Она должна узнать, кто он такой. Пэт еще посмотрит, кто тогда будет сиять. Заводская пенсия неуклонно уменьшалась — все съедала инфляция. Небольшая добавка была бы весьма кстати.
Парень был прекрасно одет. Такую одежду в магазине готового платья не покупают.
Хорошо бы узнать, какие отношения у него были с Мэгги. Знала она его? Почему впустила в квартиру?
Пэт пока что понятия не имела, как осуществить задуманное, но твердо решила одно: она выяснит, кто этот красавчик.
Выяснит и тогда — прощай, Бервин.
После нескольких часов блуждания по аккуратным улицам Бервина Рэнди очутился перед домом, где они жили с Мэгги. Здесь все еще стояли полицейские машины. Он посмотрел наверх. За ярко освещенными окнами мелькали силуэты, вспыхивали блицы фотокамер. Техническая экспертиза. Найдут ли они что-нибудь? Узнать бы, есть ли какие-нибудь улики. Ведь у Мэгги не было врагов.
Этот дом... Без Мэгги он уже никогда больше не будет его домом. Рэнди поглядел в февральское небо: черное, мерцают звезды, сияющая, почти полная луна льет серебристый свет на унылую зимнюю улицу. Казалось, в мире что-то изменилось, отдавая дань его потере. Ветер над головой, голые ветви деревьев, пронзающие ночь, гудки автомобилей и вокруг — чьи-то чужие жизни... Интересно, есть ли кому-нибудь до него дело?
Он снова поглядел на окна. Свет все еще горел, квартира выглядела теплой, почти гостеприимной. Рэнди потер руки о свое шерстяное спортивное пальто и понял, что замерз. Его организм начал сдавать под тяжестью горя. Он начал двигаться, пытаясь согреться и забыть о холоде.
Когда через час Рэнди вернулся, света в квартире не было и полицейские машины уехали. Улица выглядела обычной, как будто ничего не произошло.
Рэнди поискал в карманах ключ от входной двери. Внутри, должно быть, тепло. Если он не сможет здесь остаться, переберется к матери — она будет счастлива. Кроме того, в Чикаго полно отелей и отделений Ассоциации молодых мужчин—христиан.
Рэнди проглотил комок в горле, перевел дыхание и пошел наверх., В голове было пусто, он машинально передвигал ноги, поднимаясь по скрипучей деревянной темной лестнице.
На двери висел знак беды — огромный желтый плакат «МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ. ИДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ. НЕ ВХОДИТЬ».
Рэнди подумал, что полицейские не станут возражать, если он войдет, и вставил ключ в замок.
Когда он открыл дверь, к его ногам бросился Скраггамз. Рэнди подобрал кота и вместе с ним сел на диван. Кот пытался вырваться из его объятий, но Рэнди не отпускал его, ему нужно было держать что-нибудь в руках.
Снова подступили рыдания. Сначала сухие, болезненные, затем рот Рэнди раскрылся в безмолвном крике боли, глаза расширились, плечи стала бить дрожь. Когда полились слезы, кот соскочил с его колен. Перед тем как скрыться под стулом в столовой, он с любопытством посмотрел на хозяина.
Рэнди поднялся и прошелся по пустой квартире, всюду включая свет. Тихо зажужжало электричество, засияли лампы. Рэнди стоял на кухне, судорожно всхлипывая. Слезы кончились. Он смотрел на немудреную обстановку, но видел лишь Мэгги, распростертую на полу. Темные волосы разметались, кожа неестественно бледная, живот слегка выступает. Каждая деталь запечатлелась в его сознании; он никогда не забудет этой картины.
Он еще раз окинул взглядом кухню, пытаясь понять, для чего предназначено это помещение. Ничего особенного здесь не было. И вдруг он заметил, что около холодильника что-то слабо поблескивает. Сперва его заплаканные глаза видели лишь хромированное днище, но вскоре он понял, что там что-то было. Он шагнул к холодильнику и опустился на колени.
Там лежала серебряная зажигалка. Лицо Рэнди исказилось гримасой, когда он поднимал ее. На нижней части зажигалки Рэнди увидел коричневое пятно. Должно быть, это была кровь Мэгги. Он соскреб пятно и обнаружил под ним выгравированные инициалы: «Д. М.-Э.».
Рэнди захлестнула ярость, вновь хлынули слезы. Он бросился на пол, сжимая в руке зажигалку.
— Клянусь Богом, — прошептал он, — я доберусь до тебя, Д. М.-Э., я доберусь до тебя, хотя бы мне это стоило жизни.
Рэнди сжался в комок, все крепче стискивая зажигалку. Рядом с ним на полу виднелся контур тела его жены, обведенный мелом.
Рэнди понял, что дольше не должен оставаться в квартире. Он позвонил родителям, они хотели за ним приехать, но он сказал, что лучше сам к ним приедет, и они согласились.
Когда он закрывал за собой дверь, зажигалка была у него в кармане.
Энн Мак-Эри сняла черную соболью шубу, передала ее ассистенту и, уходя, кивнула фотографу — Луизе. Та произнесла ей вслед:
— Большое спасибо, Энн, это будет потрясающе.
Энн только что кончила фотографироваться для рекламы фирмы «Меха Эванса». Фирма проводила распродажу в конце зимы, и реклама должна была появиться в газете «Трибюн» в последних числах марта.
В тесной раздевалке студии Энн вдруг почувствовала смертельную усталость. Стирая с лица косметику, заметила, как плохо она выглядит. Для профессионала это было тревожным знаком. Вокруг глаз темные круги, которые до этого скрывал грим. Черные, ниспадавшие на плечи волосы утратили былой «восточный» блеск. И глаза какие-то не такие — в них нет прежней живости.
Энн провела щеткой по волосам, сложила все свои вещи в поношенную кожаную сумку, повесила ее на плечо и покинула студию. Выйдя на улицу, она остановила такси и поехала к Хэрри на Раш-стрит. Может быть, послеобеденный «Танкерей» будет как раз тем средством, которое поможет ей уснуть. Последние две ночи она совсем не спала.
Бар заполнялся веселой послеобеденной толпой. Энн заняла маленький столик у стены. Заказав напитки, она стала разглядывать мужчин и женщин в деловой одежде и почувствовала себя не в своей тарелке в джинсах, ботинках и белом хлопчатобумажном свитере.
Принесли напитки, и Энн, совершенно разбитая, перестала воспринимать окружающее, закурила и начала потягивать коктейль, пытаясь отогнать невеселые мысли.
Вот уже три месяца, как Энн решила оставить Джо. Почему она приняла такое решение? Она ведь не хотела расставаться с мужем и не считала свой брак несчастливым.
То же самое — насколько ей известно — можно было сказать о Джо. Он не пренебрегал ею, не раздражался и не раздражал ее. Причины были более тонкие, более глубокие.
Все было бы понятнее, если бы появился кто-то третий — мужчина или женщина.
Но дело в том, что сейчас Джо Мак-Эри уже не был тем Джо Мак-Эри, за которого Энн вышла замуж. Перемена происходила постепенно, пожалуй, Энн не смогла бы точно определить, когда это началось.
Однако Энн понимала, что все имеет свои границы. И перемены тоже. И она хорошо знала, когда муж перешагнул допустимый предел. Прошлой ночью Джо вернулся домой, переполненный какой-то необъяснимой радостью. Он прямо-таки захлебывался от счастья. Но когда Энн, улыбаясь, попыталась узнать, в чем дело, — чтобы «постараться быть счастливой тоже», он не смог ничего объяснить. Сказал: «Энн, дорогая, я просто хорошо себя чувствую, вот и все...» Она не знала, где он провел этот день, так как стол в его кабинете был чист, и их автоответчик выдал ей целый список телефонов, по которым надо было звонить. Когда она спросила его об этом, он ответил, что провел весь день в зоопарке Линкольна. Энн посмеялась над этим, но смех прозвучал как-то неестественно.
А потом началось нечто необъяснимое. Страсть Джо в эту ночь походила на настоящее безумие. Такого не было за все пять лет их совместной жизни. Сначала Энн была польщена, но вскоре его желания вышли из-под ее контроля, и ей ничего уже не хотелось. Он грубо овладевал ею снова и снова, пока она не закричала от боли. Энн била его по спине кулаками, но он не обращал на это внимания, не слышал ее криков. И так продолжалось всю ночь напролет.
Наутро она решила с ним расстаться. Днем он ушел, на сей раз действительно заниматься делами... встретился с несколькими клиентами, для которых делал рекламу. Энн сидела в его кабинете и писала ему письмо — не прощальное, а просто записку о том, что она оставляет его на время и скоро даст о себе знать.
Роясь в его столе в поисках бумаги, она наткнулась на коробку из-под обуви. Сверху лежала вырезка из сегодняшней газеты «Трибюн». В ней сообщалось об убийстве женщины из Бервина. Энн была озадачена.
Далее она обнаружила другие вырезки из газет, во всех сообщалось об убийствах женщин в различных районах Чикаго и в его пригородах. Ее начала бить дрожь: кто он, этот человек, с которым она живет?
Энн запихнула вырезки обратно в ящик стола и постаралась унять страх: НИЧЕГО ОСОБЕННОГО. ТВОЙ МУЖ ПОДОБЕН ВСЕМ МУЖЧИНАМ, ЧИТАЮЩИМ ДЕТЕКТИВНЫЕ ЖУРНАЛЫ, У НЕГО ДОВОЛЬНО СТРАННЫЙ ИНТЕРЕС К УБИЙСТВАМ. ЭТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ. ТЕБЕ ЭТО НЕПРИЯТНО, НО НАВЕРНОЕ, НИЧЕГО НЕНОРМАЛЬНОГО ЗДЕСЬ НЕТ. ПРИМИТИВНАЯ АГРЕССИВНОСТЬ ИНТЕЛЛИГЕНТА ИЛИ ЧТО-ТО В ЭТОМ РОДЕ...
