— Разумеется.
— Так вот, я уверен: если ты согласишься нам помочь, у нас появится реальный шанс выйти на убийцу. Черт побери, Уилл, ты снова должен быть в седле. Берись за дело.
Слетай в Атланту и в Бирмингем, разнюхай на местах, а потом двигай к нам в Вашингтон. В конце концов, что ты теряешь? Выйдешь временно поработать у нас.
Грэхем молчал.
Крофорд тоже. Волны пять раз накатывали за это время на берег. Наконец Крофорд поднялся, перебросил куртку через плечо и произнес:
— Закончим наш разговор после обеда.
— Оставайся обедать с нами.
Крофорд отрицательно покачал головой.
— Нет, я зайду попозже. Мне должны звонить в гостиницу, да и самому придется сделать несколько звонков. Но все равно поблагодари от меня Молли за приглашение.
Машина, которую Крофорд взял напрокат, отъехала от дома, подняв облако пыли. Пыль медленно оседала на кусты, вдоль гравийной дорожки.
Грэхем вернулся к столу. Недоброе предчувствие подсказывало ему, что наступил последний день его тихой жизни на отмели Сахарная голова. Таким он его и запомнил: подтаявшие льдинки в стаканах с недопитым чаем, трепещущие на ветру бумажные салфетки, а в дальнем конце пляжа фигурки Молли и Уилли.
Закат на отмели Сахарная голова. Цапли, замерзшие точно изваяния. Кроваво-красное огромное солнце.
Уилл Грэхем и Молли Фостер Грэхем сидели рядышком на вымокшем добела бревне, которое прибило к берегу. Отблески заката играли на их лицах, а сзади подкрадывались лиловые тени сумерек. Она взяла его за руку.
— По дороге сюда Крофорд заезжал ко мне в магазин, — сказала Молли. — Спросил, как проехать к дому. Я пыталась дозвониться тебе. Ты бы хоть изредка брал трубку. А когда мы с Уилли подходили к дому, мы увидели его машину и пошли на пляж.
— Он спрашивал о чем-нибудь еще?
— Как у тебя обстоят дела.
— И что ты сказала?
— Сказала, что ты в полном порядке и чтобы он оставил тебя в покое. Чего он хочет от тебя?
— Хочет, чтобы я изучил материалы следствия. Как-никак я же специалист по судебной экспертизе, Молли. Ты видела мой диплом.
— Ага. Ты заделал им дырку в обоях.
Она села на бревно верхом и повернулась лицом к мужу.
— Если бы ты действительно скучал по своей прежней жизни, как бывало прежде, я думаю, это бы так или иначе прорвалось. Тебе хотелось бы вспоминать, говорить об этом. А ты совсем забыл о работе. Ты отошел, успокоился. Стал совсем другим. И это меня так радует…
— Нам хорошо вместе, да?
Ее отрезвляющий взгляд в одно мгновение сказал ему, что он мог бы выдать и что-нибудь поумнее. Но прежде чем он успел что-либо придумать, она продолжила:
— Да, ты помогал Крофорду, но в ущерб себе. Не беспокойся, он без тебя не пропадет. В конце концов это чертово правительство сделает все для ФБР. Так пусть отстанет от нас.
— Разве Крофорд не объяснил тебе? Дважды, когда мне приходилось оставить преподавание в Академии ФБР и заняться практическими делами, я работал под его началом. Оба этих случая в его практике были уникальными, а он, как ты понимаешь, в полиции не новичок. Сейчас они разматывают еще одно дело из той же серии. Маньяк-убийца. Случай очень редкий. Крофорд знает, что у меня есть… определенный опыт.
— Да, опыт у тебя есть, — согласилась она.
Рубашка на нем была не застегнута, и Молли хорошо видела шрам, опоясывавший его живот — бледную полосу в палец толщиной на загорелой коже. Шрам спускался к левому бедру, и, загибаясь вправо, упирался в грудную клетку.
Это проделал доктор Ганнибал Лектер ножом для разрезания линолеума за год до того, как Грэхем познакомился с Молли. Он едва выкарабкался тогда. Доктор Лектер, которого пресса окрестила «Ганнибал-каннибал» <Каннибал по-английски «людоед»>, был одним из тех двоих, кого ФБР задержало с помощью Грэхема.
После этого Грэхем долго провалялся в госпитале, а затем оставил службу, укатил из Вашингтона и подыскал себе работенку механика по двигателям в порту Маратона на островах Флорида-Кис. Ремесло это было ему знакомо с юности. Ночевал прямо в трейлере, поставленном у причала, и так продолжалось до тех пор, пока он не встретил Молли и не перебрался в ее уютный, хотя и порядком обветшавший, дом на отмели Сахарная голова.
Грэхем тоже оседлал бревно. Взял руки Молли в свои. Она зарыла ноги в песок под его ногами.
— Понимаешь.
Молли, Крофорд вбил себе в голову, будто у меня особый нюх на самых опасных психов. Поди поспорь с ним.
— Ты сам-то в это веришь?
Грэхем наблюдал за троицей пеликанов, рядком зависших над волнами.
— Все дело в том, что умного и хитрого маньяка, в особенности, садиста, выследить очень трудно. По ряду причин. Ну, во-первых, невозможно проследить мотивы, и поиск таковых обычно пустая трата времени. Во-вторых преступник этого типа старается не оставлять свидетелей. В большинстве же случаев к аресту подозреваемого приводит не столько слежка, сколько работа со свидетелями, здесь о них не приходится говорить. Бывает, преступник сам до конца не осознает, что он делает. Вот и приходится довольствоваться тем минимумом доказательств, которые есть, а остальное — домысливать. Я пытаюсь воспроизвести его образ мышления, выявить какую-то схему.
— И еще найти его и арестовать. Я так боюсь, что если ты свяжешься с этим делом, с тобой случится то же, что в прошлый раз. Это меня и пугает больше всего.
— Молли, он никогда не увидит меня, не узнает даже моего имени. Арестовывать его я не пойду — пусть полиция этим занимается, если обнаружит его, конечно. Крофорду просто нужен свежий взгляд на обстоятельства этого дела.
Она смотрела вдаль, туда, где над водой зависло красное солнце. Высоко над ним сияли перистые облака.
Грэхему очень нравилось, когда она вот так в задумчивости поворачивала голову и, нисколько не заботясь о том, как выглядит, предоставляла ему рассматривать свой далеко не классический профиль. Тонкая жилка билась у нее на шее. У Грэхема перехватило дыхание: он вспомнил вкус соли на ее коже и проглотил застрявший в горле комок.
— И что, черт возьми, мне теперь делать?
— Ты уже все решил без меня. Если останешься здесь, а эти убийства не прекратятся, наша жизнь будет отравлена. Думаю, мой ответ для тебя ничего не значит.
— А если я на самом деле спрашиваю твоего совета?
— Тогда я скажу: оставайся со мной. Со мной. Со мной. Со мной. И с Уилли, если он для тебя что-то значит. Но я понимаю, что если мне придется смахнуть слезу и помахать тебе платочком, по крайней мере я буду почти до самого конца успокаивать себя тем, что ты поступил правильно. Потом вернусь в дом и лягу в холодную постель.
— Я не собираюсь спешить с отбытием.
— Так я и поверила. Я эгоистка, да?
— Меня это не волнует.
— Меня тоже.
Мне здесь так легко и спокойно. Хотя по-настоящему это можно ощутить только после того, как много переживешь. То есть оценить сполна.
Он кивнул.
— Я так боюсь все это потерять, — сказала она.
— Не беспокойся. Нам это не грозит.
Быстро стемнело. На юго-западе взошел Юпитер.
Они брели к дому. Совсем рядом с ними выходила яркая луна. Наживка, оставленная на ночь в воде, отчаянно трепыхалась на крючке.
После обеда вернулся Крофорд.
Он был в рубашке с закатанными рукавами, без галстука, явно старался избежать подчеркнутой официальности. Молли с отвращением смотрела на пухлые белые руки Крофорда, почему-то напоминавшего ей обезьяну. Дьявольски хитроумную обезьяну. Она принесла ему кофе на веранду и села рядом, подставив лицо под струю воздуха из кондиционера. Грэхем отправился кормить собак вместе с Уилли. Молли молчала. О сетку бились ночные бабочки.
— Он в отличной форме, Молли, — заметил Крофорд. — Вы оба прекрасно выглядите — загорелые, стройные.
— Вы все равно увезете его, да?
Иначе я не могу. Но клянусь Богом, Молли, я сделаю все, чтобы уберечь его. Он очень изменился. Хорошо, что вы поженились.
— Ему сейчас намного лучше. Перестали мучить кошмары. Он тут прямо помешался на собаках. Сейчас, правда, немного успокоился. Просто кормит их, а то все время только о них и говорил. Джек, если вы ему друг, почему вы не оставите его в покое?
— Уиллу крупно не повезло в жизни. В своем деле он лучший специалист из всех, кого я знаю. У него как-то по-особенному устроены мозги. Он никогда не идет по накатанному пути.
— Он сказал, вы только хотите, чтобы он дал свое заключение.
— Все правильно, эксперта сильнее я не найду, но он обладает еще одним потрясающим свойством — у него есть воображение и он может поставить себя на место другого человека. Именно эта сторона работы ему не по душе.
— Я его как никто понимаю.
Пообещайте мне одну вещь, Джек.
Пообещайте, что не позволите ему ввязаться в это дело. Если он полезет в драку, ему конец.
