— Позавчера.
— И он одолжил?
— Я вообще-то не в долг просила, а предложила ему перепихнуться. Он поселился в соседней комнате, а мне было так плохо, что боялась не дойти до улицы.
— Ну а что он?
— Дал мне десятку. И ничего не потребовал взамен.
— Настоящий джентльмен, а?
Полли пожала плечами.
— Вы от него не в восторге?
— Скажем так — не мой тип.
— Да?
— Сукин сын!
— Что же произошло?
— Вчера вечером он заявился ко мне.
— В котором часу?
— В девять, нет, в половине десятого.
— После начала концерта, — сказал Хейвз.
— Что?
— Ничего. Размышляю вслух. Продолжай.
— Он сказал, что припас для меня кое-что. Сказал, что отдаст, если я к нему зайду.
— Ты зашла?
— Сначала я спросила, что это. Он сказал: «То, чего ты хочешь больше всего».
— И ты зашла?
— Да.
— В комнате ничего не заметила?
— Например?
— Например, винтовки с оптическим прицелом.
— Нет, ничего такого.
— А что он для тебя припас?
— Все то же.
— Героин? _
— Да.
— За этим он и звал тебя к себе?
— По крайней мере, так он сказал.
— Он хотел его тебе продать?
— Нет, но…
— Слушаю. .
— Он хотел, чтобы я у него хорошенько попросила.
— То есть?
— Он показал мне героин, дал понюхать, чтобы я убедилась, что все без обману, а потом сказал, что задаром нт отдаст. Сказал, что я должна как следует попросить
— Ясно.
— Он измывался надо мной часа два, не мень__^. Он Го и дело глядел на часы и заставлял меня… делать разные вещи.
— Например? .
— Да глупости всякие! Попросил спеть «Белу. о зиму». 1!му это показалось остроумным, потому что героин т^же белый. Он знал, что мне позарез нужна доза, и заставлял, повторять эту песню снова и снова. Я спела ее раз шесть или семь. А он слушал и все время поглядывал на часы:
— Продолжай. ’
— Потом он захотел стриптиз… Не просто, чтобы я |Ы1делась, а еще и танцевала. Я сделала, как он велел… А он стал надо мной насмехаться. Мол, я плохо выгляжу, юшая… Я стояла перед ним голая, а он все издевался, I прашивал, неужели мне так нужен героин, и смотрел на часы. Было около одиннадцати. Я повторяла: «Нужен, очень нужен», а он велел, чтобы я станцевала сначала вальс, потом шэг. Я не поняла, чего он хочет. Вы знаете, что такое шэг?
— Слыхал.
— В общем, я его слушалась. Я бы сделала все на свете. Наконец он приказал мне стать на колени и объяснить, зачем мне нужен героин. Он велел произнести речь не меньше, чем на пять минут, на тему «Почему наркоману нужны наркотики», посмотрел на часы и засек время. Меня трясло и знобило, мне нужен был укол, как… — Полли закрыла глаза. — Я заплакала. Говорила и плакала. Потом он глянул на часы и сказал: «Пять минут истекли, вот твоя отрава. Пошла вон!» И швырнул мне пакетик.
— В котором это было часу?
— Минут в десять двенадцатого. Часов у меня нет, я их давно заложила, но из моего окна видны электрические часы на доме напротив. Укол я сделала в четверть двенадцатого, значит, он меня отпустил где-то в одиннадцать десять.
— И все это время он смотрел на часы?
— Да, будто боялся опоздать на важную встречу.
— Думаю, что так оно и было.
— Что за встреча?
— С человеком, которого он собирался застрелить из окна своей комнаты. Твое общество помогло ему скоротать время до окончания концерта. Приятный человек этот Морт Ореккио, ничего не скажешь.
— Но все равно я ему благодарна, — буркнула Полли.
— За что же?
— За товар. Высший класс! — На ее лице появилась тоска. — Такого у меня в жизни не было. Если бы рядом из пушки палили, все равно я бы не услышала.
Хейвз просмотрел все городские справочники, но ни в одном не нашел Ореккио: Морта, Мортана или Мортимера. Он позвонил в Бюро уголовной регистрации и через десять минут получил справку: человек с такой фамилией на учете не состоит. Тогда Хейвз позвонил в Вашингтон в ФБР, чтобы узнать, нет ли там досье на этого человека. Он сидел за своим столом в комнате, пропахшей краской, когда вошел патрульный Ричард Дже- неро и спросил, надо ли ему идти с Клингом в суд, где слушалось дело человека, задержанного ими на прошлой неделе. Дженеро все утро дежурил, страшно замерз, потому не торопился уходить. Он надеялся, что Хейвз предложит ему кофе. Увидев фамилию Ореккио в блокноте Хейвза, Дженеро пошутил:
Опять итальянца подозреваете?
Почему ты решил, что он итальянец?
Фамилия кончается на «о».
А как насчет Монро? — осведомился Хейвз.
Очень ты умный, — усмехнулся Дженеро. Он еще раз глянул в блокнот. — Вообще-то для итальянца странная фамилия.
В каком смысле? — спросил Хейвз.
Это ведь по-итальянски ухо, — пояснил Дженеро. — orecchia — значит ухо.
А в сочетании с «Морт» получалось что-то вроде «мертвое ухо».
Хейвз вырвал страничку из блокнота, скомкал, швырнул в корзинку и промазал.
— О чем я говорил-то? — спросил Дженеро, чувствуя, не видать ему кофе как своих ушей.
ГЛАВА V
На этот раз записку принес восьмилетний мальчуган. Ему было велено передать ее дежурному. Мальчик стоял в комнате следственного отдела в окружении детективов, которые рядом с ним выглядели великанами.
Кто тебе дал эту записку? — спросил один из детективов.
Человек в парке.
Он заплатил тебе за то, что ты доставишь сюда письмо?.
Да…
Сколько?
Пять долларов. '
Как он выглядит? Со светлыми волосами. Высокий?
Угу.
У него был слуховой аппарат? Что? .
Ну, такая штучка в ухе? Угу, — сказал малыш.
Детективы ходили вокруг записки на цыпочках, словно это была бомба, способная взорваться в любую минуту. Ее брали пинцетом и прежде, чем взять в руки, надевали хлопчатобумажные перчатки. Затем решили отправить ее криминалистам. Каждый из сыщиков прочитал записку по меньшей мере дважды и изучил ее самым тщательным образом. Заходили взглянуть на нее и патрульные. Это был документ огромной важности. На него было потрачено около часа драгоценного рабочего времени. Лишь после этого листок завернули в целлофан и отправили в Главное управление.
Ясно было одно. Глухой (увы, как ни печально, это был, несомненно, он) требовал пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы заместитель мэра Скэнлон не разделил участи смотрителя парков Каупера. Поскольку новая сумма была значительно больше, детективы 87-го участка обозлились. Наглость негодяя не укладывалась ни в какие рамки. Все это напоминало киднаппинг, но там сначала похищают жертву, а потом требуют выкуп. Здесь же никто никого не похищал и выкупать было некого. Это смахивало на вымогательство, однако в тех случаях вымогательства, с которыми им доводилось сталкиваться, обычно использовали «силу или устрашение для незаконного отторжения собственности второй стороны». Но здесь этой самой «второй стороны» не было и в помине. Вымогателю было
Наплевать, кто будет платить. Как прикажете действовать в такой дурацкой ситуации?
Это маньяк! — изрек лейтенант Бирнс. — Откуда, интересно. мы возьмем пятьдесят тысяч?
Стив Карелла только утром выписался из больницы. бинты на руках делали его похожим на боксера перед и выходом на ринг. Карелла повернулся к лейтенанту и спросил:
Может, он думает, что Скэнлон сам раскошелится?
Тогда какого черта он обращается к нам?
Мы вроде как посредники, — ответил Карелла. — Он ситает, что требования будут выглядеть внушительней, если Сканлону сообщит о них полиция.
Бирнс удивленно уставился на Кареллу.
Я серьезно, — сказал тот. — А может, он решил отомстить нам?.Ведь это мы помешали ему ограбить их восемь лет назад. И теперь он решил поквитаться.
Это маньяк, — снова повторил Бирнс.
А по-моему, он хитрый мерзавец, — возразил Карелла. — После того как ему не заплатили пять тысяч, он укокошил Каупера. Теперь этот подлец удесятерил сумму. Деньги на бочку или Скэнлону крышка! Пиф-паф!
