Номер шестьдесят шесть.
– Твои родители, – сказал он ещё живому пареньку, складывая трупы кучкой.
По балкону он влез в квартиру рядом. Здесь играла тихая музыка, и лился приятный тусклый свет. На столе в гостиной стояли камеры с открытыми лотками для кассет. Из ванной комнаты доносился плеск воды. Там стояли два очень щуплых мужчины в домашних халатах. Они стояли спиной к двери, рассматривая проявленную плёнку. Один из них, тот что левее, вдруг ощутил руки, резко обвившие его голову. Рывок в сторону, его голова с хрустом повернулась назад, чуть не совершив полный оборот. Номер шестьдесят семь.
Второй не успел понять, что произошло. Легион быстро и точно ткнул ему в глаза пальцами. Тот отшатнулся, хватаясь за глаза. Из-под ладоней брызнула мутная жидкость, он поскользнулся и упал. В падении он ударился головой об угол стиральной машины и умер. Номер шестьдесят восемь.
Через минуту.
В большей комнате сидели две девочки и один мальчик. Всем не более десяти лет от роду. Вся комната была обклеена фотографиями голых детей.
«Я не судья и не палач, не мне их судить и не мне приводить приговор в исполнение. Однако ж, они не могут развращать детей, лишая их шанса выжить.»
Он подошёл к одной из девочек и посмотрел ей в глаза. Кажется, она улыбнулась. Потом она достала откуда-то кляп, сама сунула его себе в рот и пошла в гостиную. Он молча проследовал за ней. Там он схватил её рукой за шею, толщина шеи позволяла это, открыл дверь балкона, поднял её, задыхающуюся, над головой, и швырнул вниз. Номер шестьдесят девять.
Быстро вернувшись к детям, он подошёл к сидевшему на корточках мальчугану, слегка приподнял его подбородок, и почти без размаха вжал ему шило промеж глаз почти до рукояти. Номер семьдесят.
Девочка смотрела на то как повалился паренёк, словно мешок с картошкой, безвольно и тихо. Глаза его были открыты, из-под шила слабо вытекала капелька крови. От удивления она открыла рот. Легион схватил её за челюсть, и стал разжимать её наподобие как разжимают капканы. Она пыталась отбиться, но не имела достаточно сил.
Через секунду напряжения раздался треск как от разрываемой материи. Словно в замедленном темпе нижняя челюсть оторвалась и полетела в сторону по хитрой дуге. Брызнула кровь. Девочка неестественно откинула назад голову, развернулась и упала, трясясь в конвульсиях. Номер семьдесят один.
«В некотором роде они правы, поэтому я не буду давать оценку их действиям. Каждый крутится, как может, а остальное – выдумки.»
Он вышел тем же путём, что и вошёл – через балкон по карнизам, рискуя упасть. Дождь сделал железки скользкими и опасными. Его друг всё ещё лежал полуживой в коридоре.
Несомненно, его крик слышали соседи, которые проснулись и теперь наблюдали за ним через глазок. На их удивление из дверей вывалился залитый кровью парень – их сосед, и начал что-то шипеть. Они открыли дверь, решив помочь. В квартире жили два брата, снимали на двоих. У одного из них была девушка, они были обручены, но сейчас её тут не было.
Словно призрак выскочил из-за ползущего юноши, так стремительны были действия. Первый удар металлической бейсбольной биты пришёлся одному брату в висок, но он устоял. Второй удар был гораздо точнее и сильнее – сверху скользящим. Был слышен хруст черепа, было даже видно, как он раскалывается надвое. Номер семьдесят два.
Второму брату удар пришёлся уколом в грудь, причём удар был настолько силён, что он отшатнулся к стене. Легион держал биту обеими руками как копьё, нанося второй удар в то же место. Третьим ударом всё в то же место груди, рядом с сердцем, он буквально пригвоздил человека к стене. Тот затрясся, закатил глаза, из носа и горлом пошла кровь. Он обмяк и упал. Номер семьдесят три.
«Люди привыкли делить весь мир на добрых и злых, у них есть Добро и Зло в абсолюте. И для каждого этот абсолют свой, уникальный. Когда происходит нечто, это будет оцениваться. Кто-то скажет, что это было плохо, кто-то скажет, что хорошо, кто-то промолчит, хотя для себя всё решит. И нечто будет абсолютизировано. Сатанисты назовут это знаком, православные – знамением.»
Легион молча подошёл к ещё живой жертве, тому, кто его считал когда-то другом.
– Если там что-нибудь есть, то передай им от меня привет, сказал он тихо и даже ласково.
С этими словами он медленно со смаком распорол ему всё тем же ножом для картофеля ногу от таза до пятки, всё одним движением, таким красивым швом. После этого он как-то безразлично взглянул на чуть подрагивающее живое тело, а затем воткнул нож ему в глотку. Номер семьдесят четыре. Он умрёт минут через десять, ему уже никто не поможет. Для пущей уверенности он оттащил тело в вызванный лифт, оставив голову под удары периодически закрывающихся дверей.
"А в сущности всё довольно просто. Я не за тех, что снизу, и не за тех, что сверху. Это не происки дьявола и не кара божья, это не заказ и не моё больное воображение. Все мы здесь немного больны. И каждый мнит себя единственно верным мыслителем, но это не моё дело. Я действую по своей воле, за мной никто не стоит ни в каком измерении и ни в каком понимании.
Чудненько, даже распрекрасненько.
Стараясь не думать ни о чём, сконцентрировавшись только на одной цели, он шёл вперёд по лестнице. Бегом, не спать и не останавливаться!
В сотне метров отсюда была стоянка с примыкавшим к ней забором детским садом. Всего лишь бородатый сторож и пара сонных собак породы «двортерьер». Собаки залаяли, почуяв чужого, но было поздно.
На шею сторожа было наброшено два витка телефонного провода, который с одной стороны был вмурован в стену, а с другой его тянула тёмная фигура. Сторож в панике схватил со стола небольшой кухонный нож и принялся резать удавку. На его счастье провод разрезался мгновенно из-за сильного натяжения. В ту же секунду, когда провод безвольно повис на его шее, он понял, что кисть правой руки была только что отрезана каким-то широким ножом. Прошла секунда, и вот тот же нож вошёл ему в шею, разрубая артерию.
Номер семьдесят пять.
Свежее мясо пошло собакам. Те поначалу лаяли, но облизывались, а потом всё же подошли и начали есть. Такое свежее, кровавое, тягучее мясо с причмокиванием пережёвывалось ими.
Далее по прямой, вдоль домов, минуя детскую площадку и гаражи-ракушки. Как-то неожиданно вырисовались жертвы. Это были три скина-мужика и одна скин-мадам.
Занимался рассвет.
Один скин сидел со своей девушкой на самодельной скамейке, а двое других стояли рядом. Деревья с хитрой системой веток служили зонтом, оберегая их от дождя.
– А тебе не нравится? – спрашивал он её
Из-за угла со спринтерской скоростью вылетела тёмная фигура.
«Не думать, не рассуждать, не обращать внимания!» Этот закон он вывел сам, опираясь только на свой жизненный опыт. Никто не может описать, что надо чувствовать. Лично для себя он понял, что думать надо в перерывах между волнами. А волну надо ловить, ибо если её поймать, то можно сворачивать горы.
Фигура неслась прямо на них. Им вдруг показалось, что они услышали звук барабанов, такой тихий, но всё нарастающий с каждым мгновением. Казалось, что они могут что-то сделать, однако, не смогли.
Два ножа воткнулись с силой им в шеи, не только протыкая глотку, мешая дышать, но и ломая ткани и задевая позвоночник. Такой звук удара, как от взрыва сотни пузырьков на воде, когда ножи погружались в их плоть. Скрипучий и одновременно плавный булькающий звук раздался на долю секунды, но звучит для слышащих его впервые как долгий крик.
Номера семьдесят шесть и семьдесят семь соответственно.
Легион левой рукой оттолкнул умирающего скина, тут же перевёл её вправо, хватая труп за куртку. Одной ногой он упёрся уступ на земле, развернулся, и швырнул одрябшее тело в сидящую парочку. Они повалились молча. Везёт.
Первый удар ногой пришёлся в голову девушки, вырубая её, а второй в голову парня. Они оба лежали без сознания, закрытые сверху тушкой, словно одеялом.
Неспешно, но довольно быстро, он выудил из ранца толстую верёвку, размотал её, и завязал на шее парня двойным узлом. После этого он подтащил бессознательное тело к ближайшему дереву, перекинул верёвку через самую толстую ветку, и потянул. Он тянул до тех пор, пока тело не повисло на верёвке, не касаясь земли. Номер семьдесят восемь.
Прошло две минуты, девушка начала шевелиться и стонать. Легион отпусти висящий труп, потом недолго подумал и наоборот втащил труп с верёвкой обратно на ветку так, чтобы он не падал вперёд, а висел там. Затем он поднял на ноги теряющую силы девушку, прислонил её к стволу дерева и проворно завязал ей на шее узел всё из той же верёвки.
Он потянул труп за ноги.
Под действием веса девушка начала подниматься над землёй всё выше и выше. Они висели рядом лицом к лицу – она, пока ещё живая, и её уже мёртвый друг. Номер семьдесят девять.
