— Не ангелами они будут удалены, — устало сказал Нед, — не ангелами, а пушками. Уходи, Лазарь.
— Пушками? С ним все в порядке?
Лазарь бросил быстрый взгляд на Кейт. Кейт кивнула, и Лазарь снова с энтузиазмом повернулся к Неду.
— Выслушай же меня, дружище. Ты будешь рад, что выслушал. Итак, видишь ли, я называл имена снова и снова, пока нагревал смесь в латунном тигле, как велел мне Робин. Сабатиэль, сказал я, и Мадимиэль, и Зедекиэль, и остальные — и получилось, видишь? Я сделал это! Я получил камень — я могу превратить в золото все!
Нед сказал:
— Лазарь, это вздор.
Он подошел к двери и выглянул наружу. Пэт ждал на том же месте. Остальные сторожили вокруг домика, глядя на унылые болота и далекую ленту реки.
Тут Кейт позвала его изнутри.
— Нед, Нед, наверное, тебе стоит посмотреть на это.
Он оглянулся. Лазарь с безумной усмешкой на лице держал какой-то предмет, блестевший при свете свечей. Это была маленькая серебряная вазочка Робина, вазочка с кривыми ручками. Только теперь она была не серебряная, а золотая.
Нед взял ее и поставил на стол.
— Слушайте. Вам не кажется, что с меня хватит всей этой чепухи?
Лазарь сник. А Нед продолжал:
— Выписки у тебя? Те, что ты сделал из письма к Ариелю?
— Конечно, у меня! Я всегда ношу их с собой. Неужели ты думаешь, дружище, что я когда-нибудь расстанусь с рецептом доктора Ди, с тайной получения золота?
Все так же блаженно улыбаясь, он вытащил из кармана пачку бумаг. Нед взял их, посмотрел, а потом подошел к очагу и бросил бумаги одну за другой в огонь.
Лазарь завопил:
— Что ты делаешь, парень, что ты делаешь?
И он, стеная, подбежал к очагу.
— Уничтожаю безумную и лживую вещь.
Нед вынул из куртки письмо к Ариелю и посмотрел на него в последний раз. «Ариелю я дам дар золота…» Он бросил в огонь и его тоже.
Лазарь выхватил письмо, но оно уже загорелось, и было слишком поздно.
— Ты сошел с ума, — воскликнул он, дуя на обожженные пальцы, — просто сошел с ума.
— Нет, — сказал Нед, — но я был бы сумасшедшим, если бы поверил тебе.
Лазарь выбежал, стеная и схватившись за голову. Вазочку Робина он забыл. Кейт взяла ее и медленно повернула. Она мягко блеснула у нее в руках.
— Нед?..
— Это мошенничество, — сказал он, отбирая у нее вазочку, — известное всем серебряных дел мастерам. Робин рассказывал мне о нем. Окунаешь льняную тряпочку в раствор хлорида золота и сжигаешь ее, а потом натираешь пеплом поверхность серебряного блюда, пока оно не станет позолоченным. Лазарь рехнулся, решив, что меня можно этим одурачить.
Кейт неохотно поставила вазочку назад.
— Во всяком случае, он спас тебя своим фейерверком.
Она подошла к нему совсем близко и сказала очень спокойно:
— Нед, я надеюсь, ты понимаешь, что я всем своим сердцем хотела бы, чтобы Себастьян был твоим ребенком.
Он взял ее за руки.
— Он все равно нужен мне, — сказал он. — Вы оба все равно мне нужны.
— Ах, Нед…
Он протянул к ней руки.
— Пэт сказал, — проговорил он, — что сегодня ночью некий корабль отходит во Францию. Для нас есть койки. Мы можем начать новую жизнь.
— Ах, — тихо сказала она, припав к его груди, — какая прекрасная мечта.
— Это не мечта, — возразил он, но тут же понял, что она сейчас скажет.
— Дорогой мой Нед, — сказала она, обхватив его лицо ладонями, — я буду любить тебя до самой смерти. Но я не могу взять Себастьяна в такое путешествие. Пока не могу. Ему нужны удобства, хорошее питание, тепло; он так часто болеет. Ты и я — мы бы вместе бродили по большакам. Ты бы играл на лютне, и мы спали бы под звездами. Но Себастьян недостаточно крепок для такой жизни. Пока что.
Дверь отворилась. Пэт сказал:
— Лодка ждет, чтобы отвезти вас в Грейвсенд, Нед. Вам нужно уходить отсюда побыстрее.
Он вышел и закрыл дверь.
Нед обнял Кейт.
— Что если Сесил и его люди узнают о твоем участии в этом деле? Что ты мне помогала?
Она покачала головой.
— Не думаю. Арабелла ничего не скажет, потому что терпеть его не может. И уж во всяком случае мои родственники защитят меня. Мой дядя Шрусбери в хороших отношениях с могущественными людьми из тайного совета, и они его боятся, и довольно сильно. Сесил ничего не станет предпринимать против него.
— И против того, кого он станет защищать.
— Да.
Теперь Кейт плакала.
— Да… Нед, когда я виделась с ним вчера, он сказал мне, что мы с Себестьяном всегда можем пожить в его загородном доме. Я думаю, что Себастьян вырастет здоровым, далеко от Лондона, далеко от наших врагов. Поедем со мной, Нед. Там найдется место и для тебя.
— Я не могу поехать с тобой.
Он знал, что его выследят даже там. Слишком многим могущественным людям нужно, чтобы он замолчал. Он улыбнулся.
— Я уеду за границу и снова стану лютнистом. И когда-нибудь вернусь к тебе.
— Или когда-нибудь, — сказала она, — когда-нибудь мы приедем к тебе — Себастьян и я, когда ты станешь одним из самых прославленных музыкантов в Европе. Ты должен писать мне. Мы снова будем вместе.
И она поцеловала его.
В дверь снова постучали, на этот раз настойчивее, и вошел Пэт.
— Если ты сейчас же не пойдешь, ты наверняка пропустишь прилив.
Пэт подал Неду лютню. Наверное, кто-то принес ее из Бригитта-Филдз. Нед взял лютню и маленькую позолоченную вазочку Робина.
Он вышел, поцеловал Кейт и Себастьяна и пожал руки своим друзьям.
Он ушел, не оглядываясь.
Поздней ночью Нед плыл в лодке вниз по реке к Грейвсенду, мимо так и не спущенных кораблей, мимо виселиц, где недавно плясали тела пиратов, мимо Гринвича, где стоял дворец Нортхэмптона, который вошел в сговор со своим старым врагом Сесилом, чтобы спасти страну от измены, чтобы спасти короля от его сына.
Нед сидел на носу маленькой лодки, закутавшись в плащ от холодного ветра. Фонарь, покачивающийся на шесте, укрепленном на корме, бросал отблеск на вазочку, которую он держал в руках, думая о Робине, о мастере Джеббе и о том, что ему рассказывал Робин. Они добрались до Грейвсенда, где ждало судно, готовое отплыть в Кале. Нед расплатился с лодочником и поднялся на палубу, где нашел себе уголок под защитой запасных парусов. Было холодно, но не так пронзительно холодно, как у него в сердце. Он откинулся назад и устремил взгляд на звезды, вдохнул ветер далеких морей. Он подумал о том, как все это пришлось бы по душе Кейт — открытое море и небо. Нед взял лютню и заиграл старую песню:
И парус он поднял свой, и прочь он уплыл,
В дальние, дальние страны…
Когда матросы закончили работу, он отложил лютню и снова вынул вазочку Робина. Она блестела под луной, как огонь. Поскольку ему не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, он вынул нож и начать царапать ее.
Золотое покрытие оказалось толще, чем он ожидал. Он попытался снова, царапая ножом в разных местах. Работая, Нед вспомнил мучительный вопль Лазаря, когда он бросил в огонь письмо к Ариелю: «Что ты делаешь, парень, что ты делаешь!»
Он перевернул вазочку и попытался соскоблить покрытие внутри, но результат был тот же. Куда бы ни углублялся нож, везде было золото.
«Теперь увеличь огонь в сосуде из orichalcum, пока не появится краснота, похожая на кровь, взятую у здорового человека…»
Кровь. Кровь Робина.
Он снова стал скрести, взвесив вазочку в руке; он вспомнил, как Лазарь кричал: «Я получил, мастер Варринер! Получил!»
Маленькая вазочка была из чистого золота.
А он сжег письмо к Ариелю.
Он прислонился к мачте. Палуба слегка покачивалась под ним. Он рассмеялся. Другие пассажиры и два-три матроса подошли к нему с любопытством; они собрались в круг, глядя на него.
— Поделитесь с нами, что вас так насмешило?
— Конечно. Конечно, если вам угодно. Я выбросил тайну получения золота. Я выиграл ее за игрой в кости, и вот выбросил. И еще я потерял ту, которую люблю…
Он опустил голову на руки. Кто-то принес флягу с крепким вином и сунул ему. «Это единственное средство от горестей жизни», — сказали ему. Они выпили за его здоровье; все в конце концов напились и стали говорить о тех местах, куда они идут, о местах, где побывали, — обо всех проклятых местах на этой земле.
Наконец он уснул там, где лежал. В холодном свете зари он подставил лицо под дождь, хлынувший над морем, и вынул огрызок карандаша и лист бумаги, которые хранил, чтобы записывать свои песни. Он сел лицом к серому горизонту, за которым была Франция, и начал записывать то, что помнил.
«Ариелю я дам дар золота…» А что там дальше?
И берег Англии, окутанный дождем и дымкой, исчез, пока он старался вспомнить все, что узнал о тиглях, о прокаливании и повторных перегонках. Он решил, что направится в Прагу. Там ему помогут безумные алхимики вроде Лазаря, живущие под сенью замка на Златой улочке.
