В ответ Карличек, словно это было самым обычным делом, положил тысячу крон в свой бумажник, куда она с трудом поместилась.
- Так что же с той заведующей ювелирным магазином? - спросил я.
- Сначала она думала, что деньги фальшивые, - ответил он, - но мы ей сказали, что они просто ворованные. Вот, собственно, и все, - добавил он, - я не хочу вас больше задерживать. Разумеется, я никому не стану сообщать, что был здесь.
- Я вовсе не настаиваю на вашем молчании.
И я проводил Будинского до порога. На лестнице никого не было, он ушел незамеченным.
Я вернулся к Карличеку.
- Ну вот видите, - сказал он рассудительно. - Всегда что-нибудь да обнаружится. Будинский и Ржержиха крутятся около дома, это факт.
В ответ я только сказал:
- Будем искать дальше, Карличек!
Мы продолжали свои поиски, но так и не нашли ничего стоящего. Единственным объектом, достойным нашего внимания, по-прежнему оставалась сберегательная книжка.
Пробило пять часов, когда мы наконец закончили наши розыски.
- Думаю, Карличек, вы еще застанете заведующую ювелирным магазином, раз уж вы прихватили эту тысячу. Магазины закрываются в шесть, как раз успеете. А я пока поговорю с Геленой Дворской, конечно если застану ее дома.
- Застанете, - заверил он меня. - Я договорился с ней встретиться. Мне еще нужно забежать в больницу, узнать, как себя чувствует ее жених, а потом зайти к ней домой.
- И часто вы это делаете?
- Каждый день, - признался Карличек. - Порой мы встречаемся где-нибудь в другом месте. Я, правда, не всегда успеваю попасть в больницу, тогда что-нибудь придумываю.
Я посоветовал ему не слишком усердствовать. Он стал оправдываться, что, дескать, я сам обещал Гелене Дворской регулярно информировать ее.
- Регулярно, но не каждый день, - сказал я. - Сегодня заменю вас я. Сам зайду в больницу. А вы помните, что изучение удивительного лица Гелены Дворской не главная наша цель.
Мы вышли из квартиры. И на этот раз никто нас не заметил. Правда, мы встретили в подъезде какую-то женщину, но она не обратила на нас никакого внимания.
На улице мы расстались.
Больница находилась довольно далеко. Я взял такси.
Я застал главного врача в больнице. Он, разумеется, был информирован о необходимых мерах предосторожности в отношении Ярослава Ленка и кратко сообщил, что за пациента можно не беспокоиться, но видеть его пока нельзя.
- Знаете, - сказал он, отводя меня в сторону, - любопытная вещь. Как раз сегодня приходил справляться о здоровье Ленка какой-то человек, утверждая, что его послала Гелена Дворская. Сначала он расспрашивал в приемном покое.
- Это и в самом деле любопытно! - сказал я.
- Весьма. Ведь к нам обычно заходит ваш паренек в очках. К тому же в приемном покое старший лейтенант Ленк в списках не значится. Но незнакомец не отставал: дескать, Ярослав Ленк здесь и ему нужно знать, как он себя чувствует. Ему, конечно, никто ничего не сообщил, позвали меня. Я спустился вниз и резко ему объявил, что такого больного у нас здесь нет. Ведь вы сами просили…
- Мы просим поступать так и в дальнейшем, - одобрил я. - Значит, все-таки кто-то у вас проговорился.
- Разумеется, об этом знают многие, - подтвердил главный врач с сожалением. - Врачи, медсестры, обслуживающий персонал… Такого пациента трудно долго скрывать. Наверное, поэтому я выглядел нелепо, и этот тип усмехнулся и попросил передать пациенту от него привет. А потом ушел.
- Жаль, что вы его так просто отпустили.
Врач беспомощно повел плечами.
- Да как его задержишь? Спрашивать о здоровье пациента еще не преступление. Звонить вам или кому-нибудь из ваших не хотели, он сразу понял бы, что здесь дело нечисто. А ему только и нужно было установить, здесь пациент или нет. Вероятно, он сам не был в этом до конца уверен. Как только он ушел, я позвонил вам, но вас не было.
- Хорошо, - сказал я, - пришлю к вам дежурного, который вовремя вмешается, если еще какой-нибудь неизвестный будет справляться о Ярославе Ленке. Но все-таки как вел себя этот человек?
- Довольно подозрительно, - ответил врач, - даже очень. На мой вопрос, кто он и как его зовут, он сказал, что это не имеет значения. А вообще - среднего роста и, как говорится, в зрелых годах, ничем не примечательный, темноволосый и довольно смуглый…
- А что бы вы сказали о его профессии?
Врач, еще взволнованный этим посещением, на минуту задумался.
- Мне не хотелось бы ошибиться. Но он мог бы быть, скажем, техником. Профессия всегда накладывает свой отпечаток на весь облик человека, на его манеру одеваться, поведение. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да-да, - ответил я, - но иногда можно и ошибиться.
В конце концов я все же составил себе представление об этом незнакомце, он вызывал подозрения главным образом потому, что сослался на Гелену Дворскую. Вряд ли она посылала его в больницу.
За интересом незнакомца к здоровью Ленка наверняка скрывалось нечто большее, чем простое любопытство. Но, к сожалению, пока что след никуда не вел.
Возвращаясь из больницы, я мысленно занялся подсчетом лиц, заслуживающих нашего особого внимания. Кроме Ярослава Ленка и человека, справлявшегося о нем, было еще двое туристов с 286-го километра, женщина, заплатившая в ювелирном магазине тысячекроновой купюрой, Будинский и Ржержиха, которые, по мнению Карличека, что-то уж слишком подозрительно крутились около дома Ленка, и, наконец, Гелена Дворская. Правда, посетитель в больнице мог быть одним из этих туристов.
До Гелены Дворской я добрался не так уж скоро, как думал. Она жила в новеньком, выложенном белой плиткой доме, чванливо взиравшем на своих более старых соседей. Я поднялся на лифте на четвертый этаж и вошел в узкий коридор, вдоль которого тянулась вереница одинаковых дверей. Близился вечер, и в коридоре было темно. Прошло какое-то время, пока я нашел выключатель. Я прочитал фамилий пять на дверных табличках и наконец нашел нужную мне.
Гелена Дворская открыла почти сразу, словно нетерпеливо поджидала кого-то, вероятно, Карличека. При свете лампочки, горевшей за ее спиной и бившей прямо мне в глаза, она сразу узнала меня и удивленно подняла брови.
- Я пришел вместо вашего постоянного информатора, - сообщил я, вежливо поздоровавшись.
Последовало приглашение войти.
Налево видна была небольшая кухонька, направо - дверь в залитую желтоватым или, скорее, коричневатым светом комнату. В сравнении с ярким освещением передней здесь была подчеркнуто интимная обстановка.
Тонконогая мебель светлого дерева в современном стиле, удобно и продуманно расставленная, была - как я узнал позже - делом рук отца Дворской, столяра-краснодеревщика, которому пришлось немало поломать голову, пока он сделал все это по эскизам дочери. Гелена Дворская не хотела отстать от времени. Коричневый полусвет, пропущенный через пергамент абажуров, был слишком печален для женщины, живущей в одиночестве.
- Садитесь, пожалуйста, - сказала она. Дома она вела себя совсем иначе, чем у меня в кабинете. Впрочем, и я тоже.
- Может быть, хотите чаю? - спросила она.
Поблагодарив, я отказался. Она, видимо, готова была предложить мне бледный чай, по рецепту Карличека. Значит, Карличек стал здесь своим человеком.
- Вашему жениху день ото дня становится лучше, - сказал я, не погрешив против истины.
Гелена Дворская поблагодарила. Она действительно была красивой женщиной, в особенности, когда находилась в привычной для нее обстановке.
- Правда, пока еще вам нельзя навестить его. Да и его теперешний вид вас бы не очень порадовал: специальное устройство поддерживает его подбородок, голова обрита наголо и забинтована, лицо желтое. Вы, возможно, его сразу и не узнали бы. Он выздоравливает, но медленно.
Она спокойно выслушала меня с серьезным, задумчивым лицом.
- Но я, собственно, пришел спросить вас еще кое о чем, - продолжал я. - Вы бываете в квартире вашего жениха?
Она взглянула на меня с нескрываемым удивлением.
- Я изредка заходила туда. Почему вас это интересует?
- У вас есть ключ от его квартиры?
- Нет. И никогда не было.
- А когда вы были там в последний раз?
- Довольно давно. Точно не помню.
- Сейчас, во время его отсутствия, вы не заходили в квартиру?
- А как бы я туда попала?
Она по-прежнему была спокойна, но в ней появилась какая-то настороженность. Я помолчал. Если верить ее словам, это не она убирала квартиру Ленка.
- Товарищ Ленк часто бывал у вас?
- Да, почти каждый день, - ответила она все с тем же спокойным, но настороженным выражением лица.
- Вы знаете, что у него была сберегательная книжка?
- Разумеется. Ведь это наши общие сбережения.
- Сбережения для будущей совместной жизни?
- Да. Почти пятьдесят тысяч. Правда, часть из них - наследство его матери.
Она явно не понимала смысла моих вопросов. Мне пришлось объяснить.
- Пани Дворская, со сберегательной книжки взято сорок тысяч крон. Было ли это сделано с вашего согласия и известно ли вам об этом?
