— Приставил револьвер к голове, чтобы уж наверняка… Не стану отрицать возможность и такого варианта, но, честно говоря, мне это кажется абсурдом, — Амброзетти еще раз пролистал блокнот. — В какое время Магнус позвонил твоим родителям и сообщил о результатах вскрытия?
— Я уже говорил. Примерно полтретьего.
— Пришлось проверить правильность записи. Согласно официальному медицинскому заключению, подписанному Магнусом, вскрытие тела закончилось в три сорок. А вот еще кое-что, заслуживающее внимания. Репортер «Таймс» Том О’Нил связался по телефону с бюро судмедэкспертизы, когда еще не было и часа, — тоже узнать о результатах вскрытия, — звонок зарегистрирован в журнале. Ему ответили, что подтвердился факт самоубийства.
— Полиция же утверждала это сразу.
— Речь идет не о полиции, а о бюро судмедэкспертизы, о чем говорили или думали полицейские, в данном случае неважно. Документы свидетельствуют, что бюро судмедэкспертизы сделало заключение о самоубийстве за три часа до окончания вскрытия, из этого следует одно: нужная версия готовилась заранее, а это обстоятельство, в свою очередь, наводит на мысль — полиция и бюро судмедэкспертизы скрывают истинные причины смерти твоего брата.
— О Господи! И что же теперь делать?
— Прежде чем что-то предпринимать, нужно проверить кучу фактов: проследить всю цепочку доказательств, узнать, например, что стало с одеждой Алана — я видел запрос на химическую экспертизу рубашки, в которой его нашли, но так и не смог узнать, проводилась она или нет. Сейчас мы в самом начале пути, но из того, что стало известно, можно заключить — во всей этой истории, действительно, что-то нечисто, а что именно, предстоит разобраться.
— А как насчет Джинни Карамис? Что-нибудь узнал о ней?
— Пока не было времени. Все отнимает работа с документами.
Глаза Амброзетти снова сосредоточились на злополучном месте на полу.
— Детектив Мэкки, о котором ты говорил, уехал из города отпраздновать свою отставку. Единственное официальное лицо из тех, кто осматривал тело на месте преступления, — Айвз, Гейл Айвз, которая работает в Белвью в отделении скорой помощи. Я не обнаружил ее заключения. Не знаю, поможет нам это или нет, но я хотел бы взглянуть на него.
— А с ней самой не хочется поговорить?
— Пытался, наотрез отказывается.
— Неужели работает на Магнуса? Если так, то тоже замешана и говорить с нами не станет.
— Этого не знаю, ведь она сотрудничает с Магнусом только время от времени, когда из-за нехватки штатных судмедэкспертов Магнус приглашает временных — обычно это молодые врачи близлежащих больниц. Однако, думается, вряд ли они пользуются ее услугами, если дело нечистое.
— Нужна ли она нам вообще?
— Могла бы, конечно, помочь, хотя можно обойтись и без нее. Она не единственный источник информации. — Он грузно поднялся с кровати. — Найду тебя сам, когда появится стоящая информация.
* * *
Ранним вечером Майкл отправился прогуляться, надеясь развеяться и успокоить взбудораженные нервы: рассказ Амброзетти вначале воодушевил его, но это чувство проходило, приближая то душевное состояние, которое он определял как глубокую депрессию. Если поддаться ей, то сбросить с себя будет очень трудно. Он знал по опыту, что глубокая депрессия продолжается долгое время и отнимает уйму душевных сил.
Его преследовала одна и та же картина: Колин Грей, уплывающий в Ирландию.
В его смерти Майкл винил только себя: зачем открыл его имя Максу Фарреллу? Сделав это, он, по сути дела, приговорил Колина к смерти. О чем тот думал в последний миг, прежде чем скрыться под волнами? Майкл гнал от себя эти мысли. Если позволить им взять над собою верх, они доведут до сумасшествия и ускорят приход депрессии. Нужно выйти из этого состояния, заняться чем-нибудь, а не сидеть в темной квартире брата и копаться в себе.
Майкл шел, казалось, решительным и твердым шагом человека, знающего куда и зачем, а на самом деле, — как заведенная кукла, пока не оказался на Тридцать четвертой улице. И тут его осенило: а что, если наведаться в отделение скорой помощи больницы Белвью и попробовать достучаться до Гейл Айвз — вдруг получится то, что не удалось Амброзетти?
* * *
Приемное отделение скорой помощи представилось Майклу настоящим бедламом, впрочем, именно таким он и ожидал его увидеть в этот душный субботний вечер: куда ни взглянешь, обязательно наткнешься на полицейских, устало прислонившихся к стене или шутивших и заигрывавших с медсестрами в ожидании медицинских заключений по тем пациентам, которых доставили. Сестры и врачи в запачканных йодом и кровью белых халатах носились как угорелые, не видя ничего перед собой; кругом толпились родственники пациентов; в приемном помещении скорой помощи негде было яблоку упасть. Санитары толкали каталку, на которой лежал залитый кровью чернокожий юноша, порезанный ножом. Он орал дурным голосом, требуя к себе максимум внимания, но откуда его было ожидать? Все занимались своим делом, своими проблемами, своей болью. Майкл и раньше бывал в отделениях скорой помощи, но не в этом и не в такой жаркий летний вечер. Немудрено, что люди, обезумевшие от духоты, выплескивались на улицы, срывая друг на друге свою злость.
Наблюдая за толкотней в приемном покое, Майкл решил, что во всем этом столпотворении должна же быть какая-то упорядоченность, но его нетренированный глаз не видел даже намека на нее.
К Майклу обратился мужчина с причудливым родимым пятном в пол-лица, горделивой осанкой и женской сумочкой в руках. Ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своей бедой.
— Я искал ее везде, — сказал он мрачно.
— Извините?
— Мою жену. Я привез ее сюда два года назад, она жаловалась на боли в желудке. А теперь не могу нигде найти, — говорил он спокойно, видимо, уже смирившись с потерей. — Искал везде, у всех о ней спрашивал, но никто не говорит, где она и что с ней. Видите, у меня ее сумочка — у нее же нет денег даже на метро. А ехать надо до Бруклина.
Ответа от Майкла он не ждал, да и что тот мог ответить? Излив свою боль, мужчина отошел.
В его глазах застыла прежняя безысходность.
Майклу с трудом удалось привлечь внимание одной из медсестер в регистратуре и спросить о докторе Айвз. Сестра принялась было выписывать направление, но Майкл остановил ее, заявив, что не собирается на прием.
— О, так вы ее друг?
— Друг ее друга, — ответил он, и это ее удовлетворило.
— Подождите прямо здесь, сэр. Она в одной из комнат для осмотра больных, скоро выйдет.
— Пожалуйста, укажите мне ее тогда.
Майкл настроился на долгое ожидание, но не прошло и десяти минут, как сестра обратилась к нему.
— Вон доктор Айвз.
Майкл рисовал в своем воображении образ доктора — бледная, худая, усталая женщина, которую не назовешь ни красивой, ни дурнушкой.
Реальная доктор Айвз не оправдала ожиданий: длинные ноги в стремительном движении несли ее с поразительной быстротой, светлые волосы растрепались, одна прядь упала на глаза, и она нетерпеливо отбросила ее в сторону, продолжая размахивать руками и не оглядываясь по сторонам. Майкл успел рассмотреть ее лицо, и оно ему понравилось, хотя голубизна глаз резко контрастировала с темными кругами под глазами — результатом недосыпания.
Майкл, не отрываясь, смотрел на нее, но она не обратила на него внимания, как и на других из этой толпы, набившейся в приемное отделение скорой помощи. Ее внимание сосредоточилось на медицинской карточке, которую она держала в руках. Подойдя к регистратуре, заговорила с уже знакомой Майклу сестрой. Он не слышал всего, о чем они говорили, но кое-что уловил: речь шла о некой миссис Херш.
— Я пока не знаю, что предпринять. Думаю, пусть она побудет у нас, мы посмотрим за ней и, если ее состояние улучшится, решим, что делать.
Когда она закончила говорить, сестра указала на Майкла:
— Этот джентльмен хотел вас видеть. Он говорит, что он друг вашего друга.
Айвз повернулась и только сейчас увидела Майкла. Ее глаза выражали недоумение.
— Итак, чем могу служить? — она не сделала ни шага в его направлении, поэтому Майкл двинулся к ней сам.
— Я Майкл Фридлэндер.
Имя не произвело на нее никакого впечатления.
— Я вас знаю?
Он покачал головой.
— Нет, но вы… — у него из головы вылетели все слова. — Вы осматривали моего брата… Алана.
Но и теперь она смотрела на него непонимающе.
— Он был моим пациентом? Передо мною проходит множество людей, всех упомнить не могу.
— Нет, он не был вашим пациентом. Он был убит, и вы проводили осмотр тела на месте происшествия. Так, по крайней мере, мне сказали.
Наконец она поняла, о ком он толкует.
— Ах да, извините. Вспомнила. Я сказала человеку, который приходил сюда вчера…
