Алексей Сухаренко
Ловушка для опера
Что приходит в голову проснувшемуся утром человеку? Какая его первая сознательная мысль? Обобщение здесь не вполне уместно. Все зависит от пола просыпающейся особи, возраста. К примеру, просыпается утром молодая девушка. Рубль за сто первое, что она подумает: «…еще пять минут посплю». Женщина же в возрасте, если не замужем и нет детей, скорее всего, подумает о том как ей сегодня одеться. Она не будет тратить драгоценное утреннее время перед работой даром, а лучше сделает себе освежающую маску для лица и всякое такое. Старые женщины встают рано от звука радио точки, и чем они старше, тем радостнее их мысли о посланном Богом еще одном дне жизни. Исключение составляют разбитые параличом и проевшие свои пенсии. У тех одна мысль – «Скорей бы уже!!!» Мужики обычно просыпаются без мыслей, и только подходя к туалету, а большинство непосредственно в процессе удаления из организма отработанного материала задумываются. И что самое странное думают не о семье или работе а о законах вселенского разума и тайнах бытия. Хотя в отношении мужчин одно обобщение допустимо – с похмелья все просыпаются с матом и одной только мыслью.
От того проснулся человек один или с супругом так же возможны различные варианты. А если и вовсе с незнакомым человеком одного с ним пола? Тут уж зависит от половой ориентации проснувшегося – либо радость либо стресс.
Оперуполномоченный уголовного розыска 45-летний Сергей Иванович Бодряков ни чем до сегодняшнего утра не отличался от прочих особей мужского пола, и по утрам обычно без всяких мыслей вставал и шел в туалет. И сегодня он проснулся не с перепоя. В постели не было ни жены, ни любовницы, ни тем более другого мужика, что вполне объяснялось так как, не смотря на холостое семейное положение, Бодряков был совершено нормальным мужчиной, без всяких сексуальных проблем. Ну, может за исключением обострившегося простатита, так у кого его нет. У Вас? Ошибаетесь у Вас всего лишь скрытая форма…
И вдруг, сегодня, как только он открыл глаза на него «черным потолком» обрушилось – Повеситься что ли? И так ему стало тошно, словно веревка уже захлестнула его горло. Будучи неплохим оперативником и обладателем аналитического склада ума он попытался проанализировать, откуда такая «безнадега», но навязчивая мысль вылезшая из подкорки бубнила: Повеситься и вся не долга, повеситься…, повес…, полностью заполоняя собой сознание и лишая возможности осмыслить происходящее.
«А что меня на самом деле сдерживает? – стала капитулировать под таким натиском голова Бодрякова. Семьей не обзавелся, родни нет, друзья – коллеги по работе, да только уже 25 лет выслуги и скоро на пенсию. А какая на пенсии жизнь? Что делать? Простатит лечить в ведомственной поликлинике?
В настоящем и будущем ни чего привлекательного нет. Попытка вспомнить чего-нибудь хорошее из прошлого только усугубило положение. Сережка Бодряков родился в семье участкового инспектора Бодрякова Ивана Ивановича уроженца Калужской области, устроившегося после армии по лимиту в Московскую милицию, и женившегося на его матери, проживавшей в рабочем бараке Марьиной Рощи. Его мать в те годы была очень видной девкой и если верить молве, то его будущий отец первый раз встретил ее при разгоне блатной «хазы», которых в ту пору было в Марьиной Рощи хоть «пруд пруди». У матери в то время был большой роман с местным блатным по кличке Жорик, который после облавы на той «малине» загремел за разбои на десять лет. Мать же поставили на учет в милицию, а надзор и ее исправление было поручено местному участковому. Результатом полного исправления было – снятие с учета в милиции и законный брак со своим наставником, в следствии чего и появился на свет Сережа Бодряков. Все было хорошо, но через девять лет вернулся с лагеря Жорик, и мать опять стала крутить с ним роман. Узнав от своих коллег о происходящем, отец почистил свой наган и, переодевшись в штатское, вышел из дому с явно определенными намерениями. Эта решимость и предсказуемость его мыслей передалась и матери Сережи, которая вслед за отцом так же выбежала на улицу, оставив девятилетнего ребенка наедине со школьными уроками и предчувствием надвигающейся беды. На следующий день у мальчика не стало отца, в спину которого загнали лагерную заточку. Жорика осудили на пятнадцать лет и сослали обратно валить лес. Именем Сереженого отца назвали улицу, на которой проживало семейство Бодряковых. Толи не выдержав раскаяния и пересудов, толи от большой и дикой любви вслед к своему урке уехала и Сережина мать, оставив его на свою больную бабушку, которая умерла через два года не дождавшись от внучки не единой весточки. Дальше все было просто – детдом, армия милиция. Может, этой жизненной трагедией и объяснялось отсутствие семьи, а так же выбор профессии – месть за отца. По этой же причине не сложилась и служебная карьера Бодрякова, который в каждом уголовнике видел убийцу родного человека, и его методы дознания отличались особой изощренностью, за что начальство, ценя в нем эти качества, все-таки на всякий случай задерживали очередные звания служебными выговорами. Поэтому экскурс в прошлое капитану Бодрякову не принес ни чего кроме подведения жирной черты под прожитой жизнью и устоявшегося мнения в знаменателе – Повеситься и вся не долга. Он представил, как в телевизионном криминальном выпуске покажут репортаж об очередном суициде в рядах правоохранительных органов, и симпатичный диктор скажет что-нибудь о социальной незащищенности уходящих на пенсию милиционеров.
«А интересно кто приедет на труп?» – Бодряков стал прокручивать в мозгах предстоящую мизансцену осмотра тела.
«Начальник отделения конечно, с дежурным опером, кто-нибудь из прокуратуры и конечно эксперт. А если сегодня дежурный эксперт – Татьяна? Да ни очень-то по-джентльменски получится. Несколько лет баба, на глазах всего управления и без всякого стеснения ко мне клеится, и даже вроде я ей какие-то надежды подавал. А тут на те, вот Ваш жених – «жмурик». Окоченел немного, но еще не разложился, пользуйтесь, пока совсем не остыл. А ей каково? От всей надежды на красивое и большое чувство останется одна радость – градусник засунуть в анальное отверстие любимому. А потом будут по всему Управлению небылицы ходить по поводу этой «эротической» сцены и дальнейшей судьбы анального термометра. И ведь ни кто по мне не заплачет. Татьяна? Нет, она с досады от такого исхода еще чего доброго, прокрадется ночью в морг и скальпелем «разрисует» мое достоинство. Она помнится, однажды так и пошутила: не женишься на мне – отрежу. Хотя нет, пару бандюков узнав, что не успели меня на «пику» посадить могут смахнуть скупую слезу досады. А соседка – собачница с верхнего этажа, та и вовсе рада будет и всем соседям скажет, что собачек не любил поэтому и кончил так».
Он на секунду задумался, о том, что может быть не стоит доставлять своей смертью радость людям, и в этот момент почувствовал позывы в мочевом пузыре.
«Нет только не это!» – Зачем ему терпеть жуткие рези при мочеиспускании, когда можно сейчас вылечиться от всего-всего на свете.
«Все решено!» – Бодряков встал с кровати и подошел к стулу, на котором висели его брюки и оперативная кобура с пистолетом.
«А может пулю в лоб? Да нет, что я благородных кровей или коррупционер в погонах. Это только им насрать на то отвращение, с каким кто-то будет соскребать их разлетевшиеся мозги с потолка. А мне не хочется, чтобы кто-нибудь посторонний, и совсем не знающий меня человек, выругался или сблевал в моей квартире. Нет, решено – вешаться!»
Вытащив брючной ремень, он привязал его к потолочному крюку над своей кровати, предварительно сняв простенькую люстрочку, и просунул голову в петлю.
– Теперь осталось только поджать ножки – вырвалось у него вслух.
Позывы мочевого пузыря усилились.
«Черт, сто процентов обмочусь в судорогах» – с досадой поморщился Бодряков – «Прямо на кровать. И буду висеть и вонять. А люди будут нос зажимать и материться. И скажут: не мог свинья в туалет перед смертью сходить. Нет, надо немного о коллегах своих подумать. Мне бы какого было если я пришел бы труп своего коллеги описывать».
Капитан Бодряков, исполненный профессиональным патриотизмом и подпираюшей жидкостью слез с кровати и засеменил в туалет. Не успел он проявить заботу о коллегах, как зазвонил телефон.
«Да черт с ними, пускай звонят» – огрызнулся Бодряков и заорал от резкой рези в причинном месте.
Телефон продолжал звонить. В причинном месте продолжало резать… И все же он выстоял. Исполнил «последний долг». Толи от жары, толи от боли его прошиб пот, но он мужественно занял исходное место в петле так и не попив холодного боржоми.
«Так, что теперь? Ах да, поджать ножки» – вспомнил он.
На кухне опять раздался телефонный звонок.
