– Я почему его знаю? – объяснял участковый инспектор Воинов, невысокий, вихрастый, абсолютно мирного вида парень. – Вообще-то он из другого района, но в последнее время он часто у своей бабы живет, у Машки Воронцовой, а это в двух кварталах отсюда. Там вообще осиное гнездо, а эта Машка – шалава, каких свет не видывал. Но при том все законы знает, в дом может и не впустить – под настроение. Неприкосновенность жилища, говорит. Под вечер к ней вообще лучше не ходить. Во-первых, там пьянка наверняка будет, и толку от нее никакого не добьешься. Тем более, по правде сказать, что-то я давно в наших краях этого артиста не видел. Может, закончилась у него с Машкой любовь?
На такой интимный вопрос ответить участковому никто не смог, но, принимая во внимание все сказанное, Гуров решил отложить визит к Воронцовой на утро, в надежде, что к тому времени последствия возможной пьянки уже сгладятся и можно будет надеяться на диалог.
Договорившись с Маштаковым и Воиновым встретиться в восемь часов утра на углу Комсомольской улицы, Гуров и Крячко уехали в пансионат автобусом. Поспели как раз к ужину. Ужин оказался совсем не плох, хотя на этот раз он протекал без участия директора. Видимо, у того закончился рабочий день или он нашел себе занятие поинтереснее, чем опекать беспокойных гостей.
Поднялись наутро очень рано, и тут выяснилось, что добраться до города просто не на чем. Завтраком тоже еще даже не пахло, и этот факт привел жизнерадостного Крячко в состояние полной меланхолии.
– Вот так всегда и бывает, – ворчал он, бреясь перед зеркалом в ванной комнате. – Сначала обещают золотые горы, предлагают вина и устриц, а потом бросают тебя на произвол судьбы. Если бы я знал, что кормить будут от случая к случаю, то категорически не согласился бы на эту командировку. Просто пошел бы к генералу и сказал, что я уже не мальчик…
Он еще долго разглагольствовал бы на эту тему, но тут в дверь к ним постучались. Гуров пошел открывать и увидел на пороге улыбающегося и свежего Боголепова.
– Уже на ногах? – бодро спросил он. – А я боялся, что разбудил. Думаю, а вдруг вчера по случаю торжественной встречи в управлении МВД закатили банкет, и я теперь совсем некстати?
– Как же, банкет! – саркастически отозвался из ванной Крячко. – Пивом никто не угостил. А могли бы – в качестве извинения за неправомерное задержание.
– Однако же все закончилось благополучно? – посмеиваясь, спросил Боголепов. – В узилище вас не заточили? А я вчера, как только разобрались, рванул на то место, где мы машину оставили. Вот был бы номер, если бы угнали транспорт, числящийся за прокуратурой! Транспорт, правда, старенький, списывать давно пора, но все равно неудобно. К счастью, на наш «москвичонок» никто не позарился. Но вернулся я уже поздно – там еще коробка барахлить начала по дороге… А у вас как дела? Подписали договор о сотрудничестве с местными коллегами?
– Пока только устный, – ответил Гуров. – Но дела у нас идут неплохо, Павел Сергеевич. Боюсь сглазить, однако вчера мы нашли человека, который опознал убитого бандита. Сами, в общем-то, не чаяли, не гадали… – и Гуров рассказал Боголепову последние новости.
– А вы времени не теряете, господа полковники! – с уважением заметил Боголепов. – Хотя, конечно, тут есть и определенная доля везения, и вопрос еще решен не окончательно, но все равно – это шаг вперед. Значит, говорите, Косматый?
– Да, произносим это имя с трепетом, – с иронией сказал Гуров. – Рассуждение простое. Косматый – друг Стаканова. Косматый, по словам участкового, законченный криминальный тип. Так что они вполне могли быть там, у «Тихой гавани», оба. Поедешь с нами или предпочитаешь получить письменный отчет?
– Я бы выбрал, конечно, отчет, – ухмыльнулся Боголепов. – Но поеду с вами. Куда мне деваться? Сам заварил, сам и расхлебывай. Хотя, по правде сказать, надежда на то, что мы в этом бардаке получим ответы на наши вопросы, слабая. Этот Косматый, если в деле участвовал, давно уже смылся. Говорит же участковый, что не видел его в эти дни. Значит, залег он куда-то. А здесь мы только его барышню увидим, неприбранную и пьяную. Ну, может быть, прихватим парочку собутыльников.
– Вот и прекрасно! Ум хорошо, а два лучше! – заявил Гуров. – Да и барышня наверняка что-то знает.
– Только вы как хотите, а я должен позавтракать! – сказал выбритый и сердитый Крячко, появляясь из ванной. – Поэтому давайте все делать быстро. Одна нога здесь, а другая в буфете.
Боголепов пообещал, что сразу же после визита к Воронцовой отведет их в столовую, где питаются работники прокуратуры.
– Кормят там, между прочим, вполне прилично, – заверил он.
– Еще бы! – сказал Гуров.
Ровно в восемь часов они были на углу Комсомольской улицы. Маштаков с Воиновым уже их поджидали, о чем-то лениво беседуя. Чувствовалось, что предстоящее мероприятие никого из них особенно не волнует. Видимо, Маштаков рассуждал примерно так же, как следователь, а для участкового все это вообще было привычной рутиной, разве что присутствие таких серьезных чинов из столицы его немного подстегивало.
Боголепов, как выяснилось, был знаком не только с Маштаковым, но и с Воиновым тоже, поэтому обмен приветствиями был предельно коротким. Решили немедленно приступать к делу.
– Я сейчас, когда сюда направлялся, специально мимо Машкиного дома прошел, – сообщил участковый. – Тихо у нее. Наверное, не очухались еще. Или с бодуна маются. В таком случае бутылку покажи – все расскажут, что было и чего не было! – усмехнулся он.
– А больше, конечно, чего не было, – убежденно заметил Гуров. – Поэтому обойдемся без бутылки. Сделаем так – мы с лейтенантом зайдем с парадного входа, попросимся в гости. Остальные рассредоточатся вокруг дома на предмет возможного исхода возможных обитателей. Не думаю, что их должно быть много, раз лейтенант говорит, что там тихо.
– Что будем делать, если откажется пускать? – деловито спросил Воинов.
– Постараемся уговорить, – покачал головой Гуров. – Ну а не получится – тогда обычным порядком. Вызовем гражданку повесткой. Не явится – приведем силой. Но, я думаю, этого не понадобится. Если она ничего не знает, то какой ей смысл прятаться? А если знает – тем более конфликт с властями ей ни к чему. Я больше боюсь, что эта гражданка наврет нам с три короба. Такие особы любят трепать языком.
– А ты, Лев Иваныч, пообещай ей, что мы ее привлечем за содержание притона, – подсказал Боголепов. – Может, поостережется тогда.
– Лишнего не надо, людей напугаем. Попробуем сначала по-хорошему, – возразил Гуров.
Он махнул рукой участковому и направился к дому, в котором жила Воронцова. Это было добротное строение, с недавно выкрашенной крышей и аккуратным забором. Какой бы образ жизни ни вела гражданка Воронцова, но за порядком у себя она следила. Дворик у нее был совсем маленький, и росли там две какие-то чахлые яблони, скорее для тени, чем ради урожая. По соседству располагались такие же частные дома, окруженные заборами.
Инспектор Воинов по-хозяйски отворил калитку и почтительно пропустил Гурова вперед. Они вошли во двор. Там было пусто. У крыльца стояла собачья конура, но собаки в ней не было.
– У этой Машки даже собаки дохнут, – сообщил Воинов. – Ни одна не задерживается. Вот недавно еще одна сдохла. В чем причина – неизвестно. Кормит она их чем-то таким, что ли?
Они поднялись на крыльцо, и лейтенант грозно стукнул несколько раз кулаком в дверь. Тишина в доме сменилась неясным шумом, словно кто-то в потемках шарахался, задевая за все углы. Гурову показалось, что в окне промелькнула чья-то тень.
Потом шум утих, и участковый снова забарабанил в дверь.
– С первого раза никогда не выходит, – авторитетно пояснил он. – Абсолютно несознательная гражданка.
– Ну так женщина же, – подмигнул Гуров. – Прическу поправить надо? Глаза подвести…
– Представляю, какие сейчас у нее глаза! – фыркнул Воинов.
За дверью грохотнуло, и тревожный женский голос спросил:
– Чего надо?
– Гражданка Воронцова, откройте! – строгим голосом произнес Воинов. – Я ваш участковый. Поговорить надо.
– Ты со своей женой разговаривай! – посоветовали из-за двери. – А по чужим женщинам нечего ходить. Ишь, поговорить ему захотелось!
– Ты, Воронцова, не дури! – начиная волноваться, сказал Воинов. – Хочешь, чтобы тебе повестку прислали? Не хочешь здесь беседовать, будешь в кабинете у следователя – с протоколом. Ты этого добиваешься?
За дверью наступило молчание, а потом послышался тяжелый вздох, почти рыдание.
– Ох, как же вы мне надоели! – сказала Воронцова. – Как собаки! Чего вам от меня надо?
– Ты дверь открой, а мы скажем, чего надо, – проворчал Воинов. – И не тяни резину. Тут не только я. Тут к тебе важный человек из Москвы. Полковник!
