— Изнасилованы? Нет, я так не говорю. В случае с женщиной процесс разложения влагалища зашел слишком далеко, чтобы представлялось возможным определить, изнасилована она или нет, но что касается Патрика Нельсона, мы не обнаружили недавних повреждений стенок прямой кишки, поэтому можно говорить о том, что половой акт совершался с его согласия.
Репортеры заволновались: вся эта история обрастала новыми сенсационными деталями.
— Теперь, леди и джентльмены, я должен идти. Инспектор Колер ответит на другие ваши вопросы.
— Последний вопрос, доктор Магнус.
— Да? Что еще? — он повернулся к Сэлу Мартину, репортеру городского кабельного телевидения.
— Многие убийцы имеют обыкновение выбирать себе определенный тип жертв — проституток, например, или пожилых женщин. Какой тип жертв предпочитает, по вашему мнению, Мясник?
— Не могу сказать определенно. Пока налицо только две жертвы, которые мы можем с уверенностью приписать Мяснику.
— Но, доктор, если основываться на ваших уликах, он ориентирован двояко.
— Вы имеете в виду сексуально? Ответ положительный.
* * *
Вернувшись в свой кабинет, Магнус обнаружил по автоответчику, что звонила жена, и тут же позвонил домой.
— Что случилось, Барбара?
— Валери… — ответила жена, стараясь унять дрожь в голосе.
— Боже мой! Неужели это не может подождать? У меня по горло работы!
— Нет, Курт, не может ждать! Я бы тебе не позвонила, если бы дело не обстояло так серьезно.
— Она не?.. — он не закончил предложение, но Барбара поняла, что имеет в виду муж.
— Нет, слава Богу, но час от часу не легче. Замешана полиция!
— Сейчас выезжаю.
Что опять натворила эта шалопайка? Когда же она успокоится? Когда же, наконец, наступят хорошие времена?
* * *
Курт и Барбара Магнус прожили в браке уже двадцать семь лет, когда его назначили главным судмедэкспертом. Этому предшествовал ряд важных постов по возрастающей: заместитель главного судмедэксперта Бруклина, заместитель главного судмедэксперта графства Нассау, главный судмедэксперт графства Дейд во Флориде. Последнее назначение, по сути, спасло их брак. В течение всего года, пока находились в ссылке — так они расценивали назначение во Флориду, — Барбара грозилась от него уйти. Именно последнее назначение мужа заставило ее передумать и остаться с ним: сто двадцать пять тысяч долларов в год — не так уж мало, плюс миленький кирпичный домик на обсаженной кленами улице Форест-Хилз и летний дом на Файр-Айленд. Его никогда особенно не волновали деньги. До сих пор. Обзаведясь новыми привычками и усвоив новый стиль жизни, Магнус понял, что на сто двадцать пять тысяч долларов он не протянет, тем более с такими высокими налогами.
На сорок шестом году жизни Барбара Магнус не только не утратила своей привлекательности, но приобрела шарм, изящество и стиль. Хотя в ее волосах кое-где поблескивала седина, время милостиво пощадило лицо — ни единой морщинки, — живость и блеск глаз! Магнус понимал, почему мужчины так и липнут к ней. Сам он давно потерял сексуальный интерес к жене.
Когда Магнус вошел в дом, Барбара говорила по телефону и повесила трубку, как только увидела его.
— Это был Эл.
Эл Сильверстейн — их адвокат.
— Что она опять натворила?
— Валери была на вечеринке в доме своего друга в Манхэттене, его родителей дома не было — полная свобода, и вечеринка перешла за рамки дозволенного. Соседи позвонили в полицию, и с полдюжины детей арестованы.
— Лишь за то, что они слишком шумели?
Родители категорически запретили Валери посещать какие бы то ни было вечеринки без присмотра старших.
— У них оказались наркотики… — Барбара говорила ровным голосом, успев взять себя в руки. Магнусу показалось, что она вообще хочет переложить воспитание дочери на его плечи.
— Какие наркотики?
— Кокаин, наверное. Или травка, а может быть, таблетки. Какая разница? — разозлилась она.
— Но что совершила Валери? За что ее арестовали? — если бы у него были факты, он смог бы оценить ситуацию и сделать соответствующие выводы. Может быть, все не так плохо, как говорит Барбара. Он почувствовал боль в груди и сел.
— Хранение запрещенных законом веществ. Сопротивление представителям закона. Непристойное поведение, — она избегала его взгляда.
— Что? Что это должно означать? — последнее обвинение показалось ему более серьезным, чем два первых.
— Так сказали Элу полицейские, когда он позвонил туда. Они не сообщили подробности, но ведь мы все равно их узнаем, — лицо Барбары потемнело от злости, и когда он промолчал, она накинулась на него с упреками:
— Это ты во всем виноват, Курт. Не следовало с ней либеральничать. Именно ты избаловал ее. Я пыталась тебя переубедить, но ты не слушал.
— Что ты несешь? Я с ней либеральничаю? Где ты была, когда она без разрешения взяла машину? Почему ты не узнала, куда она направляется? — Магнус налил себе водки с содовой, выпил и снова наполнил стакан. В груди болело, нервы — на пределе.
— Конечно же, ты во всем винишь меня! Она и ее подружка, эта потаскушка Карла, сказали мне, что собираются в кино. Что я должна была делать? Запретить? Я не тюремщица, а ей уже семнадцать. Вложить в ее голову хоть чуточку здравого смысла нужно было гораздо раньше — после того, что тогда случилось, тебе не следовало вмешиваться, пусть бы она понесла наказание. Сейчас все это было бы позади.
«После того, что тогда случилось!» — обычно Барбара только в таких словах упоминала, что произошло три года назад. Он понимал ее чувства — именно из-за Валери им пришлось на время уехать из Нью-Йорка и затаиться во Флориде. Тогда им пришлось приложить громадные усилия, чтобы историю замяли, и они упоминали о ней тогда, когда хотели побольнее задеть друг друга.
— Ты, наверное, забыла, Барбара, если бы эта история вылезла наружу и Валери понесла бы наказание, с моей карьерой было бы покончено раз и навсегда, и у тебя бы не было этого дома и твоих автомобилей!
Барбара фыркнула и загремела в мойке посудой. Она устала быть опорой семьи, без ее любви и мужества этот дом уже давно бы развалился, и где бы они все сейчас очутились…
— Забываешь, Курт, что и без твоей помощи у меня могут быть и дома, и автомобили. Только тебя со мной не будет!
Не будучи готовым к такому резкому выпаду, Магнус расстроился еще больше и ничего не ответил. Она включила воду, намочила губку и принялась резкими движениями вытирать кухонный стол. Увидев, что муж наливает себе еще один стакан виски с содовой, Барбара взорвалась.
— Собираешься напиться? В создавшейся ситуации это вряд ли поможет.
О Господи, как ему хотелось снова оказаться в своем кабинете! Там у него власть, авторитет и уважение окружающих, здесь же — сплошные унижения.
— Давай не будем заводиться, а лучше подумаем, как выручать Валери. Где они ее содержат?
— В девятнадцатом участке на Западной девяносто четвертой улице.
— Ты говорила Элу, чтобы он попросил выпустить ее под залог?
— Нет, и не собираюсь. Нужно наконец преподать ей урок!
— Ну что ты, Барбара! Черт меня подери, если я позволю Валери провести ночь в камере! Что ты такое говоришь? Какой урок она может из этого вынести? Родители ее в грош не ценят?
— Я придерживаюсь другой точки зрения. Да и вообще, что ты так волнуешься за Валери? Да и за Валери ли? А не за себя? Ты не хочешь, чтобы эта история попала в газеты, вот что тебя больше всего беспокоит!
— Послушай, Барбара, конечно, черт побери, меня беспокоит и это! Но это не значит, что я не люблю свою дочь. Я не хочу, чтобы у нее появился привод в полицию. Да и за что? За то, что миллионы подростков делают изо дня в день по всей стране.
— Миллионы других подростков никого не убивают, Курт! — лицо Барбары стало пунцовым. Надо же было такому вырваться! Она не хотела заходить так далеко, эти слова висели в воздухе, как проклятье. — Кроме того… — ее голос прозвучал хрипло и приглушенно.
— Что «кроме того»?
— Кроме того, Эл говорит, она порядком влипла. Они ведь проверят, если уже не проверили, и обнаружат, что у нее уже были неприятности с законом раньше.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, Эл не уверен, что сможет ей помочь… Нам помочь.
Магнус погрузился в размышления.
— Курт, почему ты молчишь? — внутри у нее что-то как будто сломалось. — Что нам делать?
— Спокойно, Барбара. Предоставь все мне.
— Куда ты направляешься?
— Мне надо позвонить.
Магнус поднялся по лестнице, вошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь. Он давно ожидал, что Валери выкинет какую-нибудь штуку. Он не заметил, как дочь вышла из-под его контроля и теперь находилась в состоянии войны с собственными родителями. Она — такая же увлекающаяся, как и ее отец. Жена была права, когда говорила, что он боится потерять все из-за какой-то выходки Валери. Его положение и карьера висели на волоске, но Магнус знал, как поступит в следующий момент. Он понял это сразу, когда жена сообщила об аресте дочери. Ведь у него не было выбора, он не мог позволить, чтобы его будущее зависело от Эла Сильверстейна, зная, что каждая минута промедления чревата фатальными последствиями.
