А мужика напугал то ли вид удостоверения, то ли агрессивный напор Холод, но он отступил, ворча:
— Ксиву сует… Я те тоже ксиву могу показать… Во! — Он действительно выхватил из кармана удостоверение, сунул под нос соседке, которая тряхнула в испуге головой, и, довольный, заржал. На темно-вишневой обложке золотыми буквами было вытиснено: «Удостоверение хохла».
В очереди тоже засмеялись:
— Ну дает хохол!..
Вскоре из дверей показалась Холод с «дипломатом» в руках.
— И всех делов-то? — удивился «хохол», имея в виду «дипломат» в руках Холод. — А шуму-то сколько!..
Возле универмага тоже была толчея: сотни и тысячи людей месили грязь, продвигаясь вдоль бесконечного ряда продавцов, держащих товар в руках.
Татьяна увидела «мерседес» стального цвета, который медленно двигался вдоль машин на стоянке, и рванулась к нему, пробив брешь в стене спекулянтов.
— Я здесь! — закричала она и замахала рукой.
Татьяна подскочила к автомобилю, дверца открылась; из автомобиля выглядывал ухмыляющийся Гусев в дорогом сером костюме:
— Ты чего такая взмыленная?
Холод села рядом с ним и отмахнулась в сердцах:
— Дурдом! Полный дурдом кругом!
— Поехали! — скомандовал Гусев шоферу.
Некоторое время ехали молча, потом Татьяна спохватилась:
— Погоди! Куда мы едем?
— Ну мне-то, допустим, к гостинице «Космос» нужно, а куда тебе?
— Поехали…
Гусев повернулся к ней всем корпусом.
— Неужели удалось?
Холод кивнула и засмеялась, побарабанив кончиками пальцев по крышке «дипломата».
Они выехали на проспект Мира.
Гусев бросил взгляд на «дипломат» и нервно потер подбородок.
— Что все-таки там у тебя?
— Бомба…
Гусев, нахмурившись, посмотрел на Татьяну, потом переключил внимание на кейс и придвинулся ближе…
Редакция «Новой России» расположилась на Рождественском бульваре в старом, но еще довольно крепком здании конца восемнадцатого века. С улицы дом казался одноэтажным, но внутри были два этажа и большой подвал, в котором разместилась собственная мини-типография. С этой мини-типографии и началась история новой независимой газеты, хозяином которой был Андрей Гусев, банкир и политик. Одним словом, крупная фигура нашего времени. А для сотрудников редакции просто Папа.
После того как Татьяна Холод, проработавшая в «Белом доме» во время путча вместе с ребятами из популярной телевизионной передачи «Взгляд», «Московского комсомольца», несколько раз лично встречалась с Ельциным и брала у него интервью, она стала известной личностью. И, кажется, сам Борис Николаевич сразу после победы над путчистами и закрытием ряда прокоммунистических газет поставил вопрос о создании независимой прессы.
Проблем с организацией не было. А деньги дал Гусев, который давно был в фаворе у Президента — наряду с теми бизнесменами новой формации, которые сделали в августе ставку на Ельцина и не проиграли. Ельцин поддерживал тех, кто поддерживал его.
Холод знала Гусева еще с давних времен, когда малоизвестный нищий режиссер народного театра работал в полуподвальном помещении какого-то ЖЭКа в Текстильщиках. Татьяна работала в то время в «Комсомольской правде», где тогда собралась довольно веселая компания. Она сделала несколько рецензий на спектакли театра, но от закрытия по причине отсутствия всяких средств театр это не спасло. А Гусев подался на Север, где работал у знаменитого зека Туманова в его золотодобывающей артели «Печора».
Однако не стоит путать Андрея Гусева с его известным однофамильцем, главным редактором одной популярной газеты. Сравнивать этих Гусевых друг с другом все равно что сравнивать лед и пламень…
Татьяна сменила тематику и писала теперь достаточно грамотные статьи по экономике — сказалось высшее экономическое образование, — и вопрос о том, кому возглавить газету, не стоял.
Я опоздал, припарковал машину рядом с побитым «жигулем» Миши Липкина — журналиста номер один в «Новой России». После этого поднялся по ступенькам и позвонил. Некоторое время ждал, пока меня рассмотрят там, внутри, на экране монитора. Наконец замок клацнул, я толкнул дверь.
В большом холле за конторкой сидел Кузя, он же Кузнечик, он же Филя, он же Филипп Кузнецов, накачанный малый двухметрового роста, лет двадцати с небольшим, который до службы в морской пехоте занимался при журфаке в Школе юного журналиста, а теперь подрабатывал в «Новой России» вахтером и время от времени писал очерки про армейскую жизнь.
— Привет! Опоздал? — спросил я Кузнечика.
— Здравия желаю, — пробасил из-за стойки Кузнечик. — Татьяны еще нет. Так что вы рано приехали. Чаю хотите?
— Нет, я наверх пойду. Там уже все, наверное, собрались?
— Ага, — подтвердил Кузнечик. — Некоторые уже уходить собираются.
В кабинете Холод находилось человек десять. Курили так, что густой табачный дым поднимался пластами до потолка. Толстая баба, которая, как я знал, была референтом кого-то из Комитета по безопасности Верховного Совета, висела на телефоне.
В американском суперкресле, на месте Холод за редакторским столом, читал газету и нервно тряс ногой известный диссидент-правозащитник Дамскер. Рядом с ним Марина Перевозкова, журналистка из «Экспресс-хроники», тихо беседовала с белобрысым юношей с настороженным лицом.
В общем, как я заметил, все были в сборе, не хватало только хозяйки.
— Сейчас тебе кофе приготовлю, — сказала Дина в ответ на мое «здрасте». — Целый час уже ждем.
Липкин закашлялся, раздавил в пепельнице окурок.
— Все, — сказал он решительно. — Пить не хочу, курить не хочу!.. Татьян Михалну хочу! Борис Александров! — Липкин проткнул дым указательным пальцем. — Где наш редактор, ты можешь сказать, маститый юриспрудент?
— Домой звонили? — спросил я, усмехаясь.
— Звонили! — хором отозвались несколько голосов. — Нету!
— Тогда надо подумать, — сказал я и отхлебнул принесенный Диной кофе. Естественно, гадать, где находится Татьяна, я не собирался: мало ли причин для опоздания? Я вон тоже опоздал из-за проклятой пробки…
— Думай-думай, — начал было Липкин, но тут дверь распахнулась, и все, разом перевели взгляд на Кузнечика, который появился в дверях. — Что случилось?
Кузнечик обвел всех присутствующих взглядом, как бы прикидывая, можно ли доверять этим людям, и выдохнул:
— Папу убили…
Кто-то не сразу сообразил, про какого «папу» идет речь, и уже наморщил лоб, приготовившись сострадать, а Липкин вдруг страшно заорал:
— Алка! Твою мать! Я тебе сто раз говорил: не виси на телефоне!
Толстая Алка с неожиданной прыткостью соскочила со стола, бросив трубку.
— Откуда это известно? — набросился Миша на Кузнецова.
— Мне позвонил Эдик Петров, — рассказывал Кузнецов вцепившемуся в него мертвой хваткой Липкину. — И говорит: «У Татьяны телефон все время занят… Срочно передай Татьяне, что на Сущевском валу стоит взорванный автомобиль Гусева. В машине было три человека…»
— Мне нужно позвонить! Дайте позвонить! Откуда можно позвонить! — засуетилась Перевозкова, подслеповато щурясь в поисках телефона, но телефон уже перехватил белобрысый паренек.
— Сообщение для абонента… — начал было молодой человек, но тут я подошел к телефону и нажал на рычаг.
— Что за хамство! — возмутился белобрысый.
— Извини, родной, у каждого своя работа, — сказал я ему, набирая номер Романовой.
По счастью, Шура оказалась у себя.
— Привет, Александра Ивановна! Турецкий…
Шура, похоже, обрадовалась моему звонку:
— Слушай, хорошо, что ты позвонил. Тут такие дела! Во-первых, час назад взорвали машину банкира Гусева… Знаешь такого? Это который шеф «Славянского банка»…
— Знаю, — сказал я, — по этому поводу и звоню.
Я посмотрел на присутствующих. В редакции стояла тишина: ловили каждое произнесенное мною вслух слово.
— Я выслала группу дежурного следователя Медникова. Только что звонил Меркулов, он разыскивает тебя. Срочно!.. Да подожди ты! — гаркнула на кого-то Александра Ивановна. — Тут тобой интересовался Слава Грязнов. Он только что куда-то укатил. Сказал, что есть что-то интересное для тебя. Он тебе еще позвонит сегодня. И еще: я с Меркуловым переговорила и теперь можешь радоваться: этот Самохин, которого в Лосином подорвали, останется у тебя. Меркулов распорядился.
— Подежурил вместе… — немедленно резюмировал я. — Не делай добра — не будет зла!
— Ладно, Сашок, не злись. Ты откуда звонишь?
— Из редакции «Новой России».
— Тогда я распетюкивать больше не буду: срочно выезжай. Срочно… Меркулов требует тебя, а Медников этот — дежурный следователь из военной городской прокуратуры — то ли бестолковый, то ли придуривается, то ли… купленный…
