– На земле не останется места, где ты сможешь спрятаться.
– Первый раз в жизни у нас появилось нечто общее.
Глаза Алана сузились, потом расширись – он пытался понять смысл услышанного.
– Габриель Ларуш, пациент из твоей сверхсекретной реабилитационной программы, рассказал мне, где находятся файлы, – начал Флетчер. – Я не все их прочитал, но уже достаточно узнал о «Грейвз» и программе изменения поведения, чтобы обеспечить падение нашего бывшего нанимателя.
Улыбка Алана выглядела жалко.
– Более искусные люди, чем ты, пытались свалить меня. Они все лежат в земле. Но не волнуйся, Малколм. Скоро ты с ними встретишься.
– Возможно, ты прав. Я видел, как работают недотепы в департаменте юстиции. Однако боюсь, что твоя карьера – а может, и твоя жизнь – закончена.
– Ты думаешь, что ворох бумажек сможет похоронить меня? – рассмеялся Алан. – Они не будут иметь никакого веса в суде.
– А как насчет демонстрации твоей компьютерной системы? Улыбка исчезла с лица Алана.
– Виктор дал мне все коды доступа для входа в базу данных программы изменения поведения, – сказал Флетчер. – Я знаю, что коды не изменились, поскольку использовал их, чтобы заманить тебя и спецназовцев в дом в Нью-Лондоне. Я думаю, имеет смысл пригласить группу репортеров для частного просмотра.
Флетчер поднес фотографию к лицу Алана, чтобы тому было лучше видно.
– Когда это попадет в передовицы «Таймс» и «Ньюсуик», как ты думаешь, они дадут мне фотокредит?
Алан закашлялся. На его лице были страх и ярость.
– Думаю, я выкину тебя в лесу, чтобы ты посидел и подумал о защите. Надеюсь, что твои способности по выживанию на высоком уровне. Не хотелось бы, чтобы ты умер с голоду. – Флетчер помолчал, потом нагнулся к Алану и добавил: – Или чтобы тебя съели.
– Ты покойник. Ты слышишь, чертов придурок, ты покойник!
Флетчер снова залепил Линчу рот и захлопнул багажник.
В магнитоле стояла кассета с «Временами года» Вивальди. Флетчер сделал звук погромче и завел мотор, наслаждаясь прекрасной музыкой.
Дорога впереди была полна бесконечных возможностей.
Первая в этом году метель без всякого предупреждения накрыла Северный Нью-Гемпшир. К восьми часам утра намело почти двадцать пять сантиметров снега. Было начало двенадцатого, четверг накануне Дня благодарения. На центральных улицах городка Норт-Конуэй народу было много.
Бар в ресторане «Боарс-хед» был набит в основном студентами, которые приехали на каникулы. Джек сидел в небольшой кабинке возле окна и наблюдал за прохожими. На небе не было ни облачка. Снег под лучами солнца сиял так, что было больно смотреть. Прекрасный день, чтобы забыть о заботах.
– Джек…
Рядом с ним стояла загорелая Тейлор в темно-синих джинсах и черном свитере. На ногах у нее были кроссовки. Джек заметил, что после августа, когда они виделись последний раз, она подрезала волосы. Увидеть ее снова спустя столько времени было очень приятно и одновременно болезненно.
– Привет!
Тейлор явно чувствовала себя немного неловко. Джеку вдруг захотелось прикоснуться к ней. Желание было столь велико, что он ощутил, как рука буквально тянется к ней. Потом он вспомнил, что последний раз видел ее и Рейчел тогда, в карете «скорой помощи». Когда газетчики заполонили Марблхед, она отправилась в Лос-Анджелес и остановилась там у друзей. На звонки она не отвечала и не перезванивала. Джек не знал, что с ней, где она и что делает.
Тейлор Бартон жила дальше без него.
– Отлично выглядишь, – сказал Джек и глубоко вздохнул.
След от скальпеля у нее на щеке выглядел теперь как тонкая белая полоса.
– Я ненадолго, – мягко предупредила она и села. – Мы собираемся пройтись по магазинам. Пакуем детишек, и все такое.
У сестры Тейлор, Тары, был дом в Норт-Конуэй, и в каждый День благодарения семья собиралась вместе. Джек был на двух таких встречах вместе с Тейлор, Было больно вспоминать об ушедших хороших временах.
– Рейчел с тобой? – спросил он.
– Да.
– Как она?
– В первый месяц было сложно, мучили кошмары. Теперь ей лучше. Мистер Раффлз, я уверена, приложил к этому лапу. И конечно, терапевт, к которому я ее вожу… – Она замолчала.
– Передай, что я скучаю по ней.
Тейлор бросила взгляд на дверь, словно не решаясь уйти. Она положила руки на стол, всего в нескольких сантиметрах от Джека. Все, что ему было нужно, находилось в полуметре от него. Он попытался подобрать слова, но к нему вернулось чувство одиночества, какое посещает человека, преследуемого горькими воспоминаниями и разрушенными надеждами.
Джек осмотрелся. Заметил, как некоторые студенты поглядывают на Тейлор. Он представлял эту минуту десятки раз, прикидывая, что сказать, как она отреагирует, о чем они будут говорить. Он проанализировал любой возможный ответ. Но теперь, похоже, все мысли его покинули.
– Как поживаешь? – спросил он после небольшой паузы.
– Хорошо, – ответила она с натянутой улыбкой.
– Спишь спокойно?
– Да не очень. Каждый раз… каждый раз, когда я закрываю глаза, оно там. И как все закончилось, и как ты пришел и хотел поговорить…
– Я напомнил тебе о том, что случилось.
Тейлор кивнула.
– Мне хочется залезть к себе в голову со щеткой и все вычистить. Я пыталась… Но воспоминания возвращаются. Не хотят уходить.
Флетчер был прав. Память – жестокий подарок Бога.
– Извини, что не перезванивала, – сказала она. – И не отвечала на письма. Просто мне нужно было уехать. СМИ не давали покоя.
– Они нашли тебя в Лос-Анджелесе?
– К счастью, нет. В это… во все это верится с таким трудом. Ты смотрел новости?
Да, он смотрел.
Томас Престон из «Нью-Йорк таймс» первым начал освещать эту тему, и, по всей видимости, у него был надежный источник информации. Каждый день последние два месяца он открывал все новые подробности связи Песочного человека с «Грейвз» и программой изменения поведения ФБР.
Еще одно событие произошло в начале текущей недели. Охранник, который патрулировал стоянку возле академии ФБР в Квонтико, услышал стоны из багажника темно-коричневого «кадиллака». Когда его открыли, то нашли внутри Алана Линча, связанного, с кляпом во рту, в одних грязных черных трусах. Линч исчез два месяца назад. Считали, что он погиб.
На его шее была табличка с надписью красным мелком «Я сознаюсь».
На аудиокассете, найденной в багажнике, были записаны беседы с неким человеком, который задавал вопросы относительно программы и зверств в «Грейвз», включая сфабрикованные дела и неудавшееся покушение на бывшего криминалиста ФБР, который собирался разоблачить «Грейвз» и программу. Эта кассета была заранее послана Престону по почте. Теперь она попала в руки других средств массовой информации. В ФБР заявили, что этот человек, Малколм Флетчер, бывший криминалист и отщепенец, виновен в похищении людей и убийстве трех федеральных агентов, в числе которых значился и человек по имени Виктор Драгос.
– Ты говорил с Флетчером? – спросила Тейлор.
– Нет. Он выслал мне пакет с вещами, которые украл у меня Песочный человек.
Правда, там не было ни его дневника, ни свидетельства о смерти Аманды. Флетчер, как полагал Джек, убрал оттуда все, связанное с тягостными воспоминаниями.
– Ты считаешь, что они его найдут?
– Нет. Он слишком умен.
– ФБР донимает тебя?
– Я сказал им, что Флетчер погиб при взрыве. Теперь они знают, что это не так, а значит, скоро появятся у меня. Сейчас они заняты другим.
– А Песочный человек?
– Ждет суда.
«Хотя он вряд ли доживет до него», – подумал он, но не сказал этого. Ему было все равно. Все закончилось, и он хотел все забыть. Он не хотел говорить о ФБР или Флетчере, не за тем он приехал.
Наступила неловкая пауза. Он глубоко вздохнул и решился.
– Я вижу, ты продаешь дом. Ты возвращаешься в Лос-Анджелес?
– Да, – быстро ответила Тейлор.
Боль пронзила сердце Джека. Он откашлялся и судорожно сглотнул.
– Когда?
– На следующей неделе.
Она говорила таким тоном, словно он был совершенно посторонним человеком. Словно между ними никогда ничего не было. Словно она упорядочила и упаковала чувства, чтобы отвезти их на западное побережье, где собиралась начать новую жизнь… без него.
– Не хочешь мне об этом рассказать? – спросил он.
– Когда устроюсь.
Джек посмотрел на ее руки. Он помнил, как они прикасались к нему, как прижимали его. Тогда он был счастлив. Теперь они были скрещены на столе, словно настороже. На Джека вдруг нахлынула такая тоска, что вся его защита рухнула. Уязвимость и одиночество всплыли на поверхность, а надежда, с которой он пришел, показалась такой призрачной.
– Я сдал жетон.
Тейлор не удивилась.
– А чем теперь занимаешься? – спросила она.
– Немного плотничаю.
– В Марблхеде?
– Пока да.
Пауза.
– Тебе этого достаточно?
– Да.
– Ты занимался этим же в Колорадо, потом тебе надоело. И ты взялся за работу детектива в Марблхеде.
