Он подошел к комоду и, чувствуя себя сексуальным извращенцем наподобие своих пациентов, выдвинул верхний ящик. Он был забит женским нижним бельем, какое Тони видел лишь в дорогих бутиках, и то случайно. Но даже тут царил порядок.
Лифчики с одной стороны, боди — с другой. Смущаясь, он пошарил среди кружев и шелка. Ничего постороннего его пальцы не нащупали.
В следующем ящике лежали аккуратно сложенные сорочки, многие из них шелковые, и большое количество трусиков. Нижний ящик был наполнен свитерами. Он задвинул и его, не найдя ничего, кроме одежды.
Он поглядел на кровать. Огромный металлический каркас, тоже кремовый. Тони подумал, что теперь никогда не сможет смотреть на такую кровать, не вспоминая об оковах, и это его вклад в извращения. По обе стороны от кровати — по прикроватному столику с лампой. Невозможно определить, с какого края спала Джен.
Он проверил ящик ближайшего к двери столика. Пусто. В другом лежала пара книг с лесбийской эротикой, дилдо и маленький анальный зонд — ничего примечательного.
— Конечно, я мог и ошибиться насчет тебя, — прошептал он, — хотя маловероятно. Если это так, будет очень неловко. — Он задвинул ящик и внимательно огляделся вокруг.
Одна стена, казалось, состояла из дверей. Тони заглянул в первую и оказался в маленькой душевой. Никаких удобных мест, где можно что-то спрятать. Следующая дверь вела в гардеробную, которая тянулась на оставшуюся длину комнаты. Он медленно прошел вдоль вешалок. Костюмы, брюки, жакеты, блузы, пара строгих вечерних платьев. Все чистое и отглаженное, некоторые вещи в упаковке химчистки. Он встал на колени, чтобы заглянуть в обувь. У Джен была, как сказала бы Кэрол, удручающая склонность к ковбойским сапогам.
Он пошарил среди обуви, и его пальцы ощутили холод металла. Это оказалась металлическая коробка, задвинутая в нишу.
— Ого! — воскликнул он, извлек коробку на свет и попробовал открыть оставшимся ключом.
Замок легко открылся — видно, им часто пользовались. Ожидая увидеть новую порцию порнухи, Тони открыл крышку.
*
В доме на Гроув-Террас на лестничной площадке стояла Кэрол и наблюдала, как судебные эксперты занимаются своим кропотливым колдовством. С верхнего этажа до нее доносился голос Стейси:
— Вы хорошо знали Карла Маккензи?
— Не могу сказать, что знала, — ответила женщина. — Мы здоровались при встрече, вот и все. У него, бедняги, с мозгами было не в порядке.
— Вы видели, чтобы к нему кто-нибудь приходил?
— Нет. Этот Карл был настоящий Билли-без-друзей. Услужливый, правда, но не из тех, кого приятно встретить темным вечером.
— А сегодня вы что-нибудь слышали?
— Нет, милая, я смотрела телесериал.
Кевин поднялся с нижнего этажа, качая головой:
— Никто ничего не видел и не знает.
Кэрол вздохнула:
— В самом деле не знают или не хотят с нами сотрудничать?
— Думаю, они говорят правду, — с отчаянием ответил он. — Этажом ниже живет старая леди, она наверняка была бы счастлива хоть что-нибудь увидеть. Готов поклясться: со времен Англо-бурской войны в ее жизни не произошло никаких ярких событий.
— Знаете, Кевин, если Карл Маккензи действительно застрелился, я попрошу, чтобы меня поставили регулировать уличное движение. Направьте сотрудников, пусть обыщут мусорные контейнеры.
— Контейнеры? А что искать?
— Взгляните на постель. Что тут не так?
Кевин посмотрел, но ничего не увидел, кроме трупа, остывающего на грязных простынях. Он пожал плечами.
— Нет подушки, Кевин. Вы можете спать без подушки?
Дошло наконец!
— А-а, искать подушку с дырой посредине.
*
Сэм Ивенс был уже сыт всем по горло. Джен Шилдз опять направила их вшестером на Темпл-Филдз — пройти там, где они уже дорожки протоптали. Было приказано еще раз прочесать места, прилегающие к контейнеру, где обнаружена рация. Они двинулись каждый по своему маршруту, и с тех пор он Шилдз не видел. Он стучался в двери, задавал те же самые вопросы, выслушивал те же отрицательные ответы.
Он решил ненадолго заглянуть в кафе «У Стэна». Кофе, конечно, был там жуткий, но атмосфера менее удручающая, чем у них в полиции. Шагая по улице к забегаловке, он увидел на тротуаре Хани, ожидающую клиентов.
— Эй, детка, как поживаешь? — спросил он.
— Хай, Сэмми, — отозвалась она. — Хреново, вообще-то. Вы нам весь бизнес порушили.
— Хочешь кофе? — В прошлый раз ему показалось, что маленькая путана собиралась что-то сообщить, но при появлении Джен Шилдз испугалась. Может, сейчас ему удастся ее разговорить.
— Угощаешь?
— Угощаю.
— В таком случае я рассчитываю на сытный завтрак.
Ивенс усмехнулся: всегда ценил кураж.
— Ну пошли.
Через несколько минут Хани с жадностью голодной собаки уплетала чудовищную порцию яичницы с колбасой.
— Классно, Сэмми! — прошамкала она с набитым ртом.
— Эта гадость тебя когда-нибудь прикончит, — произнес он тоном наставника. — Забьет артерии холестерином, отложится жиром.
Она помотала головой:
— Да на мне ни фунта лишнего.
Ивенс смерил ее циничным взглядом:
— Интересно, с чего бы это?
Она подмигнула:
— Ежедневные упражнения…
— Не говоря уж о наркоте в промежутках между ними…
Она разочарованно поморщилась:
— Эх, Сэмми, вечно ты все испортишь!
— Я коп, Хани. Ничего не могу поделать. — И подкрепил свои слова печальной гримасой. — Помнишь, мы с тобой недавно болтали? — продолжал он. Она кивнула. — У меня осталось впечатление, что ты собиралась мне что-то сообщить, но вошла сержант Шилдз, и ты слиняла.
Хани жевала яичницу, оттягивая время, размышляя. Проглотив, она сказала:
— Не любит она меня, эта Шилдз.
— Она только делает свою работу. Как и я, — пожал плечами Ивенс.
Хани покосилась на него:
— Теперь это так называется?
Девчонка пыталась увести разговор в сторону, но Ивенс был терпелив, особенно если рассчитывал положить новую информацию в свою копилку.
— Ты о чем?
Хани закатила глаза:
— Ладно тебе, Сэмми. Только не говори, что ничего не знаешь про отдел нравов и тамошнюю халяву?
Поначалу он не понял, о чем речь:
— Ты хочешь сказать, что Джен Шилдз берет взятки?
Она выудила кусочек свиной шкурки из мелких неухоженных зубов:
— Да, но не деньгами. — Она понимала, почему он притих. Ему требовалось, чтобы она назвала все своими именами, как будто от этого ему будет легче поверить. — Она берет взятки сексом. Заставляет некоторых девочек заниматься с ней сексом.
Ивенс не очень любил Джен, однако считал ее хорошим копом. Ведь именно она обнаружила фото Тима Голдинга и изо всех сил старается отыскать Полу. Ему не хотелось видеть ее такой, какой ее изображала Хани.
— Ладно тебе выдумывать, — запротестовал он. — На нее просто наговаривают…
Хани положила вилку и нож. Вид у нее был одновременно серьезный и жалкий.
— Она отымела меня. Грубо. Лицом вниз на стол положила. Я несколько дней еле ходила. В другой раз засадила мне в задницу бутылку. Знаешь, как страшно, когда тебе втыкают стекло? Вот что обожает ваш драгоценный сержант!
Услышав эти слова, Ивенс почувствовал в них правду, но не мог ее принять:
— Хани, мне трудно в это поверить.
Она горько скривила губы:
— Вот почему она все время выходит сухой из воды. Вы, копы, не любите слушать такое дерьмо про кого-нибудь из ваших.
— Ты могла написать заявление.
— Да, могла! Как будто кто-нибудь поверит, что такая приятная леди-коп связалась со шлюшкой вроде меня. — Она взяла вилку и нож, с новым азартом атаковала ломтик хлеба, макнула его в яичный желток и сердито захрумкала.
— Такое бывало и с другими девочками?
— Только с некоторыми, насколько я знаю. Она разборчивая. А мы умеем держать язык за зубами, чтобы не получить по башке. Мы все ее ненавидим. Она слюнявая и при этом заставляет с ней целоваться. Мы с клиентами такого не делаем, понимаешь? Противно. И еще: никогда не знаешь, когда она появится за добавкой. Прямо из воздуха возникает, неожиданно. Раз — и тут. — Она искоса поглядела на него, собираясь выложить главный козырь. — Вот почему мы зовем ее Крипер.
Он открыл рот и вытаращил от ужаса глаза.
— Вот видишь, я знала, что ты мне не поверишь, — проговорила она с каким-то печальным торжеством.
— Как… как вы ее… зовете? — Ивенс с трудом выдавил из себя эти слова.
— Крипер. Так зовут ее девочки, которых она трахает.
Теперь Ивенс смотрел на проститутку жестким взглядом полицейского.
— Лучше, чтобы это оказалось правдой, Хани, — заявил он, отодвигая стул.
— Зачем мне врать, Сэмми? — важно сказала она.
Ивенс вскочил на ноги и бросил на стол несколько купюр:
— Ну-ка, Хани, вставай. Пойдешь со мной. — Он потащил ее к двери, не обращая внимания на протесты и вытаскивая на ходу мобильный телефон.
