Джейкоби зачитал вслух:
— «Морин Сибхан О'Мара; евразийская раса; не замужем; дата рождения — пятнадцать восемь семьдесят три; рост — метр семьдесят восемь; вес — шестьдесят девять килограммов». Хм-м… Ничего так, крепенькая…
Он повернул экран, чтобы и я смогла увидеть фото и адрес О'Мара.
— Мы можем там быть через пятнадцать минут.
— Давай-ка попробуем через десять. Джейкоби сдал задом от бордюра, взвизгнув покрышками, объехал белые фургончики криминалистов и влился в трафик.
Я включила мигалку, и мы ринулись по Ливенворту к Си-Клиф — фешенебельному кварталу, где обитала О'Мара.
Номер 68 по Сивью-Мэррас оказался не просто особняком: это была самая настоящая средиземноморская вилла цвета зрелого манго, с видом и на залив, и на мост «Золотые Ворота», и на Сосалито, и — чем черт не шутит! — может, даже на Гонолулу.
Мы с Джейкоби «оседлали» веранду, и калейдоскоп кровавых картинок про дом Гарзы наконец-то вылетел из головы, уступив место вихрю новых вопросов.
«Ну же, Морин! Где ты? Жива ли еще?»
Я нажала кнопку звонка — и даже вздрогнула, когда резкий звук хлестнул по нервам. Впрочем, ни голосов, ни звука, шагов так и не донеслось.
Как и в доме Гарзы, я крикнула: «Полиция!» — еще раз нажала кнопку, отступила назад, давая место Джейкоби и его могучему кулаку.
Уоррен забарабанил по двери.
Нет ответа. «Да что с тобой приключилось, "рыжая"»?
Вновь в душе возникло знакомое чувство: костлявые пальцы смерти играют на позвонках моего хребта, как на саксофоне.
О'Мара нигде нет, ее секретарша понятия не имеет, куда та могла деться… Я уже объявляла сегодня «чрезвычайное положение» в пределах одного дома. Что мне мешает проделать это еще раз?
— По-моему, пахнет газом! — страшным голосом воскликнула я.
— Слушай, давай без театра, а? Я старый, заслуженный человек. Можно как-нибудь попроще?
— Уоррен, вспомни, что мы видели у Гарзы. В случае чего я отвечаю.
Под слабым толчком моих пальцев дверь распахнулась, будто уступая слабенькому ветерку.
Мы извлекли оружие. В который уже раз за сегодня.
— Полиция! Мы входим в дом!
Холл вел в светлую многооконную гостиную, заставленную салонной мебелью с набивными тропическими мотивами. Простенки были завешаны крупными и — на мой дилетантский взгляд — гениальными полотнами. Я пыталась найти хоть какие-то следы беспорядка, но пока что все выглядело нормально.
Мы прочесали первый этаж, через каждые несколько секунд сообщая друг другу:
— Чисто!
— Чисто!
— И здесь чисто!
Одна светлая комната задругой, опрятно прибранные и совершенно пустые анфилады…
Когда мы стали подниматься по главной лестнице, мне показалось, что запах парфюма усилился. Доверившись носу, я последовала за ароматом, и он привел меня в хозяйскую спальню.
Цвет? Персиковая мякоть. Картина над изголовьем королевского ложа? Переплетенная парочка, занятая известным делом. Я лично не понимаю такого «спального искусства», но кое-кому оно по вкусу.
Всю левую стену, если смотреть со стороны кровати, занимало сплошное гигантское окно, за один только вид из которого найдутся охотники убить человека.
Ну а стена напротив представляла собой вожделенную мечту модницы. Двустворчатые зеркальные двери гардеробных шкафов. Восемь штук — и все распахнуты настежь. Одежда сорвана с плечиков, вывалена, раскидана… А здесь что творилось? И давно ли?
На полу масса разбросанной обуви. Судя по темным полоскам на обоях у плинтуса, туфельки примеривали и ножкой торопливо отшвыривали в стену.
Из столика под трельяжем выглядывал ящик, откуда кто-то торопливо выгребал косметику. На жестком паркете валялся разбитый флакон с духами.
В прилегающей к спальне ванной комнате зеленый мраморный пол усыпан обломками беспроводного телефона.
Теперь понятно, почему все время было занято!
Похоже, О'Мара сообщили новость, которая ей пришлась не по душе.
На моем поясном ремне забормотала рация. Ага, дежурная часть ретранслирует доклад от одного из патрульных автомобилей.
Выяснилось, что они двигались на север по 101-му шоссе, когда им навстречу проехал «Мерседес» с объявленными номерами. Пока наряд добирался до «окна» в разделителе, пока разворачивался, от искомой машины и след простыл.
Итак, теперь мы с точностью знаем, по крайней мере, одно: несколько минут назад «Мерседес» Гарзы мчался в сторону аэропорта.
Деннис Гарза до белизны в костяшках стискивал руль, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на проносящийся мимо пейзаж.
Рот его был слегка приоткрыт, рефлексы замедленны. Он и сам понимал, что находится в состоянии шока, однако окончательно впасть в ступор не позволяла ярость. Ярость настолько бешеная, что от нее кружилась голова.
Он до сих пор не мог понять, что произошло. Бред какой-то!
Утром встал как чемпион, властелин Вселенной. А потом все перевернулось с ног на голову — и понеслось экспрессом в ад.
Как можно быть такой дурой?!
Ведь с самого начала уговорились, что после процесса он заберет свою долю и покинет страну.
А она бы осталась в Сан-Франциско, почивая на лаврах и миллионах. Еще бы, самая талантливая женщина-адвокат в городе!
Да она сама об этом мечтала!
У нее что, мозги набекрень? С чего вдруг понадобилось менять план?
И главное, все шло как по маслу. Пикантная любовная интрижка и элегантный развод на денежки муниципального госпиталя. Такая удача для обоих! Разве этого мало?!
Неужели так трудно перестать цепляться? Что было, то было, и хватит.
Так нет же! Надо было обязательно сегодня утром позвонить!
«Ах, я это делала не ради денег!»
Здравствуйте! Приехали!
«Ах, для меня деньги ничего не значат», «Я поступила так ради тебя, Деннис»…
Если бы не тошнота и мигрень, Гарза поморщился бы брезгливо.
Вместо этого он еще крепче стиснул рулевое колесо и языком потрогал шатающийся зуб в нижней челюсти.
Перед глазами возник водопад картинок. Невероятных. Немыслимых.
Сначала словесная перепалка, кто кого перекричит. А затем — неожиданная, тошнотворная вереница событий, которым трудно подобрать название. До сих пор в ушах звенят дикие вопли. А кровищи-то сколько…
Гарза усилием воли вернул себя к текущему моменту. «Не раскисай. Забудь, выкинь все из головы. Главное — как можно дальше оказаться от Сан-Франциско».
Старательно соблюдая правила движения, доктор свернул на южный аэропортовый съезд. По зеленым щитам-указателям над головой добрался до долгосрочной парковки. Подрагивающей рукой извлек корешок билета из парковочного автомата и загнал машину в западный сектор, между двумя уродливыми американскими седанами у самой сетки.
«Катись все к черту! Включая эту вашу Америку…»
Ему уже чудился заход на посадку над Рио. Великолепнейший город, растущий из моря, жемчужина континента в изумрудной оправе горных склонов. И белоснежная статуя Христа, простирающего руки над всеми и вся…
«Ох, только бы добраться до Бразилии… Уж там-то все утрясем».
Гарза выключил зажигание и пихнул Морин в плечо. Хватит с ней любезничать.
— Эй, просыпайся! Давай, давай. И вещички свои сама понесешь, я тебе не лакей.
Он вылез из машины, распахнул заднюю дверцу и стянул свой багаж на асфальт.
— Эй, Морин, оглохла? Автобус на терминал уже грузится. Если опоздаем на рейс — нам конец.
Я захотела лично вести машину в аэропорт. Джейкоби неохотно уступил мне водительское сиденье.
— В чем дело, Боксер? Чего ты так завелась?
— Хочу за руль — и все. И вообще, капризы начальства не обсуждаются.
— Подумаешь, лейтенант… Да ради Бога!
Я гнала все двадцать минут подряд; машины под напором нашей сирены рассыпались вправо и влево. Я до предела подняла громкость на шипящей бортовой рации, рассчитывая на новую сводку и несколько уже волнуясь, потому что после той случайной засечки патрульным каром «Мерседес» Гарзы больше никто не видел.
По ходу дела в голове крутились два вопроса: «Кто сидит за рулем «Мерседеса»?», «Кто истек кровью на ковре?».
Я переложила руль вправо, следуя указателю «Вылет», и через несколько секунд Джейкоби уже что-то кричал из бокового окна, завидев сержанта Уэйна Мари из местного участка.
Сержант бегом припустился от терминала А, прыгнул к нам в машину, и под его руководством мы нашли служебный въезд — самый короткий путь к сердцу аэровокзала. После целой серии неприметных дверей и множества лестниц мы оказались в дежурке, а если точнее, в епархии лейтенанта Фрэнка Мендеса.
