Ознакомительная версия.
Имел ли право он убивать? Конечно, никаких прав лишать жизни человека у него не было, но он находился в таком состоянии…
Он совершил страшное преступление, нелепое и бессмысленное по своей сути. Его поступок был настолько диким, что казался невозможным ему самому. Он удивлялся своему поведению, своей силе и злобе. Он убеждал себя, что убийство произошло помимо его воли. И в самом деле, словно кто-то чужой вселился в него и командовал его действиями. Убийство было совершено в порыве неконтролируемой ярости. Оказывается, временами Борис не способен контролировать свои действия, но в то же время он обладает могучей силой и может постоять за себя. Он раньше даже и не подозревал, что способен обидеть кого-либо, а тут он ударил мать, и затем совершил кровавое преступление. Ударив мать, он словно преодолел себя, набрался злобы и решимости. Накопившаяся в нем злоба требовала выхода. Она и привела к агрессии, убийство стало внезапной разрядкой напряжения и ненависти, реакцией на нечеловеческие унижения и страх, которые он испытывал постоянно.
Борис ненавидел свою жизнь, его тревога и раздражение достигли своего предела, выплеснувшись сначала на мать, а затем кровавой драмой на подвернувшуюся под руку тетку.
Юноша вдруг подумал, что будет сожалеть о смерти женщины всю свою оставшуюся жизнь, но он ничего не мог уже поправить, хоть как-то изменить ситуацию. Сердце его опять стало разрываться на части от жалости к самому себе, по щекам вновь потекли горькие слезы. Он плакал молча и безутешно. Грусть захватила все его существо, на душе было прескверно. Борис понимал весь трагизм своего положения. Ситуация была чудовищной. Он убил человека и ему придется расплачиваться за это, как-то выпутываться из создавшегося безвыходного положения, опять мучиться и страдать. Ему не на кого было надеяться. Душа его маялась. Он устал от гнетущих переживаний, но освободить сознание от мучительных размышлений было невозможно.
Однако постепенно характер его мыслей поменялся. Они стали какими-то противоречивыми. С одной стороны, он прекрасно понимал, что совершил ужасное злодеяние и раскаивался в этом, но в то же время из глубины подсознания шли непонятные ему сигналы, оправдывающие его поступок. Его не покидало ощущение, будто он освободился от своего злейшего врага, порвал невидимую нить, которая связывала его с ненавистным прошлым. Временами ему стало казаться, что он совершил не страшное преступление, а избавил мир от злой твари, покарав ее за грехи. Удивительно, но помимо сожаления он реально ощущал и некое удовлетворение. Борис вспомнил, что и во время бойни он испытал секундный экстаз, порыв мимолетной радости, который пронзил его, когда он добивал поверженную тетку.
Как бы то ни было, Борис чувствовал себя опустошенным и разбитым. Однако мысли о самоубийстве больше не тревожили его. В нем что-то перевернулось, надорвалось, злодейство в какой-то степени пошло ему на пользу, по крайней мере, избавило от унылой навязчивой идеи покинуть этот мир. Принеся в жертву жизнь другого человека, Борис словно освободился от тяжкого, мешавшего ему груза. Ему больше не хотелось умирать. И только смутная, неосознанная тревога так и не покидала его.
Юноша бродил около своей полянки, странные чувства завладели им. Раскаяние отошло на задний план. Ему не было жалко тетку, он больше не испытывал сильного сожаления. Наоборот, он вдруг ощутил себя взрослым мужиком, имеющим право карать людей. В этот момент Борис был чем-то похож на Раскольникова, героя романа «Преступление и наказание». Впрочем, Раскольников убил старуху ради денег, а Борис просто выплеснул на тетку свою злость. Да и Достоевского Боря, по сути, не читал и не знал о переживаниях главного героя романа. У Бориса была своя драма, которая требовала осмысления.
Тоска его прошла. Единственное, что огорчало Бориса теперь — возможность того, что его будут искать. Он бросил лопату на месте убийства, заляпал одежду теткиной кровью. Впрочем, отпечатки пальцев его неизвестны правоохранительным органам, а кровавые следы можно будет застирать.
Борис захотел тотчас же избавиться от кровавых пятен на одежде, но вспомнил, что у него нет ни мыла, ни порошка. Подумав, он решил хотя бы размыть пятна в воде и попытаться оттереть их старой травой.
Солнце стояло высоко, его лучи били юноше в глаза. Он спустился к ручью, вымыл руки холодной водой, затем нарвал прошлогодней травы, намочил ее и стал оттирать пятна крови на куртке и штанах. Эти пятна не столько оттирались, сколько расплывались и грязнели от его усилий. Тем не менее, его труд не пропал даром: пятна остались, но были менее заметны и больше походили не на бурые пятна крови, а на обычную грязь, словно Борю забрызгала жижей из лужи проезжавшая мимо машина.
Солнышко припекало все больше, еще не так как летом, но Борис, вернувшись на стоянку, разделся до пояса и решил позагорать. Он завалился в траву и, повернувшись к солнцу, подставил ему свой белый тощий живот. Было тепло, пахло хвоей, молоденькая травка радовала глаз. Он долго лежал на земле с закрытыми глазами, наслаждаясь теплом. Но уснуть не мог: нервное потрясение мешало ему. Он постарался забыться, не думать ни о чем. Просто стал слушать звуки леса: стук дятла, шуршание деревьев и травы, жужжание редких мух. Напряжение стало постепенно уходить, голову заволокло сонным облаком. Он ненадолго задремал.
Однако солнце спряталось за облако, нагрянувшая волна холода привела его в чувство. Он вновь вспомнил до последних подробностей все, что произошло утром, и снова ужасное ощущение мертвым холодком пронзило его душу, отразившись дрожью во всем теле и электрическим разрядом вдоль позвоночника.
Стало мучительно тоскливо и страшно; нет, его больше не волновала загубленная жизнь женщины. Его страшила неопределенность, необходимость что-то предпринимать, как-то выпутываться из создавшегося положения. Он боялся, что его будут искать, поймают и надолго посадят в тюрьму.
Борис покинул свое лежбище и стал бесцельно бродить по лесу словно зверь, преследуемый голодом, жаждой и страхом. Он тщетно ломал голову, пытаясь понять, как выйти из этой катавасии. Кружилась и болела голова. Сказывалось нервное напряжение и то, что он не ел уже больше суток. Но есть хотелось не сильно, стресс притуплял чувство голода. Борис и раньше знал, что такое голод и мог терпеть его продолжительное время. Вот только появилась и все нарастала ужасная жажда, которая не шла ни в какое сравнение с голодом. Жажда заявила о себе с невероятной силой. Сухой язык царапался о сухие губы, пить хотелось зверски. Борис никогда раньше не думал, что отсутствие воды может так терзать человека. Все мысли его сосредоточились на том, где можно напиться. Но чистой проточной воды или родника поблизости не было. По крайней мере, Борис о них не знал. Он спустился к ручью и понял, что эту темную грязную вонючую воду пить нельзя ни при каких обстоятельствах. Он решил, что пойдет в Ольгинку, ближайшую деревню, километрах в пяти от его стоянки, и там утолит свою жажду. В деревне имелся колодец с отличной родниковой водой. Колонка была и в его родном поселке, который находился ближе к полянке, но идти туда было опасно.
К счастью, этот дикий день стал постепенно угасать. Лишь недавно чуть ли не по-летнему припекало солнце, но теперь его сила ослабла, светило превратилось в красный шар, который, запутавшись в ветках деревьев, медленно шел на посадку. Налетел прохладный вечерний ветерок, с ручья потянуло сыростью и холодом — Борису стала зябко.
Не дожидаясь пока солнечный свет угаснет окончательно и на землю спустятся сумерки, он пошел в Ольгинку. Борис и раньше бывал в деревне, он приходил сюда пару раз на экскурсию и на окраине села обнаружил колодец.
К деревне проще было идти по проселочной дороге, но Борис пошел по лесу, рядом с дорогой. Он не хотел, чтобы его кто-то случайно увидел, ему нужно было быть настороже. Он не спешил, он ждал темноты. Темнота была его союзником.
Только в районе карьера Борис отклонился от своего пути и, осмотревшись, чтобы не было вдруг какого-нибудь случайного человека, спустился вниз к воде. Было совсем тихо. Ему вдруг захотелось намочить руки. Вода была холодной и спокойной, от его прикосновения пошли круги по водной глади. Он зачерпнул ладонями пригоршню вода и долго смотрел на нее, борясь с желанием утолить свою страшную жажду. Но пить такую воду было невозможно. Он вылил воду обратно в карьер и, поднявшись по крутому склону, продолжил свой путь.
День понемногу угасал, лес все больше погружался во власть тьмы. А ленивая луна затерялась где-то в облаках. Борису вышел на дорогу. Он по-прежнему плохо соображал, потому что изнурительная жажда и голод мешали ему думать. Но он без проблем добрался до деревни, осмотрелся, вышел из леса и оказался у небольшой канавы, за которой просматривалась узкая улочка, ведущая к колодцу. Улица была пуста. В ближайших домах света не наблюдалось. Жители селенья, похоже, привыкли рано укладываться спать. Борис был этому крайне рад: в его планы не входила встреча с кем бы то ни было.
Ознакомительная версия.
