– Вы отправляете Йосси, Максля и других ребят в шахты, чтобы они искали для вас сокровища? – робко спросил Петер.
Он начинал понимать, о чем постоянно умалчивали его друзья, почему они были такие усталые и бледные и почему Ханнес увел их накануне.
– А что с Йозеффой? – продолжал он допытываться. – Она…
– Какое тебе дело до Йозеффы? – закричал вдруг Кайзер. – Глупая девчонка сама виновата! В рудниках небезопасно. Я не мог допустить, чтобы ее родители разболтали о том, что случилось. Только не сейчас, когда мы так близки к цели! Так что пусть побудет в горах какое-то время… Ведь я обучаю бесплатно бедных ребят, – добавил он проникновенным, даже смиренным голосом. – Я всегда добр к ним. Можно ведь ожидать взамен хоть какого-то послушания и терпения! – Он тронул Петера за руку. – Но можешь не беспокоиться, с Йозеффой все хорошо, Ханнес уверил меня в этом. А через несколько дней, когда мы наконец отыщем клад, она сможет вернуться к семье. В этот раз я выбрал нужную шахту, все указывает на это! Уверен, скоро меня оповестят, что мои карлики преуспели.
Кайзер с беспокойством посмотрел в окно: сквозь щели в ставнях брезжил рассвет.
– Ханнес, в общем-то, должен вернуться с минуты на минуту, – произнес он с волнением. – Не понимаю, где он застрял? Надеюсь, в этот раз не случилось ничего такого. Все суют свой нос… Хотят выкрасть у меня сокровища… Твой отец с дедом тоже задают много вопросов.
Петера вдруг бросило в холод.
– Эти… все эти жуткие убийства, – прошептал он. – Это ваших рук дело? Тот распятый и другие, они тоже хотели выкрасть у вас сокровища?
Кайзер склонил голову набок и посмотрел на Петера с любопытством:
– Смышленый мальчик, м-м? Но и это не должно тебя волновать. Это…
Он вдруг закашлялся так, что на документы попали мелкие брызги. Петер увидел, к своему ужасу, что брызги кроваво-красные.
В новом приступе кашля Кайзер вцепился руками в край стола. Лишь через некоторое время он пришел в себя.
– Теперь ты понимаешь, мальчик мой, почему я должен поскорее разгадать тайну венецианцев? – прохрипел он. – Я… я уже не жилец. Но прежде я разыщу эти проклятые сокровища, клянусь! Они преследуют меня почти всю мою жизнь! Я… я должен их разыскать!
Кайзер поднялся и принялся ходить из угла в угол, при этом то и дело поглядывая на дверь.
– Почему же Ханнеса до сих пор нет? – бормотал он. – Сегодня ночью они отправились в нужный рудник. В этот раз всё верно, все знаки указывают на это! Я наконец истолковал их, не хватало лишь некоторых деталей. Сокровища должны быть там, должны!
Несколько коров замычали в стойлах, первый петух прокричал где-то в отдалении, и ничто больше не нарушало безмолвия. Кайзер снова сел за стол и взял Петера за холодную, дрожащую руку. У мальчика возникло чувство, будто это смерть коснулась его.
– Ты умный мальчик, Петер, – произнес учитель. – Как твой отец. Он мне всегда нравился, и ты тоже мне нравишься. Но, черт возьми, я не знаю, могу ли тебе доверять. – В глазах его неожиданно заблестели слезы. – Я почти у цели, понимаешь? Если ты предашь меня, эти хищники ринутся в горы и заберут то, что принадлежит мне, что я разыскивал столько лет! Другие дети, им я мог пригрозить. Я говорил им, что вышвырну их вместе с семьями из долины, если они меня выдадут. Что натравлю на них Вюрмзеера и других членов Совета. Но тебе, Петер, я пригрозить не могу. Могу лишь довериться твоему слову.
Лицо Кайзера находилось почти вплотную к его лицу. Мальчик, казалось, чувствовал запах болезни, прогорклый, как от пригоревшего молока.
– Скажи, Петер, – прошептал Кайзер, – могу ли я тебе доверять?
Петер молча кивнул. В глазах у учителя чернела пустота, на губах по-прежнему блестели капельки крови. Некоторое время в комнате стояла полная тишина.
– Дай мне слово, Петер, – взмолился Кайзер, – что никому не расскажешь, даже своему отцу! Пообещай мне!
Мальчик до сих пор не мог понять, почему старик так внезапно переменился. Все это казалось дурным сном, и Кайзер словно был заколдован. От страха Петер лишился дара речи, губы точно склеились. Он лишь смотрел на учителя, и тот скорбно покачал головой.
– Ты не оставляешь мне выбора, Петер, – с грустью произнес Георг. – Думаю, придется от тебя избавиться – по крайней мере на время, пока все не утрясется.
Он решительно кивнул и добавил:
– Старая берлога подойдет лучше всего. Там есть несколько тесных ниш, где тебя никто не услышит. Нам, конечно, придется связать тебя. Но я скажу Ханнесу, чтобы он каждый день носил тебе еду. К тому же я оставлю тебе свечу. Думаю, пройдет не больше недели, потом… Эй!
Петер вскочил и бросился к выходу. Ему вспомнился сон, который он видел этой ночью. При одной только мысли, что его оставят одного в темной пещере, им овладело безумие. Он бросился было к двери, но Кайзер догнал его, схватил длинными костлявыми пальцами и прижал к полу. Петер отбивался, как загнанная в угол кошка, отчаянно полз к двери, но Кайзер не знал жалости.
– Ну же… не валяй дурака… – хрипел он. – Подумай о сокровищах! Всегда приходится чем-то жертвовать.
Петер попытался закричать, но Кайзер зажал ему рот ладонью. Вопреки болезни, ему удалось свободной рукой стянуть пояс с домашнего сюртука. Учитель принялся торопливо связывать Петера.
– Видит бог, я этого не хотел, – бормотал он, точно в трансе. – Но ничто не должно помешать нам. Только не этой ночью! Мы почти у цели…
* * *
Первые солнечные лучи коснулись гор. Куизль, тяжело дыша, бежал по скользкой тропе к Кофелю, откуда донесся крик. Должно быть, Ханнес с девочкой где-то там! Он, наверное, рассчитывал спрятаться где-нибудь среди скал в надежде, что Якоб двинется в другом направлении.
Голова по-прежнему гудела после удара по затылку, сердце рвалось из груди. Но, несмотря ни на что, палач бежал так быстро, как только мог. Услышав, как закричала девочка, Якоб вновь осознал, что Господь дал ему еще один шанс. Последние два года он беспрестанно пил, стараясь заглушить тоску по умершей жене и злобу от разлуки с сыном. Просто спивался от жалости к самому себе. Потребовалось событие сродни землетрясению, чтобы вновь привести его в чувство.
Вообще-то накануне вечером он отправился на поиски резчика Ксавера, но вместо него наткнулся на этих скорбных, потерянных детей. И теперь одному из них грозила смерть! Якоб вынужден был согласиться с Макслем: Ханнес почти наверняка захочет выместить злобу на маленькой девочке. Услышанный прежде крик был подобен зову с небес, призванному направить его, палача, по верному пути. Всю свою жизнь он калечил и убивал. Теперь же речь шла о спасении жизни.
«Око за око, зуб за зуб», – хмуро подумал Якоб.
Подниматься было тяжело, но Куизль чувствовал себя легко и свободно, взбегая к вершине. По левую руку склон уходил резко вниз, в долину, но теперь было достаточно светло, чтобы не сбиться с дороги. Время от времени попадались плоские камни, сложенные один на другой, указывая таким образом направление. Дул холодный ветер, молочной белизны туман рассеивался крайне неохотно.
Потом тропа внезапно окончилась ровной площадкой у подножия последнего скалистого зуба. Куизль огляделся и в нескольких шагах заметил еще одну тропу, сбегавшую обратно в долину. Другая, едва заметная среди скал, тропка взбиралась дальше, к вершине. Палач прошел несколько метров, потом недоверчиво нахмурился. А точно ли Ханнес взобрался сюда с девочкой? Он бы с большей вероятностью спустился в долину.
Куизль уже двинулся в сторону долины, но тут заметил застрявший в иголках сосны клочок зеленой материи. Палач взял его и задумчиво покатал в мозолистых пальцах. На Йозеффе было зеленое, хоть и сильно выцветшее, платье. Должно быть, Ханнес тащил ее за собой и она зацепилась. Значит, они действительно где-то на вершине!
Куизль тихо застонал. Он еще никому в этом не признавался, но если что-то и было для него ненавистнее водной глади под ногами, так это отвесные склоны. Стоило только посмотреть вниз, и голова начинала кружиться, а ноги дрожали, как у пугливой женщины. Даже подлый удар по затылку не породил такой ненависти к Ханнесу, как необходимость карабкаться на эту вершину.
