Интуиция подсказывала, что если я не оставлю своих попыток и буду настойчиво преследовать выбранную цель, то в конце концов выясню, кто убил Джона Доу и всех остальных. Сейчас это было единственное, что волновало меня всерьез.
Когда мы выехали из города, я повернула на южное шоссе, опустила окна и настроилась на другой канал.
К десяти утра мои волосы уже буйно развевались на ветру, а Сью Холл ставила мои любимые старые хиты на 99.7 FM.
«Дождя нет, и утро просто замечательное, — тараторила она. — Сегодня первое июля, в городе чудесный жемчужно-серый туман. Туман — самое лучшее, что может быть в Сан-Франциско, правда?»
Из радио полилась волшебная песня: «Лети, как орел». Я стала подпевать в полный голос, чувствуя, как музыка кислородной струей будоражит кровь и уносит душу за пределы озонового слоя.
Я свободна.
Мой кошмарный процесс быстро удалялся в зеркальце заднего обзора, а будущее простиралось впереди, как открытое шоссе.
В восемнадцати милях от города Марта потребовала остановиться, и я свернула на парковку. Здесь стояла одна из тех деревянных лачужек, которые «Тако белл»[11] построили в шестидесятые годы, пока местные власти не сообразили, что к чему. Теперь на одном из красивейших мест побережья торчало самое жалкое и убогое здание в мире.
До сих пор автострада пролегала высоко над берегом, но возле закусочной спустилась к самому прибою. Узкая гряда скал отделяла стоянку от пляжа, и дальше до самого горизонта парила темно-синяя масса океана.
Купив неизбежные чурро[12] в сахарной пудре и стакан черного кофе, я пристроилась на высоком валуне. Поглощая пищу, смотрела, как смуглые серферы мчатся верхом на пенистых волнах и Марта с лаем носится по песчаной полосе, пока солнце рассеивает утренний туман.
Запечатлев в памяти этот восхитительный момент, я позвала Марту в машину. Через двадцать минут мы уже въезжали в Халф-Мун-Бэй.
Я приблизилась к гаражу «Человека на Луне» и сигналила до тех пор, пока Кит не вышел из домика. Стянув с головы пыльную бейсболку, он тряхнул рыжей шевелюрой, снова натянул кепку, широко улыбнулся и зашагал ко мне.
— Так-так, смотрите, кто приехал. Женщина года! — воскликнул Кит, трепля по голове Марту.
— Она самая, — рассмеялась я. — Наконец-то все закончилось.
— Да уж, наслышаны. Сэма Кэйбота показывали в новостях. До чего жалкий у него был вид! На минуту я даже испугался за тебя, но, слава Богу, теперь все позади. Прими мои поздравления.
Я поблагодарила за сочувствие и попросила наполнить бак. Пока Кит выполнял заказ, я вытащила из ведерка резиновый скребок и почистила стекло.
— Чем думаешь заняться, Линдси? Вернешься на работу в большом городе?
— Пока нет. Я чувствую, что не готова…
Не успела я договорить, как к перекрестку с ревом подлетела какая-то красная торпеда. Резко затормозив, водитель взглянул на меня, снова поддал газу и исчез из виду. Я находилась в городе всего пять минут, а Деннис Эгнью опять ворвался в мою жизнь.
— Надо забрать у сестры мой «понтиак-бонневилл», — продолжала я, провожая взглядом «порше». — И у меня здесь остались кое-какие незавершенные дела.
Кит обернулся и увидел, что я смотрю на машину Эгнью.
— Никогда не мог этого понять, — пробормотал он, вставив шланг в бак и качая головой. — С этим человеком лучше не связываться. Почему женщины всегда ищут неприятности?
— Ты шутишь, — усмехнулась я. — Думаешь, меня интересует этот парень?
— Разве нет?
— Вообще-то да. Но в ином смысле. Это чисто профессиональный интерес.
Когда мы подъехали к дому Кэт, Марта перескочила на переднее кресло и залаяла как сумасшедшая. Я еще не успела остановить машину, как она выскочила из окна и запрыгала перед дверью на крыльце, возбужденно размахивая хвостом и скуля от нетерпения.
— Спокойнее, Бу! — бросила я вдогонку. — Веди себя прилично.
Я погремела ключами и открыла дверь, Марта сразу влетела в дом.
Я позвонила Джо и оставила ему сообщение: «Молинари, я в доме Кэт. Позвони, когда сможешь». Потом набрала номер Кэроли и сообщила автоответчику, что она и Эллисон могут сдать свое дежурство в качестве поросячьих нянек.
Остаток дня я провела, убираясь в доме и размышляя об убийствах в Халф-Мун-Бэй. На обед я приготовила спагетти с консервированным горошком и решила, что утром надо будет купить немного зелени.
Перетащив ноутбук в комнату своих племянниц, я устроилась за их письменным столом. Сладкий картофель успел подрасти на пару дюймов, но наши записи на пробковой доске не изменились. Бумажки и каракули, с помощью которых мы описали зверские преступления в домах Уиттакеров, Далгри, Сардуччи и О'Майли, по-прежнему никуда нас не вели. То же самое можно сказать об одиноком листочке с моим Джоном Доу.
Я запустила компьютер и вошла в национальную базу данных ФБР. Так называемая ПУППЛ — Программа учета преступлений против личности — была создана с одной целью: помочь силам правопорядка собрать и отсортировать разрозненные кусочки сведений, связанных с серийными убийствами. К хранившейся в электронной форме информации прилагалась мощная поисковая система, а свежие данные регулярно поступали из полицейских участков со всей страны.
Я набрала на клавиатуре несколько ключевых слов, пытаясь выловить что-нибудь подходящее из огромной системы данных. Но что бы я ни пробовала: «предсмертная порка», «убийство супружеских пар в постели», «перерезанное горло», — на меня обрушивалось целое море документов. Разгрести их не было возможности. После нескольких часов работы у меня зарябило в глазах, и, «усыпив» свой ноутбук, я растянулась на одной из детских кроваток, чтобы немного отдохнуть.
Когда я проснулась, за окнами стояла кромешная тьма. Мне почудилось, что меня что-то разбудило. Какой-то легкий, но тут же затихший шум. Таймер на видеомагнитофоне показывал 2:17, и меня преследовало смутное, но неотвязное чувство, будто за мной кто-то наблюдает.
Пару минут я вглядывалась в темноту, и перед глазами у меня маячили очертания красной машины. За отпечатавшимся на сетчатке «порше», будто огненный шлейф, тянулись вереница неприятных сцен с участием Денниса Эгнью. Недоразумение в «Баклане», ссора у заправки Кита. Авария, которую я едва избежала на дороге.
Эгнью не выходил у меня из головы. Это был единственный способ объяснить навязчивое чувство слежки. Я уже хотела перебраться в свою спальню, чтобы добрать остатки сна, коша ночную тишину взорвали оглушительный треск и звон разбитого окна. Осколки стекла градом посыпались в комнату.
Пистолет! Черт возьми, где мой пистолет?
Марта соображала быстрее меня. Она спрыгнула на пол и нырнула под кровать. Через мгновение я последовала за ней, быстро перекатываясь по ковру и лихорадочно вспоминая, куда спрятала оружие. Потом я вспомнила. Оно лежало в сумочке в большой гостиной — как и ближайший телефон. Дурацкая беспечность! Я попала в ловушку в детской комнате. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у меня из груди.
Слегка приподняв голову, я осмотрела все помещение при зеленоватом свете электронных часов. Мой взгляд ощупывал каждый предмет, каждую деталь обстановки, пытаясь найти что-нибудь пригодное для самообороны. Вокруг валялись десятки кукол и большие мягкие игрушки, но не было ничего похожего на бейсбольную биту или хоккейную клюшку, которой можно нанести удар. Я не могла даже швырнуть телевизором, поскольку тот был намертво прикручен к стене.
Приподнявшись на локтях, я протянула руку и заперла задвижку на двери. В следующий момент снова загремели выстрелы, и автоматная очередь прошила переднюю часть дома вместе с пустой гостиной и комнатой в конце коридора. Только тут до меня дошло, куда метил нападавший.
В той стороне находилась моя спальня.
Я протащилась вперед на животе, ухватила снизу стул, наклонила его вперед и подперла спинкой дверную ручку. Затем опрокинула второй стул, сунула в щель под шкафом и с треском отломила ножку. Стиснув в руке деревяшку, я скорчилась возле стены.
Надеяться было почти не на что. Не считая, собаки под кроватью, я могла защищаться лишь обломком стула.
Если кто-то ворвется в эту комнату и попытается меня убить, мне конец.
Я ждала, что в коридоре вот-вот послышатся шаги, дверь распахнется настежь, и я наброшусь на своего противника, пытаясь вышибить из него мозги деревянной палкой. Но таймер на панели продолжал отсчитывать минуты, а в доме по-прежнему ничего не происходило. Адреналин в моей крови понемногу схлынул. Его место заняла ярость.
