Он узнал, что Ульрику Эллис переправили в полицейский участок несколькими часами ранее, чтобы взять показания. Она была потрясена, сообщили ему, но больше никак не пострадала. Килфойл ничего не успел с ней сделать, только несколько раз разрядил в нее шокер, заклеил рот скотчем и привязал к доске. Да, неприятные ощущения, но по сравнению с тем, что могло бы произойти, было нелепо переживать из-за их последствий.
В такси он устроился в углу заднего сиденья, мать села рядом, а брат притулился на откидном сиденье напротив.
— Скажи ему, чтобы заехал в Скотленд-Ярд, — сказал Линли Питеру.
На что мать пыталась возражать:
— Ты немедленно едешь домой, Томми.
Он потряс головой.
— Скажи: Скотленд-Ярд, — и кивком указал на водителя. Питер потянулся к окошечку в стенке, разделяющей водителя от пассажиров, и сказал:
— Виктория-стрит. Скотленд-Ярд. А потом Итон-террас. Такси вывернуло на проезжую часть, влилось в транспортный поток и направилось в сторону Вестминстера.
— Вчера мы должны были остаться вместе с тобой в больнице, — проговорила леди Ашертон.
— Нет, — сказал Линли. — Вы поступили так, как я попросил. — Он посмотрел в окно, — Я хочу похоронить их в Хоуэн-стоу. Думаю, она бы тоже так хотела. Мы никогда это не обсуждали. Как-то не приходило в голову. Но я бы…
На его руку легла ладонь матери.
— Конечно, — сказала она.
— Когда… еще не решил. Надо было спросить, когда отдадут… тело. Там масса каких-то формальностей…
— Мы займемся этим, Томми, — сказал брат. — Всем займемся. Разреши.
Линли посмотрел на него. Питер наклонился вперед, оказавшись ближе, чем когда-либо за долгие-долгие годы. Линли кивнул, соглашаясь.
— Хорошо. Кое-что я попрошу тебя сделать. Спасибо.
Остаток пути они проехали в молчании. Когда такси повернуло с Виктория-стрит на Бродвей, леди Ашертон заговорила:
— Ты позволишь кому-нибудь из нас пойти с тобой, Томми?
— В этом нет нужды, — сказал он. — Я справлюсь, мама.
Он подождал, пока они уедут, и только тогда вошел в здание, где направился не в корпус Виктория-блок, а в Тауэр-блок. Его целью был кабинет Хильера.
При его появлении Джуди Макинтош оторвалась от работы. Как и его мать, она сумела безошибочно догадаться о его состоянии: он пришел сюда не для конфронтации.
— Суперинтендант, я… — произнесла она. — Мы все… Невозможно представить, через что вам приходится…
Она сжала пальцами горло, словно умоляя освободить ее от необходимости договаривать. — Спасибо, — сказал он. Сколько еще ему придется благодарить людей в ближайшие месяцы? Да и за что он их, собственно, благодарит? Привитые ему хорошие манеры требовали говорить в таких случаях спасибо, когда на самом деле ему хотелось запрокинуть голову и взвыть в бесконечную ночь, что наступает на него. Он вдруг возненавидел хорошие манеры. Но и ненавидя их, он прибег к ним, когда попросил у Джуди:
— Вы не сообщите ему, что я здесь? Я бы хотел кое-что сказать, буквально несколько слов.
Она кивнула. Однако вместо того, чтобы позвонить Хильеру, она прошла в кабинет и аккуратно прикрыла за собой дверь. Прошла минута. Другая. Очевидно, они вызывают кого-нибудь на подмогу. Опять Нкату. Или Джона Стюарта. Кого-нибудь, кто вывел бы его из здания.
Джуди Макинтош вернулась и сказала:
— Проходите, пожалуйста.
Хильер не сидел на своем обычном месте — за письменным столом. Не стоял он и у одного из окон. Вопреки всем обычаям, он пошел Линли навстречу, и на полпути между дверью и столом они встали лицом к лицу. Он сказал негромко:
— Томас, вы должны поехать домой и постараться отдохнуть. Вы не можете продолжать…
— Я знаю.
Линли не мог припомнить, когда он последний раз спал. Он столько времени жил на нервах и адреналине, что уже и забыл, как может быть иначе. Он достал полицейское удостоверение и все остальные свидетельства его принадлежности к Скотленд-Ярду, которые имел при себе. Он протянул все это помощнику комиссара.
Хильер посмотрел на них, но не взял.
— Я не приму этого, — сказал он. — Вы не могли рассуждать здраво. Вы и сейчас не способны на это. Я не позволю вам принять подобное решение, потому что…
— Поверьте мне, сэр, — прервал его Линли. — Я принял куда более трудные решения.
Он прошел мимо Хильера к письменному столу и положил туда документы.
— Томас, — сказал Хильер, — не делайте этого. Отдохните некоторое время. Возьмите отпуск. После всего, что случилось, вы не в том состоянии, чтобы определять свое будущее или чье-нибудь.
Линли почувствовал, как внутри его поднимается горький смех. Он может. Он решил. Он мог бы сказать, что больше не знает, как быть, а уж тем более — кем быть. Он мог бы объяснить, что сейчас он ни для кого и ни для чего не пригоден и не знает, изменится ли что-нибудь в будущем. Вместо всего этого он сказал лишь:
— Я хочу извиниться за то, что произошло между нами. Глубоко сожалею о своем поведении.
— Томас…
Интонации в голосе Хильера (неужели это боль?) заставили Линли остановиться у двери и обернуться. Хильер спросил:
— Что вы будете делать?
— Поеду в Корнуолл, — сказал он. — Отвезу их домой.
Хильер кивнул. Он произнес что-то еще, когда Линли уже открывал дверь. Точные слова помощника комиссара он не расслышал, но позже они вспоминались ему как: «Идите с богом».
В приемной Хильера ждала Барбара Хейверс. Она выглядела измотанной до предела, и это напомнило Линли, что она, должно быть, провела на ногах уже более суток.
— Сэр… — сказала она при виде Линли.
— Барбара, вам не нужно было приходить.
— Мне сказали отвезти вас.
— Куда?
— Ну… Имелось в виду, что я отвезу вас домой. Мне дали машину на время, пока моя в ремонте, так что вам не придется втискиваться в «мини».
— Что ж, поехали, — согласился Линли.
Она положила ладонь на его локоть и повела из приемной Хильера в коридор, к лифту. Пока они шли, она рассказывала о результатах дня. Из ее слов он понял, что собрано множество улик, подтверждающих причастность Килфойла к убийствам подростков из «Колосса».
— А остальные? — спросил он, когда двери лифта открылись и они оказались на подземной стоянке. — Что насчет остальных?
И она рассказала о Хеймише Робсоне и потом о мальчике, задержанном полицейскими из участка на Харроу-роуд. Преступление Робсона было непреднамеренным, сказала она. Что касается мальчишки на Харроу-роуд, то он пока молчит.
— Но между ним и «Колоссом» нет никакой связи, — сказала Барбара, когда они подошли к машине. Они продолжали говорить поверх крыши, стоя каждый со своей стороны: Барбара у водительской двери, Линли — у пассажирской. — Складывается впечатление… Сэр, у нас у всех складывается такое впечатление, что это было случайное преступление. Он не говорит… тот мальчишка. Но мы думаем, это какая-то банда.
Он смотрел на нее и слышал как будто сквозь толщу воды.
— Банда? И что им было нужно?
Она пожала плечами:
— Не знаю.
— Но у вас есть какие-то предположения. Наверняка есть. Говорите.
— Машина открыта, сэр.
— Барбара, говорите.
Она открыла дверь, однако не полезла в машину.
— Это могло быть… ритуалом посвящения, сэр. Он должен был доказать что-то кому-то, и Хелен была там. Она просто… там была.
Такой ход событий должен был снять с него неподъемный груз вины, Линли понимал это, но ничего не почувствовал.
— Тогда отвезите меня на Харроу-роуд, — сказал он.
— Вам не нужно…
Она попыталась остановить его.
— Отвезите меня на Харроу-роуд, Барбара.
Она задержала на нем взгляд и потом села в машину. Завела двигатель и, вспомнив кое о чем, произнесла:
— «Бентли»…
— Вы с толком воспользовались им, — сказал он. — Прекрасная идея, констебль.
— Теперь снова сержант, — сказала она. — Наконец-то.
— Сержант. — Он повторил это и почувствовал, что его губы чуть дрогнули в подобии улыбки. — Прекрасная идея, сержант Хейверс.
В ответ ее губы задрожали, и подбородок сморщился.
— Да. Вот так.
И она выехала со стоянки и поехала на Харроу-роуд.
Если она опасалась, что он может совершить какой-то необдуманный поступок, то не подала виду. Вместо этого она рассказала, как Ульрика Эллис оказалась в обществе Робби Килфойла, и потом продолжила сообщением о том, что объявить о произведенном аресте в средствах массовой информации поручено Джону Стюарту — после того, как Нката отказался это делать.
— Это будет звездный час Стюарта, сэр, — так она закончила рассказ. — Думаю, он ждал его не один десяток лет.
— Старайтесь сохранять с ним хорошие отношения, — сказал Линли. — Я не хотел бы думать, что в будущем вы станете врагами.
Она бросила на него непонимающий взгляд. Он догадывался, чего она боится, и хотел бы сказать, что она боится напрасно. Но…
