерял способность отдыхать. Если он будет ворочаться, это ее разбудит.
Суперинтендант лежал в темноте, глядя, как на потолке играют блики света от уличных фонарей, проникающие через щели в портьерах. Засыпая, он всегда видел отчаянное лицо Костигана, его презрение, жалость к самому себе и страх. Почему он признался в том, что убил Аду, если не делал этого? А эти его слова: «Я погубил ее?» – что он имел в виду? Могут ли они означать, что сутенер ответственен за поведение и поступки своей работницы, а значит, и за ее смерть тоже, пусть и косвенно? Альберт признался, что между ними была ссора и он ее ударил. Может быть, от его удара Маккинли просто потеряла сознание и совсем не он убил ее? Он отрицал, что был жесток с ней и ломал ей ногти. Отрицал даже то, что надел ей на руку подвязку для чулок, что само по себе не было преступлением или оскорблением личности, как и вода, вылитая на ее тело.
И разумеется, Костиган не имеет отношения к убийству Норы Гаф.
Кто же этот светловолосый человек, которого видели входившим в комнату Норы незадолго до убийства? Как он мог уйти, никем не замеченный, когда рядом было не менее десятка людей, которые никак не могли не видеть его?
В голове Томаса вертелись слова Яго Джонса. Не в них ли ответ… Уходя, убийца был настолько не похож на себя, что его никто не узнал. Или же… он вовсе не уходил!
Белокурые волнистые волосы – не парик ли это? Что, если преступник сменил пальто и цвет волос? Его натуральные волосы могли быть любого цвета. Но тогда куда девались пальто и парик?
Питт решил, что должен вернуться на место убийства и снова допросить всех, кто там находился, узнать, не помнят ли они кого-нибудь, чьи волосы могли показаться им похожими на парик.
Хотя как им удалось бы это заметить? Парик можно сунуть в карман. Правда, карман брюк слишком мал, чтобы спрятать в нем парик, он сразу же оттопырится… Возможно, кто-то запомнил пальто убийцы? Не у всякого на Мирдл-стрит длинные пальто, да еще хорошего покроя.
Какие еще были у преступника возможности не уйти сразу, а подняться, например, на другой этаж дома? Суперинтенданту не пришло в голову поговорить с женщинами на втором этаже. Все они, наверное, были заняты клиентами. Присутствие полиции внизу отпугнуло бы новых клиентов, но те, кто остался в доме, могли проводить время в свое удовольствие – все равно им нельзя было уйти, пока в доме находились полицейские. А им не хотелось, чтобы их опознала полиция, по вполне понятным причинам, не нуждающимся в объяснениях.
Когда завтра он придет на Мирдл-стрит, то опросит всех женщин с верхнего этажа и потребует от них описать своих клиентов, решил Питт. Он мог бы сделать это в тот же вечер, но не сделал, и в этом его большая ошибка.
Томас лежал не двигаясь. Рядом слышалось ровное дыхание Шарлотты. Он прислушался к нему и убедился, что она крепко спит. Или умело притворяется, чтобы не беспокоить его, чтобы он не догадался, что она тоже не может уснуть, что тоже обеспокоена и напугана.
Корнуоллис будет поддерживать его до конца, но он не сможет сохранить за ним пост начальника участка и звание суперинтенданта из-за истории с Костиганом, независимо от того, оправдают ли того посмертно или нет. Помочь Питту в этом не в его силах. Возможно, за то, что он послал невинного человека на виселицу, его действительно следует уволить. Он, очевидно, плохая замена Драммонду. Это место ему не по способностям. Фарнсуорт будет довольно потирать руки. Он никогда не считал Томаса достойным этого поста… Не того класса человек, простолюдин…
Веспасия будет переживать за него. Она всегда в него верила. А он ее подвел. Она никогда его не упрекает, но не забудет этого. А больше всего он подвел Шарлотту. Она тоже ничего ему не скажет, и от этого ему будет еще хуже…
Наконец Питт погрузился в беспокойный сон, но вскоре снова проснулся и опять начал размышлять.
А что, если это был Яго Джонс в светлом парике? Он подсмеивался над Питтом и сам высказал такое предположение, ибо решил, что Томас не в состоянии сопоставить отдельные моменты и получить общую картину, а если и сделает это, то не сможет ничего доказать.
Близилось утро. Суперинтендант чувствовал себя разбитым, тело его затекло; ему хотелось вытянуться, перевернуться на другой бок или даже встать и походить по комнате. Это помогло бы ему думать, но если он разбудит сейчас Шарлотту, та уже не уснет. С его стороны это нехорошо, да и бесполезно.
Полицейский пролежал без сна до шести утра, а потом все-таки уснул. Пробудился он в половине восьмого от того, что жена тихонько трясла его за плечо.
В половине десятого он был на Мирдл-стрит, где его меньше всего ждали. Как обычно, женщины отсыпались после бессонной ночи, и никто из них не изъявил желания беседовать с полицейским и снова отвечать на те же вопросы, на которые они отвечали уже не один раз. Питт начал с верхнего этажа, по очереди вызывая обитательниц дома в кухню и терпеливо ожидая, когда они проснутся, ополоснут водой лицо, набросят на себя платья, а то и просто шаль, и неохотно, спотыкаясь со сна, спустятся на первый этаж. Там их ждал Томас, неизменный чайник на плите и бесконечные, уже знакомые вопросы.
– Нет, у меня не было клиента со светлыми волосами.
– Нет, говорю вам, голова у него лысая, как яйцо, черт побери!
– Нет. Даже родная мать не назвала бы его молодым человеком. Да и она небось померла еще во времена Ноева ковчега. Ему за пятьдесят!
– Нет, он был седой.
– Как при свете газового фонаря разобрать, какого цвета у него волосы?
– Может, и светлые… но не кучерявые. Как солома.
И все в таком роде. Томас дотошно допрашивал каждую женщину, но ни одна из них не видела джентльмена, отвечавшего описанию, данному Эдди человеку, который последним побывал в комнате Норы.
Потом Питт снова отыскал Эдди, почти готовую начать свой трудовой день. Было около трех пополудни.
– Опиши-ка мне его снова, – устало попросил он.
– Эй, послушайте, мистер, я даже не видела его лица! Только спину, когда он входил в комнату, – в отчаянии возразила женщина. – Я и не подумала на него глядеть – это же был всего лишь какой-то очередной клиент. Откуда мне было знать, что он убьет Нору, не говоря уж… – Она остановилась и вздрогнула, потуже запахнув капот на своем толстом теле.
– Понимаю. Но попробуй закрыть глаза и снова представь, что ты сейчас на него смотришь. Подумай минуту, две. Ты видела убийцу, Эдди. – Суперинтендант говорил тихо, стараясь не пугать свидетельницу. Он хотел помочь ей прояснить память, освободить ее от лишнего и сделать так, чтобы она сконцентрировалась на главном. – Опиши, что ты сейчас видишь. Ты, может быть, единственная, кто поможет нам поймать его…
