Ознакомительная версия.
Следовало, однако, быть бдительным. Если А. Б. Турецкий пускался в романтические авантюры, не задумываясь (на то ведь и авантюры, верно?), то П. П. Долгих – человек несколько иного склада, более пресыщенный, что ли. Да и сноб, скорей всего. Посему Турецкий сдержанно кивнул прекрасной незнакомке и ушел в номер, успев заметить на ее личике гримаску – не то чтобы разочарования, нет, скорее удивления.
Положа руку на печень и другие жизненно важные органы, Александр Борисович испытывал все большее удовольствие от своей новой роли, которую нежданно-негаданно подсунула ему судьба в образе Меркулова. Кто б ему раньше сказал, что он будет вот так транжирить женское внимание… Впрочем, почему же транжирить? Турецкий был уверен, что дама в красной майке еще даст о себе знать.
Через минуту после того, как он вернулся в номер и, растянувшись на кровати, ленивым жестом включил телевизор, зазвонил телефон – не мобильный, а местный, гостиничный. Турецкий недовольно взял трубку (вроде бы все вопросы с персоналом он обговорил, что им еще нужно?).
– Алло?
– Петя, дорогой, – прощебетал женский голосок, – ну наконец-то!
– Кто это? – удивился Турецкий.
– Как «кто это»? Ты шутишь, конечно.
– Э… Представьтесь, пожалуйста.
– Ай-яй-яй, ты же только что меня видел, негодник! А до того – много-много месяцев в Мюнхене, а потом… Не надо делать вид, что ты все забыл!
Турецкий даже поперхнулся. Вот это номер. В Мюнхене?! Что это значит? Розыгрыш? Но чей?! Или это Меркулов подготовил ему легенду лучше, чем можно предположить, и сочиненное прошлое натурально начало оживать? В любом случае молчать – лучше, чем говорить.
В трубке заволновались:
– Неужели ты действительно не узнал меня? Это же я – твоя розочка! И я в майке, которую ты мне подарил!
– Красной? – невольно спросил Турецкий.
– А какой же еще?! Ну ладно, хватит трепаться и терять время! Я ее снимаю и иду к тебе.
– Э… снимать все же необязательно, – пробормотал Турецкий в полном смятении.
– Узнаю-узнаю, скромник мой ненаглядный! Но кажется, ты совсем обо мне забыл! Немедленно открывай шампанское. Я уже принимаю душ и через минуту буду у тебя. Лечу на крыльях страсти!
В трубке раздались короткие гудки.
Твоя розочка. Ну надо же…
Турецкий вспомнил, как полгода назад старый друг Питер Реддвей подарил ему замечательную вещь, которую изобрели в Массачусетском технологическом институте. Тамошние ученые задумались о судьбе разбросанных по миру возлюбленных и друзьях и придумали бокалы со встроенным GPRS. Покрытый слоем сенсоров и тонкими светодиодами, этот бокал «чувствовал» прикосновение человека и через Интернет посылал сигнал «дружественному» стакану, который в ответ начинал светиться нежным розовым светом! А когда из бокала пили, ободок фу-89
жера начинал светиться белым. Реддвей уверял, что чудо-бокалы вот-вот поступят на вооружение больниц: с их помощью медперсоналу будет легче следить за тем, достаточно ли пациенты пьют жидкости. Ну а пока что они с Турецким посылали друг другу такие вот дружеские сигналы на расстоянии в тысячи километров. У Турецкого бокал светился обычно розовым светом, у Реддвея – белым.
Через минуту, однако, никто не появился. Через пятнадцать – тоже. Полчаса спустя Турецкий выключил телевизор и вышел из номера. В номере, где жила загадочная красотка, было тихо. Турецкий постучал – на стук никто не отозвался. Он взялся за ручку – дверь была незаперта. Турецкий вошел в номер. Пусто. Он быстро огляделся. Да, тут несомненно жила женщина, причем определенно молодая и стильная. Турецкий, стараясь не делать лишних движений, все быстро и внимательно осмотрел. Увидел мокрые следы на полу, начинающиеся от ванной. Они вели на балкон. Ага. Значит, она там, приводит себя в порядок. Его розочка, гм… Хотя уже столько времени прошло… Срочный телефонный разговор? Ей пришлось куда-то уйти? Может быть, и ему лучше убраться, пока его тут никто не обнаружил? Но Турецкий уже двигался к балконной двери – по-над стеночкой, неслышно, ступая с пяток на носки – на всякий случай. Выглянул осторожно. Никого. Да что за черт, куда она могла деваться?!
Турецкий вышел на балкон. На перилах висела та самая красная майка. Турецкий невольно посмотрел вниз. Да нет, это просто невозможно. Мистика какая-то…
– А вот еще приятель-гаишник рассказал. Останавливает машину, которая на обгоне пересекла сплошную полосу. Начинается проверка документов и рассказ о том, что водитель нарушил правила и надо платить штраф. Рядом с водителем сидит женщина, видимо его жена. Она долго слушает препирательства мужа с представителем закона и потом решает вступиться. Говорит: «Начальник, ну какие проблемы, ну наехали мы на эту полосу, но не поломали же!»
Прапорщик, сопровождавший Гордеева в СИЗО, трещал без умолку.
«Сумасшедший город, – подумал Гордеев. – Итальянский какой-то. Рехнулись тут все от жары, и река не помогает. То молчат, как мертвые, то рот ни у кого не закрывается».
Гордееву сегодня уже пришлось выслушать много историй по самому разному поводу. Иногда в по-91
добные минуты он жалел, что стал юристом, тем более адвокатом. Как хорошо было бы работать, например, биологом, смотреть себе в микроскоп, думать, что-то записывать, анализировать, и главное – все молча. А еще лучше – инженером. Строить, например, мосты. Построил – переехал в другое место. Больше всего Гордеев не любил в своей работе болтовню, хотя именно на ней его работа в значительной степени и строилась. Наверное, немногословность свойственна в первую очередь людям с техническим образованием, они-то прямо с сути всегда и начинают. А вот в юриспруденции так нельзя.
Адвокат московской юрконсультации № 10 Юрий Петрович Гордеев приехал в Волжск защищать клиента. Об этой услуге его упросили родители Андрея Капустина, оперативного сотрудника Волжского уголовного розыска, который находился под следствием и сидел в местном СИЗО. Это было какое-то странное дело о должностном преступлении. Капустин-старший специально ездил в Москву, чтобы уговорить привезти в Волжск знаменитого адвоката.
В Волжске Гордеев уже побывал в следственной части, переговорил со следователем Моисеенко, милой полной женщиной, которая вела дело против Капустина, добыл разрешение на посещение Капустина в тюрьме и через четверть часа уже был в местном СИЗО, знаменитой «Чертовой крепости». Слава богу, подумал Юрий Петрович, что все это происходит не в Москве. Сейчас была бы куча идиотских формальностей – в Матросской Тишине ли, в Бу-тырках, один черт…
– Мне нужно повидаться с моим подзащитным, – сказал Гордеев в соответствующее окошко. – Вот разрешение следователя…
– Фамилия? – спросила веснушчатая физиономия.
– Гордеев Юрий Петрович.
– Минуточку. – Окошко захлопнулось. Прапорщик рядом все не унимался:
– Видали в окно двенадцатиэтажку – китайскую стену? Это прямо рядом с зоной у нас жилой дом стоит. Построили его лет двадцать назад для офицеров и прапоров охраны. И все эти годы они там мерзли, ничего не могли поделать. А морозы тут частенько за двадцать градусов заворачивают. И вот этим летом начали вскрывать систему отопления и обнаружили кучу заглушек. Дом этот строили зэки, и они знали, для кого строили. Вот такие спецы есть на зоне! – не без гордости подытожил прапорщик.
Гордеев невольно улыбнулся. Он сам таких историй знал вагон и маленькую тележку. Может, когда-нибудь засядет за мемуары. Или за детективные романы. Если только к старости от всего этого тошнить не будет.
Минуточек, однако, прошло не меньше десяти, прежде чем окошко открылось снова:
– А нету у нас здесь такого – Гордеева.
– Тьфу ты, – сказал адвокат, выругавшись про себя значительно длиннее. – Гордеев – это я, я адвокат!!! А мне нужен Капустин. Капустин Андрей Леонидович, будьте внимательней, пожалуйста.
– Не учите меня работать. Гордеев насилу удержался от ответной реплики.
Окошечко снова закрылось и теперь уже открылось через несколько минут.
– Капустина тоже нету, – радостно сообщила веснушчатая физиономия.
– Как это нет?! Он арестован и посажен в СИЗО!
– Был посажен. Его в Москву отправили. Перевели то есть.
– Когда?
– Да сегодня утром.
– Вот черт! Куда именно? В какой СИЗО?
– Или в пятый, или в шестой. Так обычно бывает. А может, и в первый. Тут не отмечено. Сказано – по запросу Генеральной прокуратуры и по постановлению областной прокуратуры, вот и все.
– Ладно, теперь это уже неважно, – проскрипел Гордеев и поскорее вышел на улицу, чтоб не высказаться матом.
Сопровождающий прапорщик больше не требовался и остался внутри – встретил другого прапорщика и что-то увлеченно стал ему рассказывать.
Ознакомительная версия.
