Я уставился в эти безжалостные глаза. А когда заговорил, не узнал собственного голоса, прозвучавшего, как скрежет:
— Зачем тебе понадобилось убивать ее?
Кайл пожал плечами.
— Таким образом я привык одерживать победу — путем причинения врагу наисильнейшей боли и созерцания его стенаний и тоски. Если бы ты только видел сейчас свои глаза. Смотрю на них и не могу налюбоваться.
Я не нуждаюсь в сочувствии, доктор Кросс. Но ты хоть раз видел меня без рубашки? Нет, не видел. Спросишь, почему? Я весь в рубцах и шрамах. Мой папочка, всеми уважаемый генерал, долгие годы избивал меня. Ему казалось, что я плохой мальчик. И знаешь? Он был прав. Его сын — монстр. О нем самом, о моем отце, этот факт что-нибудь говорит?
Кайл опять улыбнулся — или скорчился от боли? И закрыл глаза.
— А если вернуться к разговору о Бетси Кавальерр... Расследуя дело о Дирижере, она постоянно проверяла, где в тот или иной момент нахожусь я. Умная была, потаскушка. И красивая. Ты восхищал ее, Алекс. Казался ей героем, сладким коричневым сахаром. Я не мог всего этого вынести. Она представляла для меня огромную опасность и переключала на себя все твое внимание.
Ты хоть улавливаешь, о чем я толкую, Кросс? Или говорить помедленнее? Все объясняется логически. В общем, я всадил в Бетси Кавальерр нож. По самую рукоятку. То же самое я собирался сделать с Джамиллой. А может, еще и сделаю.
Я поднял слегка дрожавшую руку, в которой до сих пор сжимал «глок», и направил оружие в лицо Кайла.
— Нет, Кайл. Ничего подобного ты не сделаешь!
Глава 115
Эта дикая история и должна была закончиться именно так. Я приблизился к Кайлу и приставил дуло «глока» к его лбу. Моя рука все еще дрожала. Если честно, я не знал, что предприму в следующее мгновение.
— Я надеялся, что так оно и выйдет. Что один из нас будет управлять ходом событий до самого финала. В том-то и весь смысл, — произнес Кайл. — Что ты намереваешься сделать?
Он уперся лбом в ствол пистолета.
— Давай же, Алекс. Если ты сейчас пристрелишь меня, я выиграю. Мне эта идея даже нравится. Раз — и ты тоже превратишься в убийцу.
Я позволил ему выговориться — Дирижеру, буквально помешанному на возможности управлять.
— Хочешь, я расскажу тебе еще кое о чем? — спросил он. — На очередной кусочек горькой правды тебя хватит?
— Хватит, Кайл. Валяй. Мне хочется узнать обо всем.
— Сейчас узнаешь. Все, чем я занимаюсь, — претворение в жизнь фантазий большинства мужчин. Я переживаю в реальности их тайные мечты, то, о чем они грезят днем и ночью. Я искусно управляю всем, что меня окружает, и не желаю соблюдать правила, выдуманные какими-то там умниками. Вся моя жизнь — фантазия, все, что я делаю, я делаю ради себя. Об этом мечтает каждый, поверь. И ты прекрати наконец лицемерить, это меня раздражает, черт возьми!
Я покачал головой.
— А я не лицемерю. Просто я ни о чем подобном не мечтаю, Кайл. Твои фантазии — фантазии чересчур увлеченного собственной персоной подростка.
— Неужели? Давай, просвети меня, прочти мне лекцию по низкопробной психологии, рассчитанной на провинциальных болванов. Только я все равно останусь при своем мнении. И еще раз повторю, что и ты обо всем этом мечтаешь. Погоня, охота, нервная дрожь. Ты ведь тоже живешь этой жизнью. Боже праведный, старик! Ты обожаешь охотиться!
Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Наша обоюдная ненависть накалялась с каждой секундой. Неожиданно Кайл вновь рассмеялся — закатился неуемным хохотом. Он потешался надо мной.
— А ведь ты так до сих пор ничего и не понял. Ты, дурак, мне и в подметки не годишься. У тебя нет абсолютно ничего, лишь улика против меня. Пройдет несколько дней, и я опять выйду на свободу. Вновь займусь всем, чего ни пожелаю. Только вообрази себе, о чем я могу мечтать. Неутешительно, Алекс? А, приятель?
Я хотел, чтобы ты понял наконец, кто я такой. Иначе все пошло бы насмарку. Я ждал этого момента. С огромным нетерпением. Больше, чем чего бы то ни было. Я специально все устроил. Знай, что скоро я освобожусь и продолжу выжидать, выслеживать. Видишь, и на этот раз победил я. Мне хотелось, чтобы ты меня поймал, придурок. Что скажешь?
Я смотрел в глаза Кайла, и мне казалось, мы играем в незатейливую детскую игру: кто первым отведет взгляд? кто не выдержит и наконец моргнет?
Я вдруг взял и подмигнул ему.
— Ошибаешься. Ты проиграл. На сей раз ты не все предусмотрел, упустил одну важную деталь. Дирижер. Не догадываешься, о чем я? Ну же, ты парень сообразительный. Напряги мозги.
Я отошел назад. И улыбнулся, точнее, даже ухмыльнулся, продолжая смотреть ему прямо в глаза. Он не имел понятия, о чем я веду речь.
— Будь повнимательнее, — сказал я, доставая из кармана сотовый и показывая его Кайлу. Телефон был включен. — Перед началом нашей беседы я набрал свой домашний номер. Все, в чем ты только что мне признался, записано на моем автоответчике. У меня теперь есть твое признание, Кайл. Слово в слово. Ты проиграл, сукин сын. Проиграл, Дирижер.
Кайл внезапно вскочил с пола и бросился на меня. Я был вынужден еще разок хорошенько ему врезать — угостил его лучшим в своей жизни ударом, во всяком случае, мне так показалось. Кайл взлетел в воздух и лишился пары зубов.
Вот таким его и увидел народ на фотографиях в газетах: великий Дирижер без передних зубов.
Глава 116
Я наконец-то принял важное решение: отдохнуть от полицейской работы. Кайл Крэйг сидел в камере строгой изоляции в Лортоне. Прокурор округа был уверен, что для вынесения должного приговора доказательств более чем достаточно. Дорогостоящий адвокат Кайла из Нью-Йорка вопил, что его подзащитный не совершал никаких преступлений, что выдвигаемые ему обвинения ложны и безосновательны. Не смешно ли? Предстоящее судебное разбирательство обещало быть крупнейшим из известных Вашингтону и всей Америке.
А мне уже не хотелось думать ни о Кайле, ни о судебном процессе, ни о ком бы то ни было из убийц с расстроенной психикой. Я несколько недель не выходил на работу и чувствовал себя замечательно. По-настоящему замечательно. А на свой шрам смотрел как на сувенир.
Большую часть времени я проводил теперь дома и наконец занялся ремонтом. А недавно побывал на двух концертах Деймона.
Я учил Дженни прыжкам в высоту, читал малышу Алексу «Спокойной ночи, луна!» и «Лис в носках», брал уроки кулинарного искусства у лучшего повара в Вашингтоне — так себя называла Нана. Находил время и на занятие личными делами, даже несколько раз очень мило побеседовал с Кристин Джонсон. Я пообещал выслать ей самые чудесные фотографии нашего Алекса.
На следующей неделе ко мне пообещала заехать Джамилла Хьюз, которая собиралась на какую-то конференцию. У нее все шло отлично, и я не хотел соваться в ее жизнь.
Было около одиннадцати вечера, я играл на пианино на террасе. В нашем доме властвовал покой — все, кроме меня, уже легли спать.
Телефон молчал, и я безмерно радовался этому.
Никто не являлся ко мне с чудовищными новостями, о которых в данный момент — а может, и до конца своих дней — я ничего не желал знать.
Никто больше не прятался во мраке у моего дома и не следил за мной, а если и следил, то этого не следовало бояться.
Я подбирал на пианино мелодии песен Д'Анджело — вроде бы успешно.
Что ожидает меня завтра? О! Завтрашний день сыграет в моей жизни очень важную роль. Я намеревался уволиться из полиции округа Колумбия.
Со мной произошло еще кое-что, нечто потрясающее: по-моему, я опять влюбился.
Но это уже другая история. Оставим ее до следующей встречи.
