– Беда в том, что мусорный контейнер на колесах, – сказала она. – Мы можем убрать его от забора, но контейнер точно так же можно подкатить обратно.
– Разве нельзя расширить ворота и держать контейнер внутри?
– Если мы внесем это предложение в бюджет, то получим одобрение года через три.
Босх кивнул. Бюрократия везде одна и та же – ее дело создавать бюджетный кризис.
– Тогда скажите Рику, чтобы убрал с контейнера крышку. Хулиганам не на что будет вставать. Это уже что-то даст.
– Попробуем, – согласилась доктор Стоун.
– И пусть Рико всегда провожает вас.
– Он так и делает. Каждый вечер.
Босх, взявшись за ручку дверцы, решил проверить свою интуицию. На пальце Анны не было кольца.
– Где вы живете? На севере или на юге?
– На юге. В Северном Голливуде.
– Я еду в «Джерри Дели» взять дочери куриной лапши. Давайте встретимся там и, может быть, поужинаем.
Она колебалась. Гарри видел ее глаза в свете тусклого отблеска приборной доски.
– Знаете что, детектив…
– Называйте меня Гарри.
– Думаю, Гарри, это не очень хорошая мысль.
– Вот как? Почему? Я говорил только о том, чтобы быстро перекусить сандвичами. Мне нужно спешить домой – везти суп.
– Потому что… – Анна запнулась и рассмеялась.
– Почему?
– Не знаю. Не важно. Хорошо. Встретимся там.
– Вот и славно. Тогда увидимся через несколько минут.
Босх вылез из ее машины и пошел к своей. Весь путь до «Джерри Дели» он смотрел в зеркальце заднего вида. Анна следовала за ним, но Босх не был уверен, что она не передумает и, скрипнув шинами, вдруг не свернет направо или налево.
Но Анна не передумала, и вскоре они сидели напротив друг друга за столом в отдельном отсеке. В хорошо освещенном зале Босх в первый раз рассмотрел ее глаза. В них застыла печаль, не замеченная им раньше. Возможно, это следствие ее работы: Анне приходится иметь дело с самыми низшими формами человеческой жизни – с хищниками, нападающими на малых и слабых. С теми, кого не терпит общество.
– Сколько лет вашей дочери?
– Тридцатого будет пятнадцать.
Анна улыбнулась.
– Она больна, не пошла в школу. А мне почти не удавалось проверить, как она там, – весь день был занят.
– Вы живете одни?
– Да. Ее мать, моя бывшая жена, умерла пару лет назад. И мне пришлось отказаться от одинокого образа жизни и начать воспитывать тринадцатилетнюю девочку. Это… интересно.
– Представляю.
Босх улыбнулся.
– Сказать по правде, мне нравится каждое мгновение, которое я провожу с ней. Она изменила мою жизнь к лучшему. Вот только не знаю, хорошо ли ей.
– Но ведь выбора нет. Так?
– Нет. В том-то и дело. Ей приходится жить со мной.
– Не сомневаюсь, она счастлива, даже если никак этого не показывает. Трудно понять девочек-подростков.
– Что правда, то правда.
Босх посмотрел на часы. Теперь его мучила совесть. Надо вернуться домой с лапшой хотя бы в половине девятого. Подошел официант и спросил, что они собираются пить. Босх попросил дать им то, на что уйдет меньше времени. Анна заказала половину сандвича с индейкой. А он – целый и еще суп.
– А вы как живете? – спросил он, когда они остались одни.
Анна сказала, что она уже больше десяти лет в разводе и с тех пор у нее была всего одна серьезная связь с мужчиной. Ее взрослый сын живет в районе Залива Сан-Франциско, но они редко видятся. Она привязана к своей работе в Буэна-Виста, где трудится четыре года после того, как решила, что в среднем возрасте ей пора круто изменить жизнь. Прежде ее медицинской специальностью был аутоэротизм. Год пришлось переучиваться, после чего она занялась теми, кто совершил преступления на сексуальной почве.
Босх заподозрил, что ее решение изменить специализацию и работать с самыми отвратительными членами общества – что-то вроде покаяния. Впрочем, мало зная ее, он не стал глубже в это вдаваться. Придется потерпеть: эту загадку он разгадает потом, если представится возможность.
– Спасибо за то, что вы сказали там, на стоянке, – улыбнулась Анна. – Большинство копов считают, что наших подопечных надо поставить к стенке и расстрелять.
– Ну, не без суда же.
Босх тоже улыбнулся, но она не увидела ничего смешного в его замечании.
– Каждый из этих людей – тайна. Я такой же детектив, как и вы. Пытаюсь понять, что с ними произошло. От рождения люди не насильники. Только не уверяйте меня, что вы так считаете.
– Не знаю. Я пришел к выводу, что мое дело – чистка. Мне известно, что в мире есть зло. Сам видел его. Но не знаю, откуда оно берется.
– Моя работа в том и заключается, чтобы выяснить это. Что случилось с этими людьми и заставило встать на такую дорожку. Если удается это выяснить, я могу им помочь. Если удается помочь, я действую на благо обществу. Большинство полицейских этого не понимают. Но после того, что услышала от вас сегодня вечером, решила, что вы понимаете.
Босх кивнул, смущенный тем, что скрыл от нее правду. Но Анна догадалась.
– Вы что-то недоговариваете.
Он удивился, что его так легко раскусили.
– Понимаете, я хочу загладить вину за свое поведение днем.
Анна нахмурилась, видимо, решив, что в приглашении на ужин есть какой-то подвох.
– Постойте, – быстро сказал Гарри, – это вовсе не то, о чем вы подумали. Я не лгал вам днем. Просто не сказал всей правды. Знаете, что за дело я расследую? С ДНК Пелла на теле жертвы? Убийство произошло двадцать два года назад.
Настороженность Анны сменилась замешательством.
– Понимаю, – продолжал Босх, – в этом мало смысла. Но это так. Его кровь обнаружили на теле девушки, убитой двадцать два года назад.
– Невозможно! Ему тогда было всего восемь лет!
– Знаю. Будем искать, не допустил ли кто-нибудь ляпа в цепочке – в лаборатории. Займусь этим завтра. Но я был обязан посмотреть на Пелла – ведь до того, как вы сообщили мне, что он гомосексуалист, он был идеальным подозреваемым. Правда, для этого ему еще следовало иметь доступ к машине времени или чему-нибудь в этом роде.
Подошел официант с заказом и супом в пакете. Босх сразу попросил счет, чтобы расплатиться и уйти, как только они закончат.
– И что вы хотите от меня? – спросила Стоун, как только они снова остались одни.
– Ничего. А вы что подумали?
– Стараетесь выпытать конфиденциальную информацию в обмен на сандвич с индейкой.
Гарри не понял, шутит она или говорит серьезно.
– Нет, просто думаю… мне что-то понравилось в вас. А я не так себя повел.
Анна долго ела молча. Он решил не давить на нее. Казалось, разговор об этом деле сковал их холодом.
– Во всем этом что-то есть, – наконец проговорила она. – Больше мне нечего сказать.
– Вам незачем идти на компромисс с собой. Сегодня я взял его досье в комиссии по пробации и контролю за условно-досрочно освобожденными. Там есть все заключения относительно его психики.
Анна фыркнула.
– Вы об оценках психиатров и инспекторов службы пробации на досудебном тесте? Их выводы не идут дальше подкожного анализа.
Босх предостерегающе поднял руку.
– Стоп, док. Речь вовсе не о том, чтобы принудить вас нарушить конфиденциальность. Давайте поговорим о чем-нибудь еще.
– Не называйте меня доком.
– Извините, доктор.
– Просто Анна.
– Хорошо, Анна. Так поговорим о чем-нибудь другом?
– О’кей, о чем?
Босх молчал, пытаясь сообразить, какую выбрать тему. Прошло несколько секунд, и они оба рассмеялись.
Но Клейтона Пелла больше не упоминали.
Домой Босх вернулся в девять часов. Быстро прошел по коридору и заглянул в открытую дверь спальни дочери. Она лежала на кровати под одеялом рядом с открытым ноутбуком.
– Прости, Мэдди. Сейчас подогрею это и принесу тебе.
Стоя на пороге он показал ей пакет с лапшой.
– Не беспокойся, папа, я сыта.
– Чем сыта?
– Мультиками.
Давящее чувство вины из-за проявленного им эгоизма охватило Босха. Он вошел в комнату, сел на край кровати, но прежде чем успел повторить извинения, дочь снова избавила его от оправданий.
– Да ладно тебе. Все в порядке. У тебя же два новых дела. Выдался занятый день.
Босх покачал головой.
– Последний час я разговаривал с человеком, с которым познакомился сегодня во время расследования. А потом мы ели с ней сандвичи в «Дели», и я задержался там непозволительно долго. Мэд, я…
– Так это еще лучше! Хоть с кем-то встретился. Кто она такая?
– Просто женщина, психиатр, работающая с преступниками.
– Круто! Симпатичная?
Босх заметил, что на компьютере дочери открыта страница на «Фейсбук».
– Мы просто друзья. Ты сделала домашнюю работу?
– Нет, я плохо себя чувствовала.
– Ты вроде бы сказала, что тебе лучше.
– Начался рецидив.
– Тебе завтра надо идти в школу. Ты же не хочешь отстать.
– Сама все знаю.
У Босха не было желания ссориться.
– Слушай, если ты не собираешься делать домашнюю работу, можно я воспользуюсь твоим ноутбуком? Мне нужно посмотреть один диск.
