class="p1">— Я уж думал, случилось чего, — неловко пожал плечами Жером, — пришёл, стучу, ты не открываешь. Сходил к себе, взял запасной ключ, а ты тут лежишь, зову — не реагируешь. С тобой точно всё хорошо? Какой-то ты бледный в последнее время.
Эджер только отмахнулся и, закончив с переодеванием, повёл друга к недописанному портрету.
Жером тут же принялся восхищаться искусной живописью друга, нахваливать драгоценные камни, казавшиеся живыми. Эджер же смотрел на портрет мельком — невзирая на то, что картина выглядела вполне обычно, художник не мог избавиться от образа из сна. При каждом новом взгляде на портрет он в первые мгновения видел перекошенное полузвериное лицо.
— Нет, что-то ты совсем плох, дружище, — вдруг настороженно изрёк Жером, внимательно вглядываясь в лицо друга. — Может, лекарю покажешься? Тебе теперь это по средствам.
— Да нет, — отмахнулся Эджер, — сейчас портрет закончу, и полегчает, я уверен. Отметим с тобой это дело в ресторане, и вот тогда, дорогой Жером, я наконец прославлюсь и заживу по-настоящему!
Друзья ещё немного помечтали, построили планы, как откроют общую лавку в центре. Мориза пришла через четверть часа после ухода Жерома. Эджер, всегда воспринимавший каждый её визит как пополнение своего бюджета, впервые не испытал радости. Ему ужасно захотелось поскорее закончить портрет и больше с ней не встречаться. Однако он погнал прочь от себя такие мысли! Наоборот, он должен ратовать за то, чтобы она заказала у него новые портреты и порекомендовала друзьям. Всё эта полоумная на рынке наговорила ему небылиц, из-за которых теперь снятся кошмары. Некстати Эджер снова чувствовал себя скверно. Правая рука отзывалась болью практически после каждого движения кистью. Его мутило, но Эджер превозмогал слабость и продолжал писать. Ему придавал сил тот факт, что портрет был почти закончен, скорее всего, завтра он завершит работу и получит своё вознаграждение. Он постарался написать как можно больше и в конце сеанса мог сообщить Моризе, что завтра, по его разумению, портрет будет готов.
— Прекрасно! — воодушевилась она с небывалой прежде эмоциональностью.
— Только завтра забрать его ещё не получится, краска должна просохнуть как следует.
— Это ничего, — махнула рукой она и тут же протянула Эджеру мешочек с деньгами, — спасибо вам за такую быструю работу! Я буду всем знакомым рекомендовать вас как превосходного портретиста! На том они распрощались.
Весь оставшийся день Эджер провёл, склонившись над ржавым помойным ведром. Его рвало, живот истязали невыносимые рези. Так плохо ему, пожалуй, не было, даже когда он в особенно неудачном месяце остался без гроша и, чтобы не помереть от голода, зажарил пойманную в мастерской крысу. Тогда после пары промываний, когда желудок очистился, ему полегчало, а сейчас просвета не было. Становилось всё хуже. Теперь он был обеими руками «за» то, чтобы обратиться к лекарю, но и до ближайшего ему было просто не дойти. Свернувшись калачиком на полу возле своей кровати, Эджер невольно вспоминал слова Анны, сказанные ему полушёпотом на рынке. Теперь он, кажется, готов был поверить в проклятье. Хотя рациональная часть рассудка до последнего противилась, убеждая, что он просто подхватил где-то заразу.
Терзаясь муками одновременно физическими и умственными, Эджер пришёл к компромиссу. В таком состоянии ни до лекаря, ни даже до Жерома он дойти не сумеет, а вот до дома, где живёт Анна со своим братом, сил ему должно хватить. Умалишённая (или просто слегка тронувшаяся рассудком), но её компресс (или что бы это ни было) помог ему в прошлый раз. Опираясь на кровать и придерживаясь за стены, Эджер добрался до входной двери и в голос чертыхнулся. Небо на погрузившейся в черноту улице заволокло тучами, по каменному тротуару уже стучали первые капли дождя. Едва не упав, он всё-таки изловчился стащить с вешалки плащ и, укрывшись с головой, неровной походкой двинулся в сторону дома Анны. Каждый шаг давался с трудом, но, как ни странно, разошедшийся не на шутку ливень играл ему на руку. Эджера лихорадило, он чувствовал сильнейший жар, а холодные капли, падавшие на открытые участки тела, и влага, оседавшая на лице, приятно остужали. На последнем издыхании он доплёлся до места назначения и что было мочи забарабанил в дверь. Вернее, попытался забарабанить, но сил хватило на единственный глухой удар. Вобрав в лёгкие воздуха, он стукнул кулаком по деревянному полотну, понимая, что и это, скорее всего, слишком слабо. Тяжело дыша, он стал копить силы, чтобы попробовать снова, но внезапно за дверью послышался шум, и та отворилась. Обессиленный Эджер, опиравшийся на дверь, едва не рухнул, как только лишился точки опоры. Ему открыл брат Анны, имени которого он так и не смог выудить из своей памяти.
— Позовите Анну! — прохрипел художник, чувствуя, что свет перед глазами меркнет, а остатки сил покидают его.
Когда сознание вернулось, он ощутил, что его куда-то несут на руках, на лицо падали холодные капли воды. Он попытался приподнять голову, но вместо этого снова отключился.
— Очнитесь! — голос, вырвавший его из небытия, был хриплым. Мужчина, очевидно, преклонных лет звал его и просил открыть глаза. Эджер повиновался.
Он очнулся на узкой кушетке в помещении, пахнущем спиртом. Он у лекаря. Рядом с ним на стуле сидел пожилой мужчина, пристально вглядываясь в своего пациента, а чуть поодаль с озабоченным видом стоял брат Анны.
— Как вы себя чувствуете? — Эджер нашёл в себе силы сесть, хотя и проделал это неуклюже, перед глазами до сих пор всё плыло.
— Что со мной? — спросил он у пожилого господина напротив.
— Боюсь, я не в силах объяснить причины вашего состояния, — смущённо закусил губу тот, — у вас противоречивые симптомы. За годы своей работы я, признаться, вижу такое впервые. Я пустил вам кровь и дал пару настоев. Как вы себя чувствуете?
— Лучше, — кивнул Эджер. Он всё ещё был слаб, однако голова больше не болела и тошнота отступила.
— Я могу продать вам несколько ампул с настоями и готов осмотреть вас повторно завтра вечером.
Эджер, сообразив, что пришло время оплачивать лечение, вынул из кармана деньги и протянул горсть доктору. У последнего заблестели глаза, стоило рассмотреть количество оставленных монет. Он тут же забегал по кабинету. Во время суетливых перемещений мужчины Эджер заметил под врачебной накидкой пижаму — очевидно, лекаря выдернули прямо из постели. Видимо, когда он потерял сознание, брат Анны отнёс его к врачу. Но почему? Почему Анна не вылечила его, как в прошлый раз? Лекарь тем временем закончил метания, набив настоями разных оттенков небольшой холщовый мешочек.
— Вы дойдёте сами? — участливо осведомился он, когда пациент, пошатываясь, направился к выходу.
— Я
