Ознакомительная версия.
Перфилов со стоном откинулся на подушки и натянул на себя одеяло. В какую такую историю он влип? – сверлила голову мысль. Теперь еще Марина! Он едва не упал в обморок, когда услышал про это убийство. Ужас! Ужас, который окружает его со всех сторон. Марину, конечно, до слез жалко, но она сама виновата – ведь он ей велел сразу вызвать милицию, а она заупрямилась по своей бабьей привычке, и вот результат. А ведь задержись он еще на минуту, и его бы изуродованный труп рядом с телом Марины… Мысль об этом леденила душу.
Но какой он лопух – выходит, он там забыл свой мобильник! Кто теперь поверит, что не он убийца? Ведь, чтобы доказать обратное, нужно поймать настоящих убийц. Будто кому-то нужно этим заниматься! Вот он – кандидат на нары, тепленький, без алиби, да еще сбежал от оперуполномоченного. Лучшего варианта и не придумаешь.
Наверное, не стоило этого делать, но Перфилов в тот момент был не в себе и напуган до смерти. Хотя, с другой стороны, инстинкт его один раз уже выручил. Этот Гуров, допустим, родственник, но уж настолько дальний, что смешно думать, будто он будет подставляться из-за практически чужого человека. Нет, правильно он сбежал. Он будет ждать и действовать через Марию. Она все-таки какая-никакая его тетка, женщина, и актриса известная. На нее только и надежда. Пусть уговорит своего мужа настоящих убийц найти. А то привыкли они в милиции чужими руками жар загребать.
Шум воды в ванной внезапно оборвался, и совершенно обнаженная, мокрая и соблазнительная Ленка появилась на пороге комнаты, вытирая голову полотенцем. Перфилов посмотрел на нее почти с отвращением.
– Я сейчас должна уйти, лапуля! – неожиданно сказала Ленка. – Мне нужно к Наташке съездить. У нее беда. Ее кавалер триппером наградил. А она на четвертом месяце, представляешь? То есть она сейчас вообще никакая. То ли на аборт идти, то ли руки на себя накладывать. У нее ведь и прописки настоящей в Москве нет. А домой возвращаться не хочет. Говорит – лучше сразу в петлю. Надо ее поддержать. Морально.
Она встряхнула сырой гривой и простодушно посмотрела на угрюмо молчащего любовника.
– А ты, лапуля, разве не пойдешь сегодня домой? – спросила она.
– О, черт! Я же тебе сразу сказал, что мне нужно пожить у тебя пару дней! – в раздражении сказал Перфилов. – Неужели так трудно понять простую вещь? И я сто раз тебе говорил, не зови меня "лапулей"!
– Я поняла, – хлопая глазами, сказала Ленка. – Только я думала, что ты пошутил, лапуля. Ведь ты никогда у меня не оставался раньше.
– А вот теперь останусь, – заявил Перфилов.
Ленка озадаченно нахмурила лоб и машинально завернулась в полотенце. После короткого раздумья она виновато сказала:
– Я не знаю, лапуля. Может, тебе все-таки лучше домой пойти? Я ведь не знала, что ты так неожиданно появишься. Тем более что мы совсем недавно разругались с тобой вдрызг, с пьяным… Ты сказал, что вообще знать меня не хочешь… Ну и это…
– Что ты мямлишь? – вскипел Перфилов, едва не выпрыгивая из постели. – Говори, что хочешь сказать, и не тяни душу!
– Ну что ты сердишься? – рассудительно заметила Ленка. – Есть вещи, которые говорить неудобно… Все-таки ты мне не чужой, правда?
– Я тебе не чужой, но в трудную минуту ты меня выгоняешь из дома! – саркастически вскричал Перфилов. – Прекрасно! Вот она, бабья логика!
– Я же говорю, что не знала, – уже с обидой ответила Ленка. – Я думала, у нас с тобой все кончено. Ты так ужасно на меня орал тогда… Даже матом. Короче, Гена, я познакомилась с одним человеком. И сегодня вечером он должен прийти ко мне в гости. Не могу же я встречать мужчину, когда у меня дома еще один мужчина!
– Почему это не можешь? – враждебно спросил Перфилов. – Очень даже прекрасно можешь. Мне, между прочим, нет до этого никакого дела. Даже не собираюсь вам мешать. Можете хоть танцы при луне устраивать. В голом виде. Мне наплевать.
– Тебе, может быть, наплевать. – В глазах Ленки уже стояли слезы. – Я, между прочим, сразу поняла, что тебе вообще на меня плевать. Зачем только я слушала тебя, дура?.. А кое-кому очень даже не наплевать, Гена! Я, может, мечтаю свою личную жизнь устроить? И мне совсем неинтересно, чтобы ты все разрушил!
– Хм, личную жизнь! – несколько смущенно сказал Перфилов. – Устраивай, пожалуйста! Я не против. Но ты пойми, я же не из каприза тебя прошу. У тебя личная жизнь на уме, а мне просто жизнь спасать надо. Меня убить хотят, понятно тебе?! А ты мне в спасении отказываешь! Это вообще-то подлость называется!
Ленка от неожиданности даже открыла рот и несколько секунд разглядывала Перфилова, точно вдруг обнаружила, что в ее постели лежит совсем не тот человек, которого она ожидала увидеть. Но реакция ее была еще более неожиданной и исключительно неприятной для Перфилова. Она вдруг неуверенно рассмеялась и сказала:
– Тебя хотят убить? Ну и дела! Видно, ты кому-то крепко насолил, Гена! Жену какого-нибудь крутого трахнул? Сочувствую! Тут, конечно, всякое хотение пропасть может – ничего удивительного. Но я-то тут при чем, Гена?
Перфилов испугался. Он даже сел и почти умоляющим тоном проговорил:
– Но ты же человек, Ленка! Ты женщина! Ты же чуткая и добрая! Ты сама говоришь, что я тебе не чужой. Как же ты так? Меня ведь прикончат – ты никогда этого себе не простишь! Я просто тебя прошу! Ну, хочешь, на колени встану?
При этих словах Ленка, к его неудовольствию, прыснула, но, быстро подавив улыбку, сказала:
– Не надо на колени. Но, между прочим, мне обидно, Гена! Думаешь, я не вижу, какими глазами ты на меня смотришь? Я для тебя так, эпизод. Наивная дурочка, которая развлекает тебя по пятницам. А в другие дни недели ты находишь женщин поприличнее, так ведь?
– Да не было никаких женщин, клянусь тебе! – почти завыл Перфилов. – Что ты выдумала?
– Да ты сам мне рассказывал, – хладнокровно заметила Ленка. – Когда пьяный был.
Перфилов дернул себя за волосы и застонал.
– Ну я не знаю, как тебя уговаривать! – безнадежно сказал он. – Но так и знай – я никуда отсюда не уйду! Хоть что делай. Мне все равно. Запрусь в ванной и не выйду. Мне еще пожить хочется.
Ленка спокойно посмотрела на него и отошла к платяному шкафу. Открыв дверцу, она буднично сказала, рассуждая вслух:
– Не знаю, что надеть. Думала, что-нибудь поярче, но вроде неудобно – у Наташки настроение похоронное… А в черном тоже как-то глупо. Типа намек, да? Как ты думаешь, вот это синее платье – по-моему, хорошо будет?
Перфилов смотрел на нее глазами затравленного лося и ничего не отвечал. Ленка достала платье и прикинула к своей фигуре.
– Между прочим, растолстела я, – пожаловалась она. – На целый килограмм поправилась. Подруга шейпингом зовет заниматься. Думаю, может, и правда?.. Только дорого это. Одно занятие знаешь сколько?.. – Она вдруг обернулась и добавила, предупреждая: – Я, Гена, не из стервозности, как другие бабы, но ты учти, что мужчина, который ко мне придет, он в охране работает и карате серьезно занимается. Какой-то у него там пояс. И он очень горячий. Он тебя покалечить может, а мне этого совсем бы не хотелось.
– Час от часу не легче! – плачущим голосом сказал Перфилов. – Вы все сговорились, что ли? И что это за наваждение такое? Ну, я не знаю, ну скажи этому своему костолому, что я твой брат, что ли!.. У тебя брата не может быть, что ли? Приехал погостить из Орехова-Зуева…
Ленка вздохнула и с платьем в руках присела на край кровати.
– Знаешь что, – сказала она ласково. – Ты еще можешь у меня побыть, пока я от Наташки не приду. А потом сходи куда-нибудь погуляй, если тебе и правда некуда пойти. В кино, например. Или в ресторан. У тебя же есть деньги… А на брата ты совсем не похож.
– Сходи погуляй! – саркастически повторил Перфилов. – На улице, между прочим, не месяц май! Эх!.. – Он безнадежно махнул рукой и угрюмо затих.
Ленка некоторое время непонятно смотрела на него, а потом ушла одеваться. Перфилов сидел на постели, не шевелясь, погруженный в свои невеселые думы. Он даже не поднял головы, когда через полчаса уже принаряженная и надушенная Ленка заглянула в комнату и сказала весело:
– Я уже ухожу, лапуля! Если захочешь кушать, поищи что-нибудь в холодильнике. Только, пожалуйста, не пей шампанское, ладно? Это я на вечер приготовила. И пожалуйста, не настраивай себя так трагически. Все образуется!
Целовать она его на прощание не стала и с видимым облегчением упорхнула. Оставшись в одиночестве, Перфилов длинно и грязно выругался, потом плюнул в сердцах на пол и лениво слез с постели. Почесывая голый живот, он прямиком отправился на кухню и открыл холодильник.
– Сволочи! – сказал он вслух, неизвестно кого имея при этом в виду.
Потом он достал из холодильника приготовленную на вечер бутылку шампанского, мстительно сорвал пробку, обрызгав пеной стол и подоконник, и стал пить прямо из горлышка. Шампанское струилось у него по подбородку, стекало на живот, но Перфилов не обращал на это внимания. Когда он уговорил бутылку целиком, на душе стало чуть полегче.
Ознакомительная версия.
