Инспектор опустил голову и закрыл лицо руками.
– Он не имеет отношения к другим убийствам. – Голос его теперь звучал глухо. – Вы нашли убийцу. Костиган виновен, я готов поклясться в этом. И Элла Бейкер виновна! Никто не знает, как вещи Финли оказались на месте преступления. Когда я увидел их, я пережил самые страшные минуты своей жизни. Словно преисподняя разверзлась под ногами.
Питт молчал. Он достаточно хорошо представлял себе состояние Юарта: ужас, страх, отчаянные попытки избежать разоблачения и холодящая кровь, почти мистическая похожесть всех трех убийств.
В коридоре стояла тишина – лишь с улицы доносились приглушенные звуки города.
Прошло пятнадцать минут тягостного молчания, пока наконец дверь не отворилась и на пороге не появился Леннокс. Как всегда, он выглядел усталым. Сначала доктор увидел Юарта, обессиленно склонившегося над столом, а потом сидящего на стуле напротив Томаса.
– Что это значит? – спросил он. – Инспектор Юарт болен?
– Возможно, – ответил суперинтендант. – Входите и закройте дверь.
Леннокс подчинился, все еще ничего не понимая.
Питт продолжал сидеть неподвижно.
– Вы были первым после констебля Бинса, кто увидел мертвую Аду Маккинли, не так ли, доктор? – поинтересовался он.
– Да. А что? – Врач был спокоен и лишь немного удивлен.
– И также первым вы увидели Нору Гаф?
– Да. Вы это сами знаете.
– Вы первым осматривали тела убитых?
Леннокс с удивлением смотрел на Томаса, но в его усталых карих глазах уже появилось настороженное понимание.
– Вы это знаете, – подтвердил он.
– Затем вы ушли, чтобы успокоить свидетельниц, перед тем как я стану их допрашивать? – продолжал суперинтендант.
– Да. Они были… расстроены, и это естественно.
– А убитую Мэри Смит вы тоже осмотрели первым?
Медик побледнел, но сохранил спокойствие.
– Мэри Смит? – переспросил он, нахмурившись, словно припоминая.
– Это было на Глоуд-роуд шесть лет назад, – напомнил ему Питт. – Молодая девушка, только что начавшая жизнь проститутки. Ей было лет пятнадцать или шестнадцать. И она была убита точно так же, как две последние жертвы. Не так ли, доктор Леннокс?
Несколько мгновений в комнате стояла гробовая тишина. Никто не шелохнулся, не слышно было даже их дыхания. Затем Юарт поднял глаза на врача. Лицо его осунулось. Но страдание в глазах инспектора было лишь слабой тенью того, что выражало лицо доктора.
– Моя сестра, – еле слышно прошептал он. – Мэри Леннокс. Ей было шестнадцать, когда этот зверь надругался над ней! – Его глаза встретились с глазами Юарта. – У вас были все доказательства, но вы отпустили его! Сколько он заплатил вам? Какова цена этого страшного злодейства?!
Инспектор убито молчал. Отчаяние подкосило его, а ненависть к самому себе сделала полицейского равнодушным к чужим упрекам.
– Итак, обнаружив, что Ада Маккинли задушена, а не зарезана, – продолжал Питт, глядя на Леннокса, – и будучи первым, кто констатировал смерть, вы при осмотре трупа подложили вещи, принадлежавшие Финли Фитцджеймсу, под тело убитой, сами сломали ей ногти на руках и ногах, вывихнули пальцы, как это было сделано с Мэри Смит, надели ей на руку подвязку для чулок, связали ботинки и облили труп водой. Затем вы предоставили нам заниматься всем остальным на основании найденных улик. Расчет был таков: подозрение в убийстве должно пасть на Финли Фитцджеймса, – заключил Томас.
– Да, – не стал отпираться медик.
– Как вы достали клубную эмблему Фитцджеймса и его запонку?
– Я украл их у Юарта. Он утаил эти улики, – ответил Леннокс.
– А когда с Финли было снято подозрение и мы повесили Костигана, вы снова были первым на месте убийства Норы Гаф и снова проделали то же самое, – неумолимо продолжал Питт. – Вы научили свидетельниц, что им говорить полиции? Внушили им, что они видели мужчину, похожего на Финли?
– Да.
Юарт внезапно поднялся. Он чуть пошатнулся, однако затем снова овладел собой. Никто не попытался помочь ему.
– Мне надо выйти, – хрипло произнес инспектор. – Мне плохо.
Леннокс отступил в сторону, давая ему пройти. Юарт неловко нащупал ручку двери, с силой распахнул ее и вышел, оставив дверь качаться на петлях.
Врач не спускал глаз с лица суперинтенданта.
– Финли заслужил виселицу за то, что он сделал с Мэри, – низким хриплым голосом произнес он. – Хотя бы теперь вы предъявите ему обвинение или он снова уйдет от наказания? – Каждое слово, казалось, причиняло ему боль.
– У меня нет доказательств, чтобы уличить его, – с горечью развел руками Питт. – Если, конечно, Юарт не признается во всем сам. Он может это сделать, но может, придя в себя и все взвесив, понять, что у меня нет доказательств.
– Но… – в отчаянии попытался возразить Леннокс.
– Я попробую поговорить с Марджери Уильямс – возможно, она опознает Финли, – немного подумав, сказал Томас. – Думаю, она сделает это. Есть еще двое свидетелей, которые видели его. Испугавшись обвинения в соучастии, Тирлстоун и Хеллиуэлл могут согласиться подтвердить это, особенно если свидетели опознают и их тоже.
– Вы должны это сделать! – Врач схватил полицейского за руку и сжал ее так сильно, что тот скривился от боли. – Вы должны…
Он не успел договорить – дверь отворилась, и в нее просунулась голова чем-то обеспокоенного констебля Бинса.
– Сэр… мистер Юарт выбежал из участка так, будто за ним гнался сам дьявол… – забормотал он. – И он прихватил с собой две шашки динамита, которые мы…
Питт уже не слушал дальше. Вскочив и чуть не сбив с ног Леннокса, оттолкнув опешившего Бинса, он бросился к двери и помчался по коридору. Убедившись, что доктор и констебль следуют за ним, Томас на бегу крикнул Бинсу, чтобы тот немедленно нашел кеб.
– Примените власть и даже силу, если понадобится! Действуйте! – добавил он, не оглядываясь.
Констебль опередил суперинтенданта, и его ноги дробно застучали по ведущей вниз лестнице.
Томас, замедлив шаг, бросил взгляд на поравнявшегося с ним Леннокса:
– А вы подайте дежурному офицеру рапорт об увольнении, и немедленно. Когда я вернусь, чтобы духу вашего здесь не было! И не оставляйте мне ваш адрес, я все равно не стану вас искать.
Медик застыл неподвижно, и волна благодарности залила и растопила его надолго застывшее измученное лицо. В глазах у него появились слезы.
Времени на разговоры не было. Питт поспешил вслед за констеблем и, выбежав на улицу, увидел, что тот, вместе с рассерженным кебменом, ждет его у открытой дверцы экипажа.
– Девоншир-стрит, номер тридцать восемь! – крикнул Томас и прыгнул в кеб. За ним последовал и Бинс. – Гоните, нам нужно добраться туда как можно скорее! От этого зависят человеческие жизни!
Возница сразу понял срочность и неотложность дела и, щелкнув хлыстом, пустил лошадь рысью, немного рискуя на заполненных транспортом улицах.
Полицейские молчали: обоим было не до разговоров. Их трясло и подбрасывало, они то и дело за что-то хватались, чтобы удержаться и не получить травмы от толчков. Кругом стоял уличный шум и гам, стучали копыта, гремели по булыжнику колеса, и вдогонку им неслись громкие проклятия возниц обгоняемых ими повозок.
На Девоншир-стрит кебмен попридержал лошадь, и экипаж наконец остановился. Питт выпрыгнул наружу и бросился к крыльцу. За ним, не отставая, следовал Бинс.
Томас рванул ручку звонка, чуть не сорвав его, а затем стал колотить в дверь кулаками.
Констебль что-то кричал ему, но суперинтендант ничего не слышал.
Дверь наконец отворил встревоженный дворецкий с неизменно приветливым лицом.
– Юарт здесь? – крикнул Питт. – Полицейский инспектор Юарт? Темноволосый, с пролысинами, в руках у него, должно быть, сумка!
– Да, сэр. Он приехал к мистеру Фитцджеймсу несколько минут назад.
– Где они?!
Дворецкий побледнел:
– В библиотеке, сэр.
– Там горит камин? – Голос Томаса стал хриплым от волнения.
– Да, сэр. А что такое? Могу я…
Дворецкий так и не закончил фразу. Оглушительный взрыв разрушил камин и внешнюю стену библиотеки. Дверь комнаты сорвалась с петель и вылетела в холл. Взрывная волна сбила всех троих с ног, и в лицо им пахнуло жаром. Питта отбросило к стене, и он сильно ударился боком о стол, Бинс упал на колени. Выброшенные взрывом книги и бумаги оседали на пол вместе с серой золой.
На какое-то мгновение наступила тишина. Слышно было только, как падали отдельные кирпичи и сыпалась штукатурка. А затем раздался первый крик.
Томас поднялся, все еще оглушенный, чувствуя дурноту и сильную боль в теле. Он не замечал, что его руки кровоточат, что все лицо в порезах, из которых тоже сочится кровь. Неверным шагом он добрался до пролома в стене и заглянул в библиотеку. Груды книг почти полностью заполнили ее, кроме небольшого места в центре, где от горящих углей тлел ковер. Скрюченное тело Юарта лежало в луже крови, а в ярде от него было то, что осталось от Огастеса Фитцджеймса. Из его груди торчал острый деревянный обломок, пронзивший его, как меч, но Огастесу было уже все равно.
