— Доктор Хилл, это ваша карьера закончена. Вы незаконно проникли в мой дом.
Тони с сожалением посмотрел на нее:
— Вы сами дали мне комплект ключей.
— Зачем мне давать вам ключи?
— Я попросил у вас видеокассету с записью сериала «Полиция Нью-Йорка», а вы не знали, когда освободитесь, ведь сейчас у вас много работы. — Он отодвинулся вместе со стулом. — На любую вашу выдумку я могу предложить свою. При этом на моей стороне правда, против которой вы бессильны.
— Я так не считаю, — усмехнулась она.
— Что ж, посмотрим. Для начала поговорим о сексуальных притеснениях проституток.
Тони показалось, что он уловил тревогу в ее глазах, но Джен быстро взяла себя в руки:
— Вероятно, вы меня с кем-то путаете. Я не плачу за секс.
— А я не утверждаю, что платите. У нас есть письменное заявление от молодой женщины, обвинившей вас в том, что вы склоняли ее к грубому сексу, угрожая в противном случае арестом.
Джен с облегчением рассмеялась:
— Вы что, вчера родились? Доктор Хилл, при работе в моем подразделении злонамеренная клевета — неизбежный риск. Я назову вам имена женщин, с которыми у меня был сексуальный контакт, и не грубый, а по взаимной склонности. У меня нет необходимости склонять к этому уличных проституток. Я уверена, что любой суд поверит слову копа, сделавшего неплохую карьеру и удостоенного благодарности за хорошую работу, а не какой-то драной шлюхе.
— Ну что ж, тогда перейдем к другим пунктам обвинения, — не терял спокойствия Тони. — Например, к тем веским уликам, которые я нашел в вашем доме. Это не только компьютер, Джен. Я обнаружил ваш тайник с фотографиями и дисками. На всех имеются отпечатки ваших пальцев.
Она вздохнула и потупилась:
— Тут вы меня поймали, доктор Хилл. Я думаю, будет проще, если я сразу скажу все начистоту. Да, у меня хранились материалы, о которых вы сейчас упомянули, но я виновна лишь в сокрытии улик. Эти материалы были присланы мне анонимно, по почте. Может, вы знаете, кто их отправил? Безусловно, мне следовало ознакомить с ними следствие, но… — Обезоруживающим жестом она развела руками: — Мне нечем гордиться. Я хотела прославиться, раскрыв это преступление. Да, мне следовало передать фотоматериалы старшему инспектору Джордан, но мне хотелось славы. — Она заглянула ему в глаза, на ее лице появилась ангельская улыбка. — Мне очень жаль.
Тони в очередной раз восхитился ее выдержкой. Он никогда еще не видел человека, который бы так великолепно держался. Он беседовал с огромным количеством отъявленных психопатов, но ни разу не встречал такого самообладания.
— Должен признаться, я не понимаю, как вам это удалось. Вероятно, было адски трудно заставить Дерека и Карла с такой точностью выполнять ваши команды. За свою жизнь я повидал немало гипнотерапевтов, но сомневаюсь, чтобы кто-либо из них мог добиться такого контроля над сознанием и поступками другого человека.
Она с сожалением покачала головой:
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
— Нет? А я-то думал, вы захотите поделиться секретами вашего успеха. Вы могли бы заработать кучу денег, обучая психологов-клиницистов, как добиваться полного контроля над другими людьми. Даже если это лишь жалкие личности вроде Карла и Дерека. — Бесполезно. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Тони попробовал другой подход: — Какое несчастье, что умер Карл Маккензи, я уверен, ему было что рассказать.
— Я тоже так думаю. И пожалуй, для меня это еще большее несчастье, потому что он мог бы меня оправдать. Если убийц кто-то направлял — в чем я, кстати, не уверена, — Карл мог бы вас заверить, что это была не я.
— Интересная мысль, Джен. Но есть человек, который может просветить нас на этот счет. Когда он осознает, что его Голос вовсе не всемогущее существо, каким себя изображал, когда узнает, что вы арестованы, Дерек Тайлер заговорит. Дерек жив, и он заговорит, это я вам гарантирую.
На этот раз в ее усмешке проскользнула жестокость, а глаза потемнели от злорадства.
— Я отнюдь не уверена ни в одном из ваших утверждений.
Внезапный холод проник в сердце Тони. В памяти вспыхнула картинка: Джен прислонилась к стене возле его кабинета в спецгоспитале «Брэдфилд Мур». Сколько времени она ждала его там? Не побывала ли она у Дерека Тайлера? Не воспользовалась ли случаем, чтобы активировать силу внушения?
— Что такое, док? — поинтересовалась Джен, явно наслаждаясь смятением, которое прочла в его глазах. — Вы что-то припомнили?
Тони вскочил на ноги и бросился к двери. В тот же момент из комнаты наблюдения вышла Кэрол. Они встретились в коридоре.
— Она приезжала за мной в «Брэдфилд Мур», — встревоженно сказал он, вынул телефон и набрал номер спецгоспиталя. — Это доктор Хилл, мне нужно поговорить с дежурной сиделкой. — Он взглянул на Кэрол: — Вам нужно туда поехать. Привезите сюда Дерека Тайлера, держите его под надзором круглые сутки, пока я не сумею убедить его сделать заявление. Его нельзя оставлять одного. Возможно, она запрограммировала его на самоуничтожение. — Он переключил внимание на телефон: — Винсент? Это Тони Хилл. Очень важно. Как вел себя сегодня Дерек Тайлер?
— Странно, но он был бодрым, даже почти веселым. Как всегда, молчал, но был более оживленным, чем обычно.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Примерно час назад. Кажется, сейчас у него уже погашен свет. Зачем его снова проверять?
Черт! — ругнулся про себя Тони.
— Винсент, можете выполнить мою просьбу? Сходите, посмотрите, что с ним, пожалуйста. Прямо сейчас, хорошо?
Сиделка удивленно хмыкнула:
— Конечно, но…
— И позвоните мне, как только это сделаете. — Он закончил разговор. — Кэрол, почему ты еще здесь? Надо привезти Тайлера, пока не поздно. Я должен с ним поговорить.
— Не лучше ли, если ты поговоришь с ним в госпитале?
Он возразил:
— Нет. Суицидный надзор в госпитале означает, что пациента контролируют через каждые четверть часа. А ты можешь приказать кому-нибудь находиться при нем круглые сутки. Только так мы можем сохранить его в живых, поверь, Кэрол.
Секунду поколебавшись, она согласилась:
— О'кей, будь по-твоему.
Она быстро пошла по коридору, а Тони шагнул в комнату наблюдения и посмотрел через зеркало на невозмутимую Джен Шилдз. Потрясающее самообладание! Она не пустилась в бега, даже когда узнала, что ее прозвище известно полиции, а стала устранять потенциальные проблемы, прежде чем те делались опасными. Тони больше всего пугало то, что она почти заставила его поверить в свою неуязвимость. Казалось, что у нее на все вопросы заготовлены убедительные ответы. Он опасался, что она и присяжных сможет очаровать настолько, что они ей поверят. Или, по крайней мере, простят преступления.
Шло время, Тони беспокоился все сильней. Чем дольше он ждал, тем больше опасался самого худшего. От поста сиделки до палаты Тайлера четыре минуты ходьбы, ну, пять. Минута на проверку — и назад. Десять минут — максимум. Через десять минут Винсент позвонила бы ему, будь все нормально.
Десять минут, пятнадцать, двадцать минут ожидания. Когда наконец зазвонил телефон, Тони едва не уронил трубку, когда второпях схватил ее левой рукой.
— Алло? Винсент?
— Это я, — ответила Кэрол.
Эти два коротких слова сообщили Тони все, что ему нужно было знать.
— Черт! — выругался он.
— Я приехала пять минут назад, — сказала она. — Тут все на ушах стоят. Дерека Тайлера только что нашли мертвым в его палате. Кажется, он проглотил язык.
— Не могу поверить! — простонал Тони.
— Придется, — мрачно заявила Кэрол. — Дело разваливается на глазах. Полу мы тоже не можем найти. Я готова завыть от бессилия.
— Я тоже.
— Сейчас я вернусь. Тони, не входи до этого к Джен, хорошо?
— Ладно. Нам нужно обдумать, куда двигаться дальше. Если только еще осталось куда двигаться.
*
Отделение полиции, куда Стейси вернулась, не было похоже на то, из которого она уезжала. Ничто не распространяется быстрей, чем плохие вести, внутри такого учреждения, как полиция, вся работа которого основана на получении информации. Уже несколько дней все только и говорили о похищении Полы Макинтайр: кто-то шумно возмущался, кто-то критиковал действия группы — у каждого было свое мнение, но известие о возможном предательстве Джен Шилдз вызвало среди полицейских шок. Атмосфера напоминала состояние после взрыва, когда из эпицентра с огромной мощью выносит воздух, создавая вакуум. Голоса в коридорах звучали глуше, жесты сделались осторожней, лица сотрудников были сердитыми и ошеломленными.
