Мой истерический крик застрял где-то в горле, и с ужасом ждет дальнейших действий этого парня.
Он спускает штаны до колен и запускает руку в свои боксеры. Больше не могу себя сдерживать.
— Нет, — слетает с моих губ. — Я не хочу.
Он поднимает голову и смотрит мне в глаза.
— Он уже хочет тебя, Алексис.
Я мотаю головой и чувствую, как наполняются слезами мои глаза.
— Алексис, — снова повторяет он, сделав шаг ко мне.
Я вжимаюсь в кровать и мотаю головой снова.
Не знаю, сколько проходит секунд между промежутком, когда я все еще с ужасом смотрю в его глаза, и тем промежутком, когда бутылка с шампанским летит в мою сторону. Рефлекторно закрываюсь от нее руками, и она разбивается о мой левый локоть. Я кричу. Так громко, насколько мне позволяют силы.
— Значит Сэму ты говоришь да, а мне нет? Значит, перед Сэмом ты раздвигаешь ноги, а передо мной нет? — он хватает меня за волосы и приподнимает голову. — Мы помолвлены, Алексис, в чем же дело? — вздымает он брови, а все мое внимание сосредоточенно на крови, которая стекает по моему локтю на кровать.
— Не сегодня, — всхлипываю я, смотря в темно-карие глаза, которые, как кажется уже наливаются кровью. — Прошу, Том, не сегодня.
Его лицо меняется. Скулы перестают играть, а брови приобретают привычное положение. Он улыбается и от этого мне еще страшнее.
— Ты права, — отстраняется он, отпустив мои волосы. Я ослабленно роняю голову на колени.
Наблюдаю за тем, как он застегивает ширинку на джинсах, а затем и ремень.
— Мы сделаем это как только он перестанет стоять между нами, — с улыбкой на губах проговаривает Том. Его жесты резкие и самоуверенные.
Он? Кто перестанет стоять между нами?
— Ты ведь не против повидаться снова с Сэмом? — вскидывает он брови в ожидании.
— Нет, — качаю я головой.
— Так я и думал. Но теперь все решаю только я, Алексис, — усмехнулся он и направился к двери.
Он хлопает дверью, не дав сказать мне больше ни слова. Я хватаюсь за кусок простыни и вытираю ею кровь с локтя. Сжав зубы, достаю осколок, который впился в мою кожу и поспешно обматываю руку оставшейся чистой белой тканью.
Сползаю с кровати снова, чувствуя боль в левой руке от наручников, и скидываю осколки от бутылки на пол. Нахожу из всех самый большой и сажусь в угол кровати, мысленно готовясь к его приходу.
Но ждать приходится не долго. Он появляется снова, меньше чем через три минуты. Я знаю, потому, чтобы более-менее успокоиться считала секунду за секундой. В этот раз поверх белой майки надета черная куртка с капюшоном. В его руке черное женское пальто и телефон. Я крепко сжимаю в руке осколок от бутылки и готовлюсь к нападению, но передумываю, так как он подозрительно на меня смотрит, стоя в дверях.
Я кладу осколок на кровать, в надежде взять его позже, но он с шумом проваливается в дыру между кроватью и стеной, упав на пол. Том прислушивается к звуку, но будто вновь не придает этому особого значения. Он сосредотачивается на невинных вещах или действиях, но пропускает мимо себя действительную угрозу.
Насколько все плохо с твоей головой, парень?
— На улице будет немного прохладно, поэтому я взял тебе пальто, — с улыбкой произносит он. Меня начинают бесить его перепады настроения и, даже, скорее всего, выбивает из колеи. Я не знаю, в какой момент мне ожидать агрессии, а в какой он будет расслаблен, и я смогу нанести удар.
Он походит ко мне ближе и накидывает черное пальто поверх не моего, пастельного цвета атласного платья, которое пропитало в себя столько моей крови, сколько смогло. Он тянется рукой к наручникам чтобы расстегнуть их, и я решаюсь не делать ничего резкого, пока он не повернется ко мне спиной.
Но что я сделаю дальше? Наброшусь на него? Это не принесет мне никакой пользы. Как минимум, я должна оказаться на улице для побега.
Он отстегивает наручники от батареи, но кольцо на левой руке от них все еще со мной. Верно, он пристегивает свободным мою вторую руку. Все становится куда сложнее. Берет меня под руку и помогает встать с кровати, а я ловлю себя на мысли, что лучше бы просидела здесь еще сутки, нежели воплощала в реальность его мысли.
— Том, могу я задать тебе вопрос? — осторожно спрашиваю я, выпрямившись рядом с ним.
— Конечно, Алексис.
— Где моя одежда?
— Тебе не нравится это платье? — хмурится он. Я слышу в его голосе обиду.
— Оно красивое, — наивно проговариваю я, разглядывая окровавленные пятна на нем, — но я бы хотела получить свою одежду.
— Алексис, если ты хочешь снять его, то просто сделай это, — предлагает он, и я предпочитаю заткнуться в этот момент, пока он не раздел меня сам и не продолжил то, над чем работал около десяти минут назад.
Он открывает дверь спальни, и мы оба окунаемся в кромешную тьму. Я следую за ним по пятам, даже не стараясь запомнить дорогу, потому что уверена в том, что это последний раз, когда я иду по нему.
Я больше сюда не вернусь.
Этот дом больше похож на заброшенный. Мы спускаемся по скрипучей лестнице, которая ведет в гостиную, где находится лишь один диван посреди комнаты. Он накрыт белой простыней с большими желтыми пятнами, будто на ней кто-то уже давно умер.
Мы направляемся к двери, и я прихожу в ужас, потому что дом этот находится не в Нью-Хейвене, не за ним, и даже не в пригороде. Этот дом стоит посреди пустого поля, которое окружает густой лес со всех сторон.
Что это за место?
Ад?
Я выискиваю глазами хоть один предмет, которым смогу отключить его хоть на пару минут, но не нахожу ничего, поэтому в приступе паники вырываю руки и окольцевав его шею начинаю душить его наручниками. Он толкает меня к стене, прижав всем своим телом к шероховатой поверхности, которая царапает мою спину. В ноги впивается какое-то железо, и я жалею, что не попросила у него обуви. Еще один удар и попытка отключить его тщетна. Удар о стену слишком сильный и отдается ужасной болью в позвоночнике, отчего я просто ослабленно повисаю на нем.
Он откидывает мои руки, и последнее что я вижу это его разорённое лицо и резкий удар по голове чем-то тяжелым.
Этот сон длится недолго. Настолько недолго, что я не хочу просыпаться и открывать глаз. Мне страшно делать это. И не зря.
Я вижу, как мои ноги тянутся по земле, а затем он усаживает меня на стул. Я пытаюсь поднять голову или сказать хоть что-то, но мой рот завязан. Мне тяжело дышать и с моих глаз льются слезы. На улице пасмурно и начинает темнеть. Дело ближе к вечеру.
Я решаюсь поднять голову и не сразу понимаю, что за расплывающийся силуэт напротив меня.
