Ознакомительная версия.
– Вот, значит, как… Уже добрались… Ну, ничего…
– Сергей Николаевич! – закричал предводитель. – Выкиньте из головы фантазии о заговорах и якобинцах! Нет их и быть не может! Не в нашем городе, и точка!
– Но… Хорошо… Я вас понял…
– Вот и умница. За это вам помогу. Вчера вечером господин Жарков устроил публичный скандал у Фомана.
Лицо пристава стало сосредоточенным и напряженным, как у легавой перед гоном, только в глазах нехороший блеск.
– Так, так… – проговорил он. – Познавательно… Продолжайте…
– Он оскорбил или его оскорбили, не знаю. Дошло до драки и битья посуды. Тот господин выскочил, угрожая расправой.
– Так что же вы молчали! – взвился пристав. – Кто таков? Сейчас мы его…
– Не из наших, не из местных. Приезжий дачник, молодой, чуть старше двадцати лет, одет прилично, расспросите у Фомана, вам укажут, где остановился. Я его на прогулках встречал. Лично не знаком, не велика персона… Да подождите же, куда… Сергей Николаевич!..
Недельского уже было не остановить. Подбежав к цепи, он выдернул пятерку городовых, старшему Макарову торопливо дал указания, как поступать с телом и местом преступления, и бросился на поиски убийцы. Городовые еле поспевали за горячим приставом.
Стася Зайковский спал тревожным сном. Снилась ему погоня, в которой он бывал то зверем, а то загонщиком, – словом, бессмыслица какая-то. Стася во сне кричал что-то отчаянное и грозное, отчего у него по спине бегали мурашки. Кажется, то ли он на кого-то замахивался, и даже хватал за ворот, то ли на него замахивались… Но кто это был, чего хотели от Стаси, и вообще хотели ли, или просто намеревались мучительно покончить с его молодой жизнью, он не понял. И еще он спешил во сне к какой-то непонятной, но тревожной цели. Под одеялом он брыкался, как заяц, пальцы его подрагивали и сжимались, – вдруг что-то тяжелое ударило его по голове, сбило с ног, он покатился кубарем, отчаянно хватаясь за камни и сухие корни, и… проснулся.
Подушка была измята, лоб и в самом деле саднил. Стася потер больное место и приподнялся. В ямку подушки, где лежала щека, скатился камешек. Послышался тихий свист. Стася спал рядом с окном, выходящим в яблоневый сад. Он подтянулся к спинке кровати и выглянул. Его поманили наружу.
На часах не было и восьми. Жуткая рань. Бесчеловечно будить человека в такое время, даже если сон не праздничный. Борясь с веками, которые слипались сами собой, Стася накинул халат и кое-как попал в шлепанцы. Он на ощупь пробрался к задней двери, придерживаясь за стенки, чтобы не упасть. Со сна Стасю пошатывало. А ведь как ловко бегал только что…
В саду было утренне зябко. Солнце еще не пробралось сквозь верхушки сосен. Стася поежился и запахнул ворот:
– Чего тебе?
Гость, которого встретили так холодно, улыбнулся, тронул потертую кепку и сплюнул на ноги.
– Спать вредно. Проспишь великие события… Стася, – добавил он, словно дразня детской кличкой.
– Не твое дело. Сколько хочу, столько и сплю. И отчет давать никому не намерен. – Стася зевнул. – Чего пришел?
– Может, чаем угостишь?
– Рано чаи гонять. Самовар не растоплен, кухарка спит.
– Я не гордый, могу и остывший, вчерашний. Неужто опивков другу не нальешь?
– Если тебе, Усольцев, пошутить вздумалось, так я пойду. Поищи кого-нибудь другого.
– Постой, постой… Разговор есть важный… Отойдем…
Усольцев двинулся к кустам. Стася поплелся следом.
– Нельзя ли без этих… твоих причуд? – сказал он, вставая с подветренной стороны, чтобы лишний раз не задерживать дыхание.
Наивную уловку Усольцев отметил крысиной ухмылкой.
– Брезгуете, господин Зайковский? А ведь так пахнет земля наша, так пахнет народ наш, что страдает под игом кровавого режима. А вы между тем нежитесь в чистеньких постелях, носите шелковые халаты, кухарка у вас самовар ставит. От жизни получаете одни удовольствия. В то время как…
– Все это мне отлично известно. Скажи просто: чего тебе надо?
– Такое просто не скажешь… Но если ты настаиваешь… Ответь на один вопрос. От этого будет зависеть все прочее. Только один вопрос.
– Не тяни, пожалуйста.
– Все для тебя, Зайковский. Так вот, ответь мне: друг ты нашему делу? Заметь, спрашиваю не «друг ли ты мне», это совсем не важно. Делу нашему друг? Предан ли ты ему?
Стася предпочел бы никогда не отвечать на такие вопросы. Он подоткнул ворот халата и еле заметно мотнул головой. Понять это можно было как угодно.
– И этого мне достаточно! Друг! Как и знал, что друг!
– Дальше-то что?
– А дальше, друг наш Стася, вот что…
Усольцев поманил ближе. Задержав дыхание, Стася подставил ухо. Обдавая зловонием гнилых зубов, Усольцев говорил неторопливо. Чем больше он рассказывал, тем глубже погружался Стася в липкий, холодный ужас, который расползался по телу и душе. Это не сон, это происходит на самом деле. Не проснешься и не отгонишь как наваждение. Он вдруг ясно понял, что, ввязавшись в дело, которое казалось интересным и в чем-то забавным развлечением от уездной скуки, вляпался в такое, что головы не сносить. Шутки обернулись историей, от которой бежать без оглядки. Тут уж не о репутации надо думать, тут жизнь спасать. Да как же его так угораздило?
– Так мы на тебя надеемся. Ты слово дал. Жди сигнала…
Усольцев хлопнул по спине и исчез в кустах.
Стася качнулся и еле устоял на ногах, потеряв шлепанец. Он стоял в саду и не знал, что теперь делать. Бежать? Некуда. Но и вот так ждать, когда за ним придут… Это тоже немыслимо. От страха с ума сойдет. А может… Каяться, просить прощения? Может, поймут и не накажут? Но ведь это предательство… Да, все это пустые слова. Свою шкуру спасать надо, вот что главное. Но и торопиться не следует. Надо дотянуть до последнего момента. А там уже с фактиками на блюдечке… Так вернее будет. Именно так и надо. Раньше времени сунешься, еще и дураком окажешься. Ждать надо, там видно будет… Ну, спасибо тебе, друг Жарков, устроил приятный сюрприз…
Сон пропал окончательно. В мрачнейшем расположении духа Стася отправился будить кухарку и требовать чаю.
Дом на Зоологический улице ничем не выделялся среди таких же одноэтажных бревенчатых дач, где зимой жарко топили печь хозяева, а летом распахивали все окна и пили чай на веранде дачники. Сейчас дом окружили полицейские силы. Не меньше армии. Около веранды притаился городовой, другой перекрыл выход с заднего двора, еще двое взяли на себя окна, а сам пристав, раздававший команды шепотом, решился идти в лобовую атаку.
Стараясь лишний раз не стучать каблуками, он штурмовал ступеньки крыльца, замер перед дверью, прислушиваясь, не готовится ли жестокий отпор. В доме было тихо. Пристав разобрал храп хозяйки, мещанки-вдовы Матюшковой. Иных тревожных звуков не обнаружил.
Он тихонько дернул ручку. Дверь оказалась не запертой. Недельский переступил через порог, на цыпочках прошел мимо лежанки, на которой разметалась хозяйка, и заглянул в комнату. На железной кровати, подоткнувшись одеялом, спал злодей, не догадываясь, что возмездие уже стоит в проеме двери. Пристав хотел было лично скрутить убийцу, но, вспомнив, что тот сотворил с Жарковым, счел за лучшее вернуться с подмогой. Он прокрался назад, выглянул из дверей и поманил свою армию.
Серафима подскочила на матрасе от страшного грохота, будто свалился шкаф с посудой. Спросонья не поняла, что случилось: то ли дом грабят, то ли пожар. Из комнаты раздавались грозные крики и как будто шум борьбы. Закрывшись одеялом, как шубой, она спрыгнула на пол и ринулась спасать имущество, которое наверняка уже грабят. Вместо разбойников она увидела самого господина станового пристава, который размахивал шашкой, а двое городовых держали ее милого мальчика постояльца, причем держали крепко, заломив руки и нагнув в пояс. На полу валялись осколки разбитой вазы, тарелок и даже любимого графина. Под шашкой пристава пали и занавески.
– Это что же такое творится! – закричала хозяйка.
Махнув еще разок шашкой, пристав обернулся.
– Госпожа Матюшкова, требую отвечать по закону! В котором часу вернулся ваш постоялец?
– Так это… Поздно уже вернулся… А вам какое дело?
Пристав многозначительно постучал пальцем по лбу.
– Вот оно! Вернулся поздно! Что и требовалось доказать! Извольте выйти вон, здесь полиция занимается!
Хозяйка высказала все, что думает о самоуправстве, но только про себя. Вслух же фыркнула и удалилась. Разгромив последний очаг сопротивления, пристав подступил к задержанному.
– Ну, здравствуйте, молодой человек, вот мы и встретились!
– Отпустите… – злодей еле хрипел.
Пристав разрешил захват ослабить, но за локотки придерживать, так верней будет. Вместо того чтобы каяться, преступник возмутился.
– Это что вы такое себе позволяете? – спросил он дерзко.
– Ох, как заговорил! Слишком резвый, как погляжу. Ну, ничего, мы быстро стреножим.
– Вы не имеете права задерживать без постановления прокурора! Это самоуправство!
Ознакомительная версия.
