Он наклонился к Эвери и зашептал:
— А к тому времени вы все будете мертвы.
Он улыбнулся:
— А меня к тому времени ищи-свищи.
И он наклонился к Эвери очень близко, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах. Эвери, изумленный, отступил назад.
— Пошли, — сказал Моррис — Нам надо спешить.
Моррис повернулся, и Эвери почувствовал, как кровь прилила к его лицу: Джимми был на другой стороне улицы всего в нескольких футах от них. Эвери еще надеялся, что припаркованные машины помешают Моррису увидеть Джимми.
Но когда он поглядел на Морриса, у него заныло под ложечкой. Наконец-то битва окончена. Он захотел теперь, чтобы Моррис приставил к его виску револьвер, как там, в «Чикен Армз», и нажал на спуск.
На лице Морриса играла легкая улыбка. Эвери не хотелось смотреть туда, куда так напряженно смотрел Моррис, потому что он знал: Моррис увидел Джимми.
— Бог мой, — прошептал Моррис, — это он.
— Кто? — спросил Эвери, надеясь на чудо.
Как только Джимми повернул за угол, они оказались вне поля его зрения.
Моррис схватил Эвери за руку.
— Пошли, живее. — Как два любовника, держась за руки, они перебежали через дорогу, направляясь к переулку позади дома Карлы.
— Надеюсь, мы сможем войти через запасной выход.
Эвери подумал: а не удрать ли от Морриса здесь, в темном переулке, заваленном всякими отбросами и мусором, от которых становилось еще темнее. Почему он не крикнул Джимми? Почему он все еще так цепляется за жизнь? У него было столько возможностей, столько шансов пожертвовать собой, чтоб другие могли выжить.
Моррис рванул на себя металлическую дверь аварийного выхода, и, к ужасу Эвери, она распахнулась.
Моррис закрыл глаза и прошептал:
— Благодарю тебя, Господи.
Они побежали по лестнице, и Эвери заранее знал, когда они, задыхаясь, поднимались вверх, минуя один пролет за другим, что будет дальше — они будут сидеть в засаде и поджидать Джимми в квартире его матери.
По дороге наверх они наткнулись на Карлу, которая все еще лежала c закрытыми глазами и как-то странно склоненной набок головой. Она все еще была без сознания, или ее охватил пьяный ступор.
Правда, у пьяных обычно не течет кровь из ушей.
Они добрались до нужного этажа, и, Моррис, спешивший добраться до квартиры, не обращал особого внимания на Эвери. Эвери подумал, что мог бы убежать, но вспомнил свою несчастную попытку в «Чикен Армз» и то, чем она едва не окончилась.
Он последовал в квартиру за Моррисом. Моррис толкнул Эвери в комнату, закрыл дверь и налег на нее, пытаясь отдышаться. Он улыбался.
— Теперь уж недолго. Теперь совсем недолго.
Джимми рванул на себя тяжелую дверь, ведущую в подъезд. Он решил пойти вместе с матерью в полицию, хотя не был уверен, что от этого будет много пользы. Но, по крайней мере, попытка лучше, чем бездействие, чем бегство и поиск места, где можно спрятаться.
В коридоре Джимми нажал на кнопку домофона. Он представил себе мать, спешащую к двери.
Когда в безмолвной квартире раздался сигнал домофона, Эвери подпрыгнул. Дуайт, до этого меривший шагами комнату, повернул голову к маленькой коробочке на стене, из которой исходил звук.
— Черт возьми, — прошептал он.
Джимми нажал на кнопку снова.
— Ну же, Карла. — Джимми переминался с ноги на ногу. — Почему она не отзывается?
— Нажми на кнопку, идиот. Мы справимся с ситуацией, какой бы она ни была, кто бы ни пришел, но своего шанса не упустим. Не разговаривай, просто впусти.
Эвери двинулся к коробке.
— Это может быть Джимми.
— О, ты светлая голова, умница. Верно?
Дуайт повернулся спиной к Эвери и прошипел:
— Просто... нажми... на кнопку... и впусти его.
Джимми вздохнул, услышав гудок домофона. Он толкнул дверь и направился к лифту, который, конечно, снова был не в порядке.
Он решил пройти в заднюю часть здания, где был грузовой лифт. Войдя в лифт, нажал на цифру семь, и кабина с кряхтеньем и лязгом поползла вверх.
Первое, на что Джимми обратил внимание, поднявшись наверх, была дверь. Вокруг, болта дерево было надколото и покрыто трещинами. Внутри у него все заледенело. Джимми подумал, что надо развернуться и бежать.
Но как быть с Карлой? Она ведь там одна, пьяная... Кто поможет ей, если здесь побывал этот тип, Дуайт, а она там внутри и ранена.
Перед его глазами снова возникла та самая картина: его мать распята и истекает кровью, — и от этого по телу пробежал ток.
Он не хотел даже думать, что она действительно мертва, хотя и думал об этом против воли. Он пытался прогнать эту мысль, притвориться, что это просто плод его дурацкого воображения. Наконец он толкнул дверь. Квартира выглядела как всегда. Джимми с минуту постоял прислушиваясь. Из кухни послышался тихий звук. Вслушиваясь, Джимми понял, что там кто-то плачет. Он сделал несколько осторожных шагов по направлению к кухне, боясь торопиться, потому что вовсе не был уверен, что торопится на помощь матери.
Он попытался сообразить, похож ли этот звук на ее рыданья. Несколько последних лет он так редко бывал у нее, что уверенности у него не было. Тем более что-то его настораживало. Казалось, голос звучал ниже, чем если бы он принадлежал его матери.
Джимми остановился на полпути между столовой и кухней. Если в кухне плакала его мать, то он это сейчас поймет точно, он узнает ее голос.
Кровь бросилась Джимми в лицо, в горле у него мгновенно пересохло, когда он понял, что матери в квартире нет, что там находился кто-то другой.
Кто-то неизвестный. Или, еще того хуже, кто-то, кого он знал. Когда он уже повернул к двери, за спиной послышались шаги. Он напрягся, решив, что надо немедленно бежать к двери, но услышал голос, тихий, жалобный и вроде бы знакомый.
— Джимми?
Он обернулся и с облегчением увидел его обладателя.
— Эвери, приятель, что ты здесь делаешь?
Эвери выглядел скверно: грязный, глаза обведены широкими красными кругами, на щеках потеки от слез. Он вытер нос тыльной стороной ладони и попытался улыбнуться.
— Я от него удрал, Джимми. От этого типа, Дуайта, он меня захватил, но я ухитрился улизнуть.
Джимми захотелось плакать. Может быть, все-таки оставалась надежда.
— Ты видел кого-нибудь еще? Мирэнду?
Эвери кивнул, и на этот раз ему удалось улыбнуться.
— С ними все в порядке, Джимми. Он держит их в доме, и ты знаешь... он их связал.
На минуту он замолчал, казалось, он раздумывает.
— Но он о них заботится.
Эвери снова заколебался, и, похоже, не мог найти подходящих слов.
— Не знаю, что он собирается с ними сделать.
— Он хочет пытать их и убить, чтобы наказать или что-то в этом роде, чушь собачья. Верно? Чтобы сделать их лучше... очистить их души. И, может быть, каким-то странным образом отомстить мне или что-то в этом роде.
Эвери кивнул, но Джимми почувствовал, что он ни единого слова не слышал из того, что он ему сказал. Что этот тип сделал с ним?
Эвери продолжал озираться по сторонам, будто ему было очень не по себе. Словно ждал, что кто-то сейчас подойдет сзади и трахнет его по затылку.
— На самом-то деле этот тип хочет тебя...
— Что ты имеешь в виду?
Глаза Эвери снова покраснели, и он опять начал плакать, сотрясаясь и закрывая лицо руками.
Джимми подошел к нему и отвел его руки от лица.
— О чем ты толкуешь, парень?
Эвери шмыгнул носом.
— Он захватил твою мать, Джимми. Он собирается ее убить, если ты не пойдешь со мной.
Джимми с трудом проглотил комок, подступивший к горлу. Он этого ожидал, даже знал: это знание сидело где-то глубоко у него внутри, но когда наконец он это услышал, он почувствовал себя гораздо хуже, чем представлял себе раньше.
Было такое ощущение, что внезапно у него разом вырвали внутренности, а на Их месте образовалась пустота, громадная черная пустота. Он сполз по стене, закрыв глаза.
