Бад наклоняется к нему:
– Дадли, чего ты от меня хочешь?
– Хочу, чтобы ты избежал приговора и вернулся на службу. И знаю, как этого добиться.
Бад бросает взгляд на газету.
– И как же?
– Тебе надо работать на меня.
– И что я должен делать?
– Не торопись. Сперва еще несколько вопросов. Скажи, сынок, ты согласен, что наш долг – удерживать преступность в должных рамках, не давать ей расползаться по городу? Что, например, черным бандитам к северу от бульвара Джефферсона не место?
– Конечно.
– А как ты считаешь, можно позволять существовать преступным сообществам, которые действуют только среди своих, мирным гражданам особого вреда не приносят, а полиции иногда бывают полезны?
– Конечно. Всегда так и делается: на что-то мы закрываем глаза… Но какое это имеет…
Смит сдергивает со стола газету. Револьвер 38-го калибра, сверкающий полицейский жетон. По спине у Бада проходят мурашки.
– Я знал, что ты – человек влиятельный. Ты договорился с Грином?
– Не с Грином, сынок. С Паркером. Я же говорил, не одному Эксли ходить у него в советниках. Вот что он сказал: если большое жюри не выдвинет против тебя обвинения, за отказ дать показания ты наказан не будешь. А теперь забирай свои вещички, пока хозяин этого заведения полицию не позвонил.
Сияющий Бад неловко распихивает по карманам свое добро.
– Значит, и обвинения не будет?
Снова сочное «хо-хо-хо» – на этот раз насмешливое.
– Так я и думал, что сегодняшний «Геральд» ты еще не читал!
– Но… как? – восклицает Бад, совершенно ошарашенный.
– Потом расскажу, сынок.
– А с Диком что?
– Дик пропал, сынок. И не спорь – ничего тут не поделаешь. Ему предъявлено обвинение, он будет признан виновным и получит срок. Сам Паркер приказал сделать его козлом отпущения. Это Эксли убедил его патронов не жалеть. Так что… уголовная статья и тюрьма.
Вдруг становится страшно жарко. Невыносимо жарко. Бад ослабляет узел галстука, прикрывает глаза.
– С ним все будет хорошо, сынок, я тебе обещаю. Есть у меня приятельница в системе исправительных заведений – попрошу ее за Стенслендом присмотреть. А когда выйдет, уж я обеспечу ему возможность поучить этого Эксли уму-разуму.
Открыв глаза, Бад видит перед собой развернутую «Геральд». Заголовок: «Полицейским, замешанным в "Кровавом Рождестве", предъявлены обвинения». Дальше – колонка, обведенная карандашом. Сержанту Ричарду Стенсленду предъявлено обвинение по четырем статьям уголовного кодекса. Кроме него в списке трое пенсионеров: Ленц, Браунелл и Хафф; по две статьи на брата. Подчеркнуто: «Офицеру Венделлу Уайту, 33 года, обвинений не предъявлено, хотя, по предварительным сведениям, полученным из источников в окружной прокуратуре, ему должно было быть предъявлено обвинение в нападении первой степени. Председатель жюри заявил, что четверо из жертв нападения изменили свои первоначальные показания, согласно которым офицер Уайт душил Хуана Карбигаля, 19 лет. Новые показания истцов прямо противоречат утверждениям офицера полиции сержанта Эдмунда Дж. Эксли, который заявил под присягой, что Уайт пытался нанести Карбигалю тяжкие телесные повреждения. Однако показания сержанта Эксли, по всей видимости, не подвергаются сомнению: они использованы в обвинительных актах против других семи офицеров. Тем не нее, хотя члены жюри и сомневаются в искренности новых показаний истцов, такие изменения в деле они сочли достаточной причиной, чтобы отозвать обвинения, первоначально выдвинутые против офицера Уайта. Заместитель окружного прокурора Эллис Лоу заявил репортерам: "Произошло нечто внушающее подозрение, но что – я не понимаю. Однако четыре свидетельства, несомненно, перевешивают одно – будь это даже в высшей степени услуживающий доверия голос Эдмунда Эксли, героя прошедшей войны"».
– Почему? Зачем ты это сделал? И как? – спрашивает Бад. Строчки новостей кружатся у него перед глазами.
Смит сминает газету.
– Ты мне нужен, сынок. Будем выполнять новую задачу – уже получено «добро» от Паркера. Создается особое подразделение при Отделе убийств. Оно будет выполнять своего рода функцию сдерживания. Называться будет «Подразделение надзора». Звучит довольно расплывчато, верно? На деле речь идет о работе, для которой годны очень немногие, – но ты, сынок, для нее родился. Придется и драться, и стрелять, и не задавать лишних вопросов. Сынок, ты улавливаешь ход моих мыслей?
– Еще бы.
– Скоро Паркер начнет обещанную перетряску кадров, и из Центрального участка тебе придется уйти. Будешь работать на меня?
– Я же не сумасшедший, чтобы отказаться. Но зачем, Дадли?
– Что зачем, сынок?
– Это ты уговорил Эллиса Лоу меня вытащить. Все знают, что вас с ним водой не разольешь. Зачем?
– Затем, сынок, что мне нравится твой стиль работы. Такой ответ тебя устраивает?
– Нет, но, судя по всему, другого я не дождусь. Тогда следующий вопрос: как?
– Что как, сынок?
– Как ты заставил мексикашек изменить показания?
Смит молча кладет на стол отливающий медью, в металлических заусеницах и в засохшей крови кастет.
1952
ВЫДЕРЖКА:
«Лос-Анджелес Миррор Ньюс», 19 марта
Скандал в полиции: прокуратура готовится к суду, а копы наводят порядок у себя дома
Шеф полиции Лос-Анджелеса Уильям X. Паркер торжественно пообещал добиться правды – «куда бы ни привели поиски истины» – в скандальной и запутанной истории, получившей широкую огласку и с легкой руки газетчиков названной «Кровавым Рождеством».
Семи офицерам полиции предъявлены уголовные обвинения в связи с их действиями в Центральном полицейском участке в Рождественскую ночь прошлого года. Вот их имена:
сержант Уорд Такер – обвинен в нападении второй степени,
офицер Майкл Крагман – обвинен в нападении второй степени и нанесении побоев,
офицер Генри Пратт – обвинен в нападении второй степени,
сержант Элмер Ленц – обвинен в нападении первой степени и нанесении побоев,
сержант Уилберт Хафф – обвинен в нападении первой степени и нанесении побоев,
офицер Джон Браунелл – обвинен в нападении первой степени при отягчающих обстоятельствах,
сержант Ричард Стенсленд – обвинен в нападении первой степени при отягчающих обстоятельствах, нанесении побоев первой степени и нанесении увечий.
Паркер не стал останавливаться ни на сущности обвинений, предъявленных офицерам, ни на гражданских исках, которые жертвы насилия – Санчес Динардо, Хуан Карбигаль, Деннис Райе, Эзекиель Гарсия, Клинтон Валупек и Рейес Часко – подали в адрес как отдельных полицейских, так и полиции Лос-Анджелеса в целом. Он заявил только, что полиция провела собственное внутреннее расследование и что, помимо перечисленных, виновными в серьезных дисциплинарных проступках и заслуживающими сурового наказания являются следующие офицеры:
сержант Уолтер Крамли, сержант Уолтер Дьюкширер, сержант Фрэнсис Доуэрти, офицер Чарльз Хайнц, офицер Джозеф Эрнандес, сержант Виллис Тристано, офицер Фредерик Турентин, лейтенант Джеймс Фрилинг, офицер Венделл Уайт, офицер Джон Хайнеке, сержант Джон Винсеннс.
В заключение пресс-конференции Паркер лестно отозвался о сержанте Эдмунде Дж. Эксли, офицере Центральной бригады, решившемся дать показания перед большим жюри.
– Я восхищен поступком Эксли, – заметил шеф полиции. – Этот человек проявил истинное мужество.
ВЫДЕРЖКА:
«Лос-Анджелес Икзэминер», 11 апреля
Пятеро обвиняемых по делу «Кровавого Рождества» оправданы Паркер рассказывает о дисциплинарных репрессиях в полиции
Сегодня окружная прокуратура объявила, что пятеро обвиняемых по скандально известному делу «Кровавого Рождества» не предстанут перед судом. Офицер Майкл Картман, офицер Генри Пратт и сержант Уорд Такер, все принужденные подать в отставку из полиции вследствие того, что оказались под судом, оправданы за недостатком улик. Вот что заявил помощник окружного прокурора Эллис Лоу, курирующий это дело:
– Многих второстепенных свидетелей – задержанных, находившихся в ту ночь в тюрьме Центрального участка – теперь просто невозможно отыскать.
И сегодня же глава полиции Лос-Анджелеса Уильям Х. Паркер рассказал нам о результатах пресловутой «большой чистки» в его ведомстве. Следующие офицеры, как обвиняемые, так и не обвиняемые в уголовных преступлениях, были признаны виновными в различных дисциплинарных проступках и подверглись следующим взысканиям:
сержант Уолтер Крамли: шесть месяцев отстранения от службы без сохранения жалованья, перевод в участок Холленбек;
сержант Уолтер Дьюкширер: шесть месяцев отстранен от службы без сохранения жалованья, перевод в участок Ньютон-стрит;
сержант Фрэнсис Доуэрти: четыре месяца отстранения от службы без сохранения жалованья, перевод в участок Уилшир;
