По коже Фарли побежали мурашки. В магазине ему определенно не нравилось. Под взглядами легенд рока он подошел к прилавку, откашлялся.
— Есть тут кто-нибудь?
Ответа не последовало, поэтому он забарабанил пальцами по прилавку.
Пошло еще тридцать секунд, прежде чем открылась дверь в дальней стене и с другой стороны к прилавку подошел старичок. Хрупкий, сгорбленный, с седыми волосами, горбатым носом и в очках без оправы с толстыми линзами. Вопросительно посмотрел на Фарли.
— Я… я бы хотел купить штаны.
— Естественно, — фыркнул старичок. — Иначе чего сюда приходить?
— Ваши особые штаны.
— Других я не продаю.
— Э… меня послал Джоджо Кингман. Из "Рака мозга".
Старик не отреагировал на знаменитое имя. Перегнулся через прилавок, оглядел Фарли с головы до ног, потом резко повернулся и исчез за дверью. У Фарли упало сердце. Опять облом. И он уже направился к двери, когда старик появился вновь. В руках он держал штаны цвета ржавчины.
— Примерьте эти.
— Э… у вас есть кабинка?
— Вам есть чего стесняться?
— Ну… нет. — Фарли взял штаны из рук старика. Мягкие, как тонко выделанная замша, легкие, как японский шелк. Теплые на ощупь. В сумраке магазина по рыжеватому фону пробегали золотые искорки. Со штанами в руках он отошел к задернутому портьерой окну. Золотые искорки поблескивали, как живые существа. Фарли провел материей по щеке. Такой нежной могла быть только ладонь любимой. Знаменитости взирали на него со стен.
С гулко бьющимся сердцем Фарли внимательно рассмотрел штаны. Ни молнии, ни пуговиц, ни крючков. Ни карманов, ни петель под пояс, ни складок, ни манжет. Бархатистая ткань чуть тянулась под руками.
— Собираетесь надеть или будете с ними играть? — спросил старик.
Фарли снял "рибоки", носки, джинсы, застенчиво глянув на старика, стянул трусы. Такие штаны следовало надевать только на голое тело.
Оставшись в одной белой футболке, сунул одну ногу в штанину, потом вторую. Штаны скользили по голеням, ласкали бедра, нежные, как масло, теплые, как губы любовницы. Пояс аккурат пришелся на талию, чуть пониже пупка. Штаны подошли ему идеально.
Торопливо Фарли надел носки и кроссовки, посмотрел на себя и ахнул. Все, все на виду. Штаны облегали тело, как вторая кожа, однако совершенно не мешали движениям, не сдавливали бедра и ягодицы. И его детородный орган.
— Я их возьму.
— Естественно, возьмете, — хмыкнул старик.
— Сколько?
— Сколько у вас есть?
— Вы берете кредитные карточки?
— Нет. Только наличные.
Фарли вытащил бумажник из кармана джинсов, пересчитал купюры.
— У меня только четырнадцать долларов.
Старик протянул руку, покрытую почечными бляшками.
— Давайте.
Фарли отдал деньги, свернул джинсы и трусы и выскочил из магазина, опасаясь, что старик передумает. И только на Родео-драйв успокоился и сбавил шаг.
В витринах параллельно ему шагало его отражение. Молодой человек, несущий свернутые джинсы, в простенькой белой футболке и… в волшебных штанах. Даже в отражении они поблескивали и двигались, как часть Фарли Змериса, но при этом жили собственной жизнью. Никогда раньше не чувствовал он себя так уверенно.
Наконец Фарли перестал любоваться собой и заметил реакцию окружающих его женщин. Молодые, старые, дурнушки, красавицы, ни одна не осталась безразличной. Все таращились на него. Женщины в автомобилях давили на тормоза и опускали стекла, чтобы лучше видеть. Молоденькие девушки переставали хихикать и смотрели во все глаза. Домохозяйки, идущие за покупками, няни, прогуливающие детей, деловые женщины, идущие на ленч, все, решительно все, не сводили глаз с одного места. Понятно, какого. А в глазах их пылала страсть. Фарли знал… точно знал, что любая из них отдастся ему без лишних слов, здесь и сейчас. От него требовалось только одно: поманить ее пальчиком.
Он улыбнулся своему отражению и забыл про женщин. У него есть дела поважнее. На Родео-драйв он еще вернется. А сегодня ему будет принадлежать Валери Монс.
Валери еще не встала, когда он позвонил, и ему пришлось потратить немало усилий, чтобы уговорить встретиться с ним на ленче. Он убедил ее, сказав, что покажет нечто удивительное, чего она никогда не видела. Произнося эти слова, он поглаживал свой "игрунчик" через удивительные штаны, а на губах играла улыбка. Наконец, он знал, что так и будет, Валери согласилась.
В маленьком итальянском ресторанчике Фарли занял кабинку у дальней стены. На столе стояла свеча, звучал орган. Валери опоздала на десять минут. Войдя в зал, нахмурилась, огляделась с недовольным видом. В белых джинсиках и розовой блузке, соблазнительная, как подарочный торт. Заметила Фарли, направилась к нему.
— Так я пришла. Чем ты хотел меня удивить?
Фарли выскользнул из-за стола, встал так, чтобы она увидела его во всей красе.
— И что ты думаешь?
Взгляд Валери упал на штаны. Глаза округлились.
— Боже мой! — выдохнула она. — Боже мой!
Фарли раскрыл объятия, и Валери с готовностью пришла в них, словно только об этом и мечтала. Прижалась к нему нижней половиной тела. Его мужское достоинство раздулось от гордости и желания. Чудесные штаны ничего не скрывали.
— Пойдем куда-нибудь, — прошептала она ему на ухо.
— Ко мне? — Фарли едва контролировал свой голос.
— Да. Куда угодно. Только быстро!
Он взял Валери за руку и увлек к выходу из ресторана. Официантка застыла с меню в руке, изумленно таращась на волшебные штаны и интимные местечки Фарли, которые они выставляли напоказ.
Открывая дверь в свою холостяцкую квартиру, Фарли вспомнил, что он не убрал постель. И не помыл тарелку из- под овсянки и чашку из-под кофе. Но Валери не обратила на беспорядок решительно никакого внимания. Постель притягивала ее, как магнит.
— Хочешь газировки или чего-то еще? — спросил Фарли, чтобы придать происходящему хоть какой-та налет романтичности.
— Я хочу только одного: чтобы ты вошел в меня, — ответила Валери. — Пожалуйста, Фарли, возьми меня?
Она начала раздеваться. Сняла блузку, обнажив полные груди, рывком расстегнула джинсы, стянула их с длинных стройных загорелых ног. Погладила волосы на лобке.
— Сюда, Фарли. Вставь его сюда.
Он выдержал паузу, наслаждаясь своей мужской силой, ее женской готовностью подчиниться этой силе. Не отрывая глаз от Валери, неторопливо потащил через голову футболку, положил на спинку стула. Сел, снял одну кроссовку, вторую, наслаждаясь ее взглядом, который не отрывался от его мужского достоинства. После того, как за кроссовками последовали носки, он встал, шагнул к кровати. Сунул большие пальцы за пояс штанов.
Нет. Попытался сунуть. Пояс не поддался. Между материей и кожей не влез бы и ноготь. Валери стонала от страсти, а он пытался стянуть штаны вниз ладонями. Ладони соскальзывали, штаны не сдвигались ни на йоту. Фарли схватятся за штанины, дернул, но и из этого ничего не вышло.
— Скорее, Фарли, — стонала Валери. Она извивалась на мятой простыне, груди перекатывались из стороны в сторону, рука поглаживала влажную киску.
— Я пытаюсь, — процедил он сквозь стиснутые зубы. Пот лил с него ручьем. Попытки избавиться от покупки не приносили результата.
— Черт побери, перестань играть со мной! Я сойду с ума. Оттрахай меня, Фарли! Оттрахай!
— Я не играю! Я не могу снять штаны!
— О Боже! — Валери встала, начала одеваться. — Сукин ты сын!
— Подожди, подожди! — вскричал Фарли. — Не уходи!
Он метнулся в маленькую нишу-кухню, выдвинул ящик, схватил острый как бритва нож. Попытался подсунуть лезвие под пояс, но только поранил живот. Осторожно ткнул острием в бедро. Материя не порвалась. Железо ее не брало.
Хлопнула входная дверь. Валери вылетела из его квартиры и из жизни. Фарли сидел на полу в кухне и плакал. Следующие два часа он, без всякого успеха, пытался разрезать, разорвать, хоть что-то сделать с поблескивающими штанами. Наконец поднялся и потащился к двери.
Люди, прогуливающиеся по Родео-драйв, оборачивались на Фарли, который, хныкая, как маленький ребенок, плелся по тротуару, в одних лишь заговоренных штанах. На каждом углу он хватался за столб с табличкой, на которой значилось название улицы, отходящей от Родео-драйв, и сквозь слезы всматривался в название. Потом с губ его слетал протяжный стон, и он тащился дальше.
Разумеется, Моди Плейсон не нашел.
Как и мистера Пэнтса.
А потом ноги у него подогнулись и он упал у дверей роскошного магазина кожаных шмоток. К этому моменту Фарли уже знал, почему рок-звезды кричат на концертах.
В двадцати ярдах от него Джембоун, в синем луче прожектора, издал достойный хорошей баньки вопль и скакнул вверх, сжимая одной рукой промежность, а другой — членообразный радиомикрофон. Ахтунг, перцы!
