Когда за руль моего древнего «порше» усаживался Сэмпсон, я нахлобучивал пару старых наушников «Косс». Слушал Большого Джо Вильямса, думал о Липучке и по-прежнему чувствовал себя опустошенным.
Сна ни в одном глазу, прошлой ночью задремал всего на час. Я ощущал себя убитым горем отцом, чья единственная дочь пропала. Что-то в этом деле было не так.
На Юге мы очутились в полдень. Я родился милях в ста отсюда, в городке Уинстон-Салем. Не заезжал туда с тех пор, как мне исполнилось десять лет, когда умерла моя мама и мы с братьями перебрались в Вашингтон.
Я уже бывал в Дареме раньше, на выпускной церемонии Наоми. Она закончила последний курс Дьюка с отличием и была удостоена самой громкой и продолжительной овации в истории подобных церемоний. Не посрамила семейство Кроссов. Это был один из самых счастливых и торжественных дней для всех нас.
Наоми была единственным ребенком моего брата Аарона, который умер от цирроза печени в возрасте тридцати трех лет. После его смерти Наоми быстро повзрослела. Матери приходилось вкалывать по двенадцать часов в день, чтобы содержать семью, поэтому все хозяйство легло на плечи Наоми, когда той было всего десять лет от роду. Она была маленькой генеральшей.
Девочка развивалась быстро не по годам, о приключениях Алисы в Зазеркалье прочла еще в четырехлетнем возрасте. Один из друзей семьи научил ее играть на скрипке, и у нее это хорошо получалось. Она обожала музыку и теперь играла каждый раз, когда выдавалась свободная минута. Среднюю школу Джона Кэррола в Вашингтоне закончила лучшей в своем классе. При всем том ей удавалось выкраивать время и на беллетристику, повествующую о том, каково расти ребенку в негритянских кварталах Вашингтона.
Одаренная.
Незаурядная.
Исчезла четыре дня назад.
Над входом в новое здание полицейского управления Дарема почему-то не вывесили плаката «Добро пожаловать!» по случаю нашего приезда. Не поспешили этого сделать и после того, как мы с Сэмпсоном продемонстрировали свои значки и вашингтонские удостоверения. На дежурного сержанта они не произвели должного впечатления.
Он походил на телевизионного ведущего прогноза погоды Уилларда Скотта. Голова стрижена «ежиком», длинные густые баки, кожа на лице цвета свежей ветчины. Когда он узнал, кто мы такие, ситуация не изменилась к лучшему. Ни тебе красной ковровой дорожки, ни хваленого южного гостеприимства, ни других южных прелестей.
Нам с Сэмпсоном пришлось остудить свой пыл, сидя в дежурке полицейского управления города Дарема. Кругом — зеркальное стекло и полированное дерево. Мы удостоились презрительных и косых взглядов, которые обычно припасают для сбытчиков наркотиков, застуканных на пороге начальной школы.
— Как будто очутились на Марсе, — сказал мне Сэмпсон, покуда мы ждали, наблюдая, как мимо снуют с петициями записные жалобщики города Дарема. — Что-то мне эти марсиане не по нутру. Их маленькие марсианские глазки мне не нравятся. Новый Юг не производит на меня приятного впечатления.
— Подумай хорошенько, разве это зависит от того, где мы окажемся? — спросил я Сэмпсона. — В управлении полиции Найроби нас встретили бы ничуть не лучше, удостоив теми же презрительными взглядами.
— Возможно, — кивнул Сэмпсон, взглянув на меня из-под темных очков. — Но те марсиане, по крайней мере, были бы черными. Им не надо объяснять, кто такой Джон Колтрейн.[5]
Даремские детективы Ник Раскин и Дэйви Сайкс соблаговолили спуститься к нам через час с четвертью после нашего приезда.
Раскин напомнил мне Майкла Дугласа в роли злодея полицейского. На нем была стандартная экипировка: зелено-коричневый твидовый пиджак, линялые джинсы, желтая трикотажная рубашка. Он был почти одного со мной роста, то есть примерно шесть футов три дюйма, хотя чуть пошире в плечах. Длинные русые волосы зачесаны назад и аккуратно подстрижены.
Дэйви Сайкс был крепко скроен. Голова плавно переходила в бычью шею, которая образовывала с плечами прямой угол. В сонных светло-карих глазах не отражалось ровным счетом ничего примечательного. Похоже, он из тех типов, которые всегда на подхвате, не из породы лидеров, это уж точно. Во всяком случае, если судить по первому впечатлению.
Детективы пожали нам руки с таким видом, будто они нас прощают, прощают за то, что мы вмешались не в свое дело. Мне показалось, что Раскин не случайно был на первых ролях в полицейском управлении Дарема. По всему видно, местная звезда. Первый парень на деревне. Герой-любовник города Дарема.
— Простите, что заставили себя ждать, детектив Кросс, и вы, Сэмпсон. Здесь такое творится, что вздохнуть некогда, — сказал Ник Раскин. Он говорил с легким южным акцентом. Самодовольство так и лезло из него.
Он даже не упомянул имени Наоми. Детектив Сайкс молчал. Не произнес ни слова.
— Хотите прокатиться за компанию со мной и Дэйви? По дороге обрисую вам ситуацию. Произошло убийство. Вот почему у нас такая запарка. Полиция обнаружила женский труп в Эфленде. В жутком состоянии.
В жутком состоянии. Труп женщины в Эфленде. Какой женщины?
Мы с Сэмпсоном прошли за Раскином и Сайксом к машине, темно-зеленому «сааб-турбо». Раскин уселся за руль. Я вспомнил слова из блюза «Хилл-стрит»: «Будем держать ухо востро…»
— Вам что-нибудь известно об убитой? — спросил я Ника Раскина, пока мы ехали по Чепел-Хилл-стрит. Он включил сирену, и мы здорово разогнались. Вел он машину залихватски и слегка рисуясь.
— Известно очень мало, — ответил Раскин. — Это наша основная проблема — моя и Дэйви — в данном расследовании. Никакой однозначной информации. Вероятно, поэтому у нас сегодня такое славное настроение. Вы, наверное, успели заметить?
— Да, успели, — отозвался Сэмпсон. Я не повернулся в его сторону. Но от заднего сиденья на меня повеяло жаром. Он исходил от его тела.
Дэйви Сайкс обернулся и хмуро посмотрел на Сэмпсона. У меня сложилось впечатление, что они вряд ли станут лучшими друзьями.
Раскин продолжал говорить. Ему явно нравилось быть в центре внимания, вести крупное дело.
— Расследование всех фактов сейчас полностью под контролем ФБР. Служба окружного прокурора тоже подключилась. Я не удивлюсь, если и ЦРУ окажется среди участников оперативной группы.
Они уже прислали какого-то задвинутого придурка из своей хитрой конторы в Сэнфорде.
— Что означают слова «всех фактов»? — спросил я Раскина. В голове у меня зазвучали сигналы тревоги. Я снова подумал о Наоми.
В жутком состоянии.
Раскин быстро обернулся и посмотрел на меня. У него были проницательные синие глаза, и он оглядел меня, будто примериваясь.
— Поймите, мы не уполномочены вообще говорить вам что-либо. Нам не разрешено также привозить вас на место преступления.
— Я понял, что вы имеете в виду, — сказал я. — Ценю содействие.
Дэйви Сайкс снова обернулся и посмотрел на нас. Мне показалось, будто мы с Сэмпсоном — игроки другой команды — стоим у линии схватки и ждем, когда вбросят мяч, чтобы сцепиться с соперниками.
— Мы едем к месту третьего по счету убийства, — продолжал Раскин. — Мне неизвестно, кто жертва. Разумеется, я надеюсь, что это не ваша племянница.
— А в чем суть этого дела? Почему такая секретность? — спросил Сэмпсон. Он сидел, вытянувшись, как струна. — Мы здесь все полицейские. Перестаньте говорить загадками.
Детектив по расследованию особо важных преступлений полиции Дарема помедлил, прежде чем ответить.
— Некоторое количество женщин, скажем, несколько женщин, исчезли на территории, охватывающей три графства штата: Дарем, Четхем и Орендж, где вы сейчас и находитесь. До настоящего момента в прессе появились сообщения о паре исчезновений и о двух убийствах. Убийствах, не связанных друг с другом.
— Вы хотите сказать, что средства массовой информации действуют заодно со следствием? — спросил я.
Раскин усмехнулся.
— Такое в самом радужном сне не приснится. Просто им известно ровно столько, сколько ФБР пожелает им сообщить. Никто вроде бы не утаивает информацию, но и не торопится ее выкладывать.
— Вы сказали, что несколько молодых женщин исчезли, — напомнил я. — Сколько именно? Расскажите о них.
Раскин цедил слова сквозь зубы:
— Мы полагаем, что их восемь-десять. Возраст — до двадцати или чуть больше. Все учатся либо в колледжах, либо в средней школе. Пока нашли только два тела. То, на которое мы собираемся взглянуть, может оказаться третьим. Все тела обнаружены на протяжении последних пяти недель. По мнению ФБР, подобной жуткой вакханалии похищений и убийств, возможно, еще никогда не случалось на Юге.
— Сколько людей из ФБР в городе? — спросил Сэмпсон. — Взвод? Батальон?
