Он нахмурился и помолчал пару секунд.
— Ты хоть когда-нибудь планируешь переехать в Вашингтон?
Вид у меня, надо полагать, был озадаченный. Разумеется, я всегда знала, что рано или поздно этот вопрос встанет: куда именно движутся наши отношения? Но чтобы именно сегодня…
Как я смогу там жить?
На его лице, как в зеркале, отразилось мое беспокойство.
— Ладно, — кивнул Джо. — Ясно. Есть, впрочем, еще один подход. Вот слушай.
И он принялся рассказывать вещи, слухи о которых уже начали доходить и до меня.
Итак, в Лос-Анджелесе принимают все контейнеры, доставляемые по морю из Гонконга, крупнейшего контейнерного порта мира.
А если смотреть на это глазами службы безопасности, то картина получалась несколько иной.
— Клянусь, это не шутка: есть совершенно серьезное мнение, что террористы попытаются провезти атомную бомбу — скажем, северокорейскую — в одном из контейнеров, идущих из Гонконга в Эл-Эй, — сказал Джо. — Шансы, что на данном этапе мы сможем засечь такое «изделие», практически нулевые… Понимаешь, эффективная система обнаружения еще не внедрена. В общем, по-моему, здесь есть место для меня. Думаю, я бы смог помочь.
Двигатели парома смолкли, и громоздкое сооружение ткнулось носом в причал. Мы вдруг оказались в центре крикливой, бесцеремонной толпы, вынесшей нас прямо на трап, а по нему — на землю. Разговаривать стало невозможно, да и руки наши разорвали.
За причалом Джо уже поджидало представительское такси, черное и лоснящееся. Он открыл дверцу и попросил водителя подбросить нас к той стоянке, где я оставила свою машину.
— Да, я знаю, здесь есть над чем поразмыслить… — вновь начал он.
— Джо, честное слово, я искренне хочу поговорить об этом подробнее. Мне совсем не нравится, что ты уезжаешь. Очень-очень не нравится.
— Да и мне, Линдси… Ну, ничего, разберемся.
Такси притормозило возле парковки, и мы оба вышли. Я облокотилась о нагретую солнцем крышу «иксплорера».
Мы обнялись, и на глаза у меня навернулись слезы. Обменялись вымученными «я тебя люблю, пожелали друг другу добраться домой без лишних приключений…
Снова обнялись и поцеловались.
Вот и все. Очередной замечательный день добавлен в альбом наших особых воспоминаний. Я еще чувствовала вкус его губ; исколотые мужской щетиной щеки пощипывало от морской воды. Или от слез? Я не знаю…
Он словно рядом, до сих пор, бок о бок со мной…
Увы.
Часть третья В ПОИСКАХ ДЕВУШЕК-ИЗ-АВТОМОБИЛЕЙ
В дежурку я вернулась после обеда с Синди и, проходя между столами, затылком чувствовала, как за мной следит несколько пар глаз. Да и немудрено. Вот уже неделя, как в «Кроникл» поместили фото Девушки-из-«Кадиллака», а теперь настала очередь и для снимка Девушки-из-«ягуара»…
Просто бешенство берет, когда задумаешься, что мы до сих пор ожидаем подсказок от общественности.
Где они, наши ниточки, наши версии?
Отчего так мало улик?
Что мы пропустили? Как вообще сумели дойти до такой жизни?
Я махнула рукой Джейкоби и Конклину, приглашая следовать в мой стеклянный куб, после чего закрыла за ними дверь и повесила куртку, Конклин развалился в кресле, вытянув длиннющие ноги, вто время как Джейкоби, по обыкновению, оперся могучим задом о мой стол.
Я сообщила им, что передала фото Девушки-из-«ягуара» в руки прессы, после чего поинтересовалась, нет ли у них чего-нибудь нового.
— Мой партнер кое-что для тебя нарыл, Боксер. — Джейкоби не очень-то расположен к улыбчивости, но, как мне кажется, на этот раз я заметила в его каменных глазах слабый намек на усмешку.
— Ну-у, в общем, да. Не знаю, правда, понравится ли… — подтвердил Конклин, выпрямляясь в кресле.
— В этом деле иметь любую новость — уже хорошо, — твердо заявила я.
— Получен ответ насчет ДНК по Девушке-из-«Кадиллака».
— Неужто попали?! — Я даже привстала от предвкушения восторга.
— Ага. В висяк.
Меня словно холодной водой окатили.
С таким результатом особенно не наработаешь. «Попасть в висяк» — значит найти совпадающий ДНК-профиль в базе данных, да только вот имя донора при этом неизвестно.
Конклин между тем расстелил на столе компьютерную распечатку и повернул ее ко мне. Затем принялся скучно и терпеливо разжевывать, что к чему, копируя мою же манеру при общении с тупым начальством.
— Итак, данный образец получен по мазкам, взятым от белой женщины, убитой в Эл-Эй двумя годами раньше. Ей было двадцать с небольшим. Изнасилована, задушена и найдена через пару суток в дренажной канаве возле шоссе. Никаких документов. Имя не установлено до сих пор. Ребята из управления полагают, что она была в городе проездом.
— А как насчет одежды? — спросила я.
— Отнюдь не дизайнерского класса. Футболка из синтетики, разодрана до самого горла. Неудивительно, что мы не нашли совпадений раньше. Принципиально иной модус операнди по сравнению с автомобильными девушками. Эту жертву не наряжали в дорогие шмотки, не усаживали в машину… Хотя секс с ней имел тот же парень, который забавлялся и по делу с «Кадиллаком».
— Допустим, в Эл-Эй он только начинал, — заметил Джейкоби. — И с тех пор усовершенствовал технику игры.
— Или нашел себе товарища по песочнице, — пробормотала я, прикидывая иную теорию. — Может, у новичка более затейливое воображение…
Лео Харрис уже запирал кассу в своей лавке «Дым коромыслом», когда над входной дверью звякнул колокольчик.
— Закрываемся, закрываемся, — проворчал темнокожий хозяин, не оборачиваясь. — Приходите утром.
К стойке, тем не менее, приблизился звук шагов с характерным посвистывающим шуршанием штанин о лодыжки.
— Закрыто!
— Мне нужны сигареты, — раздался слегка гнусавый голос. — «Кэмел» есть?
— Сходите лучше в «Маяк». На углу Хайд-стрит, отсюда рукой подать.
Шестидесятишестилетний мистер Харрис справился, наконец, с замком, поднял свои почти ничего не видящие глаза на покупателя и, различая лишь его силуэт, принялся ждать, когда же молодой человек покинет его магазин.
— Деньги сюда, быстро! Назад, к стене. Руки! Руки, дурень старый! Не дергайся, и ничего тебе не будет!
Слух обострился так, что сейчас Харрис слышал все звуки одновременно: частое, нервное сопение мальчишки, жужжание неоновой рекламы в окне, тяжелое лязганье трамвая на перекрестке Юнион и Хайд-стрит…
Он забормотал:
— Хорошо, хорошо, нет проблем, я только открою кассу, У меня там сто долларов под лотком, а если хотите, возьмите блок сигарет, и я еще…
— Убрал! Убрал руку, сука! От кнопки!
— Да я только кассу открою…
Харрис незаметно нажал охранную кнопку под столешницей и в эту же секунду услышал бряцанье ошейника на Миднайт, когда собака побежала вниз по лестнице, чтобы совершить привычный ритуал вечернего обхода магазина.
«О-о нет…» — пронеслось в голове у мистера Харриса.
В дверях возникла полицейская овчарка.
Рычание. Щелчок взводимого курка и перепуганный мальчишеский вопль:
— Пошел вон! Выстрел, грохот, взрыв.
— Миднайт! — крикнул мистер Харрис.
Еще один взрыв, прямо у него в груди. Хватаясь за полки, сбивая картонки с сигаретами, бритвенными принадлежностями и склянками с одеколоном, старик повалился на пол. Топот убегающих ног, за панком хлопнула дверь, дребезг колокольчика…
И тут он услышал, как его верный друг и компаньон последних двенадцати лет жалобно скулит и ерзает на разбитом стекле.
— Кто-нибудь… помогите… нас застрелили…
Он очнулся, лежа на боку. В затылок билось что-то мокрое, горячее и громко сопящее. Сильный запах собачьего дыхания. Затем в голове проявился звук человеческого голоса. К нему кто-то обращается…
— Мистер Харрис? Это Ларри. Сержант Петрофф. Вы меня слышите? Эй?
— Собака… Моя собака…
— Да-да, сэр, вот она. Похоже, пуля угодила ей в бедро. Она решила, к вам подполз… Ого! Да тише ты! Ничего плохого твоему хозяину я не сделаю! Мистер Харрис, ну хоть вы ей скажите!
— Фу, глупая девчонка, фу…
— «Скорую» я уже вызвал, а собаку вашу мы с напарником отвезем в ветлечебницу, хорошо? Там ее починят, будет как новенькая.
Лео Харрис вновь провалился в забытье. В сознание его привели толчки, с которыми санитары запихивали носилки в машину. Рядом чей-то голос:
— …готовить к хирургии… Да, экстренная. Мужчина, шестьдесят пять, огнестрельное, грудная клетка, справа. Кровяное сто сорок на сто. Пульс слабый. С правой стороны дыхание не прослушивается. Сердце в норме. Других травм не обнаружено. К перевозке готовы, физраствор поставлен. Передал Коломелло.
