Уилл вдруг почувствовал, что замерз, и спрятал руки в карманы. Он в такой спешке уезжал из дому, что даже забыл прихватить пальто.
Позади него хлопнула дверца машины. Оттуда вышла женщина, не смущаясь, сунула руку себе между ног, вытерлась и покачала головой. Увидев Уилла, она вопросительно посмотрела на девушек.
— Это брат Робин, — сообщила ей Лола.
Женщина прошла мимо вихляющей походкой шлюхи, на ходу оценивающе оглядев его с ног до головы.
— Будь у меня такой братишка, я бы вообще не выходила из дому.
Уилл взглянул на часы и начал прохаживаться, чтобы как-то снять напряжение, превращающее мышцы в тугой клубок, но каждое мгновение, пока Энджи не было, только усугубляло ситуацию.
Она всегда так поступала. Она всегда влезала в неприятности и плевать хотела на то, что от последствий этого страдает Уилл. Сколько он помнил, Энджи всегда давила на окружающих. Это была игра, которая однажды ее убьет, и тогда уже Уилл будет сидеть на диване, а какой-нибудь коп, которому не повезло, будет держать его за руку и рассказывать, что ее нашли задушенной, избитой, изнасилованной, зарезанной…
Девушки болтали всякую чепуху, но вдруг затихли. Уилл услышал шорох в посадке, и оттуда с фонариком в руке вышла Энджи.
Она посмотрела на Уилла, потом на девушек, потом опять на Уилла. Губы ее были плотно сжаты, в глазах ее пылало бешенство. Она развернулась и снова направилась в посадку. Уилл пошел за ней.
— Стой! — окликнул он, стараясь говорить бодрым голосом. — Ты можешь остановиться?
Она не слушала, и ему оставалось только следовать за светом ее фонарика.
Зайдя в посадку метров на десять, Энджи обернулась.
— Какого хрена ты здесь делаешь? — Тон ее был резким, как удар ножа.
— Я твой брат и решил навестить тебя.
Энджи смотрела ему через плечо, и Уилл проследил за ее взглядом. Им было хорошо видно девушек, стоявших перед винным магазином. Они даже не старались скрыть свое любопытство.
Она заговорила хриплым шепотом:
— Черт возьми, Уилл, это совершенно не то место! Лола уже начала о чем-то догадываться.
Он сунул ей дело Джона Шелли. Она внимательно посмотрела на фотографию, и Уилл мог поклясться, что взгляд ее смягчился.
— Прочти это, — скомандовал он. — Прочти это мне, чтобы я убедился, что все понял правильно.
Энджи посветила фонариком на первую страницу. Он видел, как двигаются ее глаза, читая слова. Она подняла голову и сказала «Уилл» таким тоном, будто он вел себя просто глупо.
— Читай.
Она держала фонарик, направляя луч на страницу, потом перешла на вторую, на третью.
Наконец она подняла на него глаза.
— Ну и что?
Уиллу захотелось хорошенько ее встряхнуть.
— Ты прочла то, что там написано?
Она не спеша вернулась на первую страницу и со скучающим видом начала читать:
— «Джонатан Уинстон Шелли, 1 метр 85 сантиметров, 88 килограммов, волосы коричневые, глаза коричневые. Предыдущие приводы: мелкая кража. Поступил 10 мая 1986 года, тюрьма штата «Коустел», максимальная степень охраны, крыло для особо опасных преступников, возраст — шестнадцать лет. Досрочно освобожден 22 июля 2005 года в возрасте тридцати пяти лет. Зарегистрирован как сексуальный преступник, педофил». — Энджи снова посмотрела на него и повторила: — Ну и что?
— Прочти последнюю страницу, — сказал Уилл, имея в виду ту часть, которую он распечатал из сообщения Каролин.
Досье Шелли было коротким, там была перечислена только классификация его преступлений, но записи, найденные Каролин, заполняли все пробелы в информации ужасающими подробностями.
— Читай, — потребовал он.
Энджи не хотела этого делать. Уилл понял это по взгляду, которым она на него смотрела.
— Хочешь, чтобы я тебе прочел?
— У меня всего час для перерыва на ужин.
Он вырвал листы у нее из рук и попытался найти нужное место. Он был так зол, что слова прыгали перед глазами, меняя свою форму и превращаясь одно в другое. И все же он попробовал.
— Ко… — Уилл почувствовал, как висок пронзила острая, словно нож, боль. Черт, он знал по крайней мере два слова отсюда! — Джонатан Шелли. — Он попытался разобрать еще одно. — Ушел. Нет. Он… умер. Нет. Он убил…
Энджи положила ладонь ему на руку и попробовала забрать бумаги, но он не отдавал.
— Отпусти, — сказала она, осторожно вытаскивая страницы из его пальцев.
Уилл уставился в землю, сжав кулаки. Боже! Неудивительно, что она не может остаться с ним.
— Прости, — мягко сказала она.
Ему хотелось провалиться сквозь землю и волшебным образом очутиться в каком-нибудь другом месте.
— Прости.
— Я прочел его!
— Я знаю, что ты прочел, — сказала она, снова беря его за руку. — Посмотри на меня, Уилл. Прости меня.
Он не мог поднять на нее глаза.
— Ты хочешь, чтобы я прочла это вслух?
— Мне все равно, что ты будешь делать.
— Уилл!
Он понимал, что слова его звучат обидно, но остановиться уже не мог.
— Мне и правда все равно.
Фонарик упал на землю, и Энджи нагнулась, чтобы поднять его, продолжая держаться за Уилла. Потом посветила на страницу и начала читать:
— 15 июня 1985 года Шелли совершил сексуальное нападение на Мэри Элис Финни, белую девушку пятнадцати лет, затем отрезал ей язык зазубренным кухонным ножом, что привело к смерти. Помимо этого Шелли оставил несколько глубоких укусов на теле жертвы и помочился на труп. На месте преступления и на теле были обнаружены отпечатки окровавленных пальцев Шелли. Орудие убийства было найдено в шкафу в спальне Шелли. Известные наркотики, которые он принимал: героин, кокаин.
— Энджи… — Это было все, что Уилл смог произнести.
Она молчала, пережидая, пока проедет несколько машин,
а потом сказала:
— Помнишь, я рассказывала тебе, что однажды сюда приезжал Майкл Ормевуд?
Уилла уже тошнило от всех этих разговоров об Ормевуде. Если он больше никогда в жизни не услышит этого имени, то умрет счастливым человеком.
— Он сказал, чтобы мы остерегались недавно выпущенного на свободу насильника по имени Джон Шелли. Он сказал, что это по-настоящему плохой парень и чтобы мы держались от него подальше. — Она взглянула на досье. — Майкл учился в средней школе в Декатуре. Должно быть, он вырос в этом районе.
— Ты успела расспросить про его детские годы, пока укладывалась под него?
— Ты хочешь, чтобы я и под тебя улеглась, Уилл? Ты это хотел сказать?
Он оттолкнул ее руку.
— Прекрати!
— Я читала его персональное дело, — сказала она.
— Ты по каким-то причинам интересуешься Майклом. Чем он отличается от других? Что делает его таким особенным?
— Ты не слушаешь, что я говорю. — Энджи разговаривала с ним, как с ребенком, и Уиллу это не нравилось. — Майкл ходил в среднюю школу в Декатуре и, похоже, жил в этом районе. Он был на несколько лет старше Джона, но должен был слышать об этом преступлении. Он должен был знать подробности насчет языка. Почему он об этом не упомянул? Почему не сказал тебе: «Эй, это напоминает мне один случай, который произошел лет двадцать назад на улице, где я жил»?
Уилл был слишком расстроен, чтобы задаваться этим вопросом.
— Джон говорил мне, — сказала она, — что его кто-то шантажирует.
Уилл рассмеялся.
— Ты думаешь, Майкл Ормевуд знает, что есть парень, который насилует и убивает женщин, отрезает им языки, и, вместо того чтобы арестовать негодяя, шантажирует его? Чего ради? Что у Джона Шелли может быть такого, что нужно Майклу Ормевуду?
— А как тогда объяснить то, что Майкл посоветовал мне держаться подальше от Джона Шелли? Как объяснить то, что он не рассказал, что такой же случай произошел с девушкой, жившей по соседству, в месте, где он вырос?
Уилл попытался ей возразить:
— А как тогда объяснить всех других девушек?
— Каких других?
— В прошлом году две девушки подверглись сексуальному нападению мужчины в черной лыжной маске. У обеих был откушен язык.
Рот Энджи удивленно приоткрылся.
— Джон Шелли вышел семь месяцев назад, — сообщил ей Уилл. — Обе девушки живут в тридцати-сорока минутах езды отсюда. — Она молчала, и он добавил. — Джулии Купер пятнадцать. Второй девочке было только четырнадцать. Что общего у всех этих преступлений? Что их связывает?
— Ты же знаешь, — сказала Энджи, — что для преступников характерна своя манера, свой почерк. Почему он отклонился от него? Почему у одних жертв он язык отрезает, а у других — откусывает? И почему он перешел от девочек к взрослой женщине?
Уилл помнил, что на это ответил Майкл, но решил не делиться с Энджи его версией.
— Почему ты мне раньше не рассказал о других случаях? — спросила она.
— Когда, Энджи? За обедом? Или, может быть, когда мы, держась за руки, совершали долгую прогулку по парку?
