Андрей Кивинов - Высокое напряжение

— Нет, Патрисия Каас.

— Язык подвешен. Паша, ты связался с ИДН?

— Да, сейчас приедут.

— Что?! — испуганно воскликнул Лизун. — Меня в интернат?

— Пока в инспекцию, Вадик. Там решат.

— Гады, гады, — заорал Вадик и, неожиданно вскочив, бросился к двери.

Белкин едва успел схватить его за рубаху.

— Пустите, сволочи, пустите! Я не хочу туда, пустите…

Вовчик уклонялся от маленьких кулаков Лизуна, продолжая удерживать его в цепких объятиях. Через несколько мгновений от Белкинской рубашки отделился нагрудный карман, с треском отлетело несколько пуговиц. Паша, чувствуя, что сейчас коллега может лишиться зрения, схватил Вадика за ноги и помог Белкину перетащить его на диван.

В следующую секунду явление резонанса оказало на бедное творение Таничева самое пагубное воздействие. Частота колебаний, исходящих от брыкающегося тела Лизуна, вероятно, совпала с частотой колебаний его визгливого голоса, гвозди опять разжались, сиденье рухнуло на ноги обоим операм, и через мгновение кабинет переполнила сумасшедшая смесь взрослых завываний и детских воплей.

— А-а-а, чёрт!

— Да брось ты его!

— Рухлядь старая!

— Пустите, сволочи, пустите, а-а-а! Я вам помог, а вы… Гады, гады!

— Да где там эта чёртова инспекция?!

— У-у-у!!!

Голос отражался от сводов огромного зала и разбивался на эхо, но Казанцев слышал его отчётливо и хорошо. Хлопающие крылья и шум других голосов не в силах были заглушить мощный бас.

Правда, Костик ничего не видел. Кроме яркого света, резавшего глаза. Поэтому он опустил голову и уткнулся взглядом в мраморный пол. В очень красивый пол. Иногда он поднимал подбородок и успевал разглядеть в толпе присутствующих знакомые лица. Лица менялись с такой быстротой, словно он крутился на карусели, вращающейся с бешеной скоростью. Но Костик не старался разглядывать что-то в круговерти, он прислушивался к голосу.

— Мы в затруднении. Раб Казанцев в земной жизни имел немало грехов, но также совершил массу праведных дел.

— Безгрешных людей не бывает. «Кто безгрешен, пусть первым поднимет камень» — сами же утверждали в Библии, — робко возразил Костик.

— А тебя, мусор, никто не спрашивает, — откуда-то сзади послышался мерзкий шепоток. Константин повернул голову, но рассмотрел лишь белые крылья.

— Но грехи не бывают безграничны, раб, — ответил голос. — Я жду мнений высокого собрания. Кто ещё желает уличить раба в нарушении святых заповедей?

Шелест крыльев.

— Я жду. Мы и так потратили слишком много времени на эту душу. Если я не услышу новых обвинений, душа раба Казанцева попадает в рай. Весы нашего правосудия уравновешены.

Костик считал секунды и вспоминал свою грешную жизнь, картинки из которой, подобно окнам скорого поезда, мелькали перед его мысленным взором. «Не надо было мне с той девчонкой. Хотя она сама напросилась… Ох, лишь бы пронесло…».

— Итак, время. Раб Казанцев, перед тобой открыты врата рая и вечная жизнь…

— Стойте!

Костик резко обернулся. Этот мерзкий голос. Где он его слышал? Низкий, с едва различимой хрипотцой. А лицо? Да, да, это то самое лицо. Ошибки быть не может. Проверяющий из Главка. Как его сюда занесло? Надо же! И крылья у него какие-то облезлые. Как он долетел?

— У раба Казанцева имелся ещё один грешок. Маленький такой грешок.

Костик в ужасе взирал на архангела с ревизорским лицом.

— Я слушаю? — голос прогремел с троекратным эхом.

— Раб Казанцев не завёл в срок ни одного ОПД! Ха-ха-ха!

Костик зажмурился от обиды. Шум крыльев стих. Ни вздоха. Ни слова. Секунда, другая, третья…

— Побойся Бога!!! — крикнул Костик, но лицо обвинителя уже исчезло в мешанине бьющихся крыльев.

— Я так решил, — прервал Костика глас Божий. — Это, конечно, мелочи, раб. И неплохой ты по жизни был мужик. Но взгляни, весы в минусе. Твои грехи перевесили твои праведные поступки. Не надо было тебе сроки нарушать. Откройте врата ада. Душе твоей вечно суждено вариться в котле. Следующий.

— Нет, Господи, нет! Я исправлюсь, я буду заводить ОПД в срок!!! Пожалуйста, я не хочу туда… Не хочу!!!

Казанцев грохнулся с кровати на холодный пол. Очухавшись слегка, он потрогал ладонью такой же холодный лоб. Капельки испарины выступили на нём.

«Доработался, мать их. Страшный суд снится. Это не к добру. Сегодня что там? Вот гадство, четверг. Сны сбываются. Всё из-за этой проверки, будь она… А этому клерку я морду ещё набью. Надо ж так вломить! Фу ты, это ж во сне. Всё равно, для профилактики начистить фишку не помешает».

Казанцев поднялся с пола, кое-как дополз до кухни, выпил холодной воды из-под крана и вернулся в комнату.

Но так и не смог уснуть до самого утра. Только он закрывал глаза, как тут же попадал в огненный вихрь адова пламени и в ужасе просыпался.

Подъезд старинного дома на Большом проспекте Петроградской стороны встретил ребят сохранившимся с царского времени лепным орнаментом потолков и стен и кучей мусора и картофельных очистков, оставшихся после вчерашнего застолья в одной из квартир. Жара не проникала в подъезд, и лёгкие наполнились атмосферой затхлости и влаги.

Лариса жила на третьем этаже. Сегодня она не торговала в ларьке, имея законный выходной. Хорошо бы, сидела дома. Ещё лучше, со своим приятелем.

Белкин с Казанцевым, как наиболее безалаберные в бумажных делах, потихоньку свалили сюда, оставив Пашу и Петровича воевать с проверкой. У них в делах хоть что-то, помимо обложек, было.

Белкин нажал первую попавшуюся кнопку из столбика звонков на дверном косяке. Прислушавшись, повторил процедуру, но только с другими кнопками. И на всякий случай пару раз стукнул в дверь.

В коммунальных квартирах граждане обычно не задают глупых вопросов, типа «Кто там?», «Вам кого?» или «Васька, это ты, стервец?»

И в этот раз правило подтвердилось. В проёме открывшихся дверей объявилось создание женского пола, невысокого роста, с мужской стрижкой. Создание было одето в чёрный халатик и имело заспанный вид.

— Вам кого, мальчики?

«Мальчики», склонив головы, с выражением абсолютной невинности на лицах и улыбочками до ушей смотрели на «девочку».

Наконец Казанова, указав согнутым пальчиком на чересчур вольное декольте халатика, ответил:

— Вас.

— Меня?

— Да. Лариса, неужели вы нас позабыли?!

Девушка тоже склонила голову набок и внимательным взглядом начала изучать мужские достоинства оперов.

— Не помню… А, да. Ресторан, верно? На вокзале.

— Почти в дырочку. Только после ресторана. Драка, пикет в милиции… Ну, вспомнила? Мы из ментуры, крошка. Кто ещё дома?

Крошка решила протестовать против вторжения дежурными фразами:

— А что такое? В натуре! Чего надо?

Но «мальчики», игнорируя её призывы, уже шли по длинному коридору в направлении открытой двери комнаты.

— Пусто.

— Обидно.

Лариса следом влетела в комнату.

— В конце концов, в чём дело-то?!

Казанцев повернулся к ней:

— Где Череп, ласточка?

— Вон, на трюмо.

Ребята мигом обернулись и увидели на стареньком трюмо гипсовую пепельницу в виде черепа с надписью «Джо любил курить в постели».

— Н-да. Хорошо, уточняем. Где господин Новиков Роман Андреевич? По кличке «Череп»?

— Я не знаю такого.

— Какая досада. Тогда мы его сами поищем.

Казанцев начал с трюмо, в котором если и поместилась бы, то разве что одна треть Черепа.

— Это мамины вещи. Что вы делаете? У вас что, есть санкция?

— Хорошо. Тогда покажите сами.

— Что показать?

— Его и его вещи.

— Да не знаю я ничего.

— Раз не знаете, нечего и санкцию спрашивать. Взяли моду, грамотные стали.

Костик продолжил осмотр трюмо.

Белкин, как человек, в женском обществе теряющийся, всё же решил внести ясность:

— Лариса, успокойся. И вспомни, Череп — это такой молодой парень с суперкороткой стрижкой, имеющий притяжение к твоему ларьку.

Девушка достала из кармана висящей на стуле кофточки пачку недорогих сигарет и прикурила.

— Ну и что? Да, знаю такого, но я-то тут при чём?

— Когда ты видела его в последний раз?

— Недавно.

— Точнее.

— Не помню.

— Садись, вспоминай. С кем ты здесь живёшь?

— С мамой.

Белкин пересёк комнату и, подойдя к окну, раздвинул штopы. Окна выходили на Большой. Красивый вид. Разговоры с Ларисой он решил отложить до окончания изысканий Казанцева, который, разобравшись с трюмо, приступил к поискам Черепа в фанерном платяном шкафу.

В полном смысле обыском назвать это было нельзя. Во время настоящих обысков переворачивается и исследуется каждый кубический сантиметр. А это так, обыкновенный общий досмотр.

Белкин опустил глаза на подоконник. Ну, это уж совсем не женские вещички — пара пластмассовых бритвенных станков, тюбик с засохшим кремом после бритья. И часики… Мужские. С корабликом на циферблате.