На следующую субботу было назначено более приятное мероприятие — званый обед у Харриет Уивер, его прежней соседки в Иствейле. Никаких формальностей, предупредила его Харриет, будет всего десять-двенадцать человек, захвати с собой бутылку и будь как дома. Возможно, будет и ее племянница София, которая должна вот-вот вернуться из Лондона. Все мужчины влюбляются в Софию, предостерегла его Харриет. Быть как все, по мнению Бэнкса, — большая глупость, потому он на всякий случай дал себе слово, что будет исключением. Писатели, художники, рок-звезды среднего возраста бравируют тем, что влюбляются в молоденьких девушек, но детективу-инспектору, да еще с таким грузом жизненных проблем, как у него, следовать их примеру было бы по меньшей мере безответственно.
Бэнкс терпеть не мог званые обеды и согласился прийти к Харриет только потому, что после разрыва с Сандрой почти не виделся со своей бывшей соседкой и ее мужем. Харриет этим приглашением уверяла его в своем расположении. Ну хорошо, он придет, но уйдет так скоро, как позволят правила этикета. Надо будет попросить Уинсом или еще кого позвонить ему на мобильный. Это избавит его от необходимости прибегать к помощи последних статистических показателей роста преступности и объяснять, почему стольким насильникам и убийцам удается выходить сухими из воды, то есть не рассказывать истории, которые обычно идут в ход на званых приемах, когда гости узнают, что ты детектив. Как-то на обеде одна дама набралась смелости и попросила Бэнкса последить за ее мужем, который, как ей казалось, путается с местной риелторшей. После того как Бэнкс объяснил ей, что он не занимается частным сыском, она утратила к нему всякий интерес и принялась строить глазки хозяину.
Бэнкс потянулся. Время идти на беседу с Джозефом Рэнделлом, который, наверное, совсем не рад, что его доставили в полицейское управление Западного округа и с самого полудня держат в комнате для допросов под надзором молчаливого полисмена. Бэнкс не торопился с допросом по одной-единственной причине: ему хотелось разозлить Рэнделла и заставить нервничать. В таком состоянии он может обмолвиться или допустить ошибку. Рэнделла попросили взять с собой лекарство, да и дежурный полицейский предупрежден о том, что нужно внимательно следить за состоянием доставленного, так что причин волноваться по поводу драгоценного здоровья Рэнделла у Бэнкса нет.
Комната для допросов была тесной, с единственным окном, забранным до самого верха решеткой; голая лампочка защищена каркасом из ржавой проволоки; привинченный к полу металлический стол, три складных стула и аппаратура для аудио- и видеозаписи. Допрос следовало фиксировать, поэтому по указанию Бэнкса детектив Даг Уилсон включил видеокамеру и занял место напротив злобно нахмуренного Рэнделла, который сразу же потребовал пригласить своего адвоката.
— Вы же не арестованы, мистер Рэнделл, и вам не предъявлено никакого обвинения, — объяснил ему Бэнкс, занимая свое место. — Вы находитесь здесь лишь для того, чтобы помочь следствию.
— Если так, то я не обязан говорить с вами?
— Мистер Рэнделл, — подавшись на стуле вперед и опираясь о стол локтями, начал Бэнкс, — ведь мы с вами — я очень на это надеюсь — здравомыслящие люди. Дело, которое мы расследуем, весьма серьезное. Молодая девушка была изнасилована и убита в помещении, которое вы арендуете. Полагаю, что вы, как и я, заинтересованы в том, чтобы докопаться до истины, вы согласны?
— Согласен, конечно, — с горячностью подтвердил Рэнделл. — Мне только не понятно, почему вы ухватились именно за меня.
— Ничего подобного, мистер Рэнделл, — возразил Бэнкс, поворачиваясь к Уилсону — надо же дать шанс и новичку. — Детектив Уилсон, почему вы еще не сказали мистеру Рэнделлу о том, что сообщила вам барменша из паба «Утки-селезни»?
Пальцы Уилсона нервно зашуршали бумагами, глаза за стеклами очков быстро замигали, язык торопливо облизал губы. Глядя на него, Бэнкс мысленно усмехнулся: Даг выглядел точь-в-точь как школьник, неожиданно вызванный учителем переводить с листа незнакомый латинский текст.
— Вы были в пабе «Утки-селезни» вчера около семи часов вечера? — спросил, Уилсон.
— Пропустил там два стаканчика, после того как закрыл магазин, — ответил Рэнделл. — Насколько мне известно, это не запрещено законом.
— Нет, конечно, сэр, — заверил его Уилсон. — Дело в том, что жертва преступления, Хейли Дэниэлс, тоже была в этом пабе и примерно в это же время.
— Я не обратил на нее внимания. Я же не знал, кто она.
— Но сейчас-то вы ее вспомнили, вы же видели ее… на вашем складе, верно? — продолжал Уилсон. — Вспоминаете, как она выглядела, во что была одета, ведь так?
Рэнделл почесал лоб:
— Не могу с уверенностью сказать. В это время по субботам паб «Утки-селезни» всегда заполнен молодыми людьми. Я читал газету. А на складе у меня все слилось перед глазами.
— Вы постоянный посетитель паба «Утки-селезни»?
— Нет. Я не завсегдатай пабов. Хожу туда иногда, чтобы сменить обстановку, если мне вдруг захочется выпить после работы. Обычно я иду домой. Пить дома дешевле.
— А где прошлой ночью вы были от полуночи до двух часов? — спросил Уилсон.
— Дома.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Я живу один.
— В какое время вы легли спать?
— Примерно в четверть первого, сразу после того, как выпустил кота.
— Вас кто-нибудь видел?
— Не знаю. На улице было безлюдно. Лично я не видел никого.
— А что вы делали до этого?
— Когда я вышел из паба — это было около восьми, — я купил по дороге рыбы с картошкой фри и сел смотреть телевизор.
— А где вы покупали рыбу с картошкой?
— В закусочной на углу. Послушайте, но это…
— Давайте вернемся в паб «Утки-селезни», вы не против? — мягко, но настойчиво перебил Уилсон.
Рэнделл скрестил руки и сжал колени, губы вытянулись в ниточку — все говорило о том, что он занял жесткую оборонительную позицию.
— Сейчас, сэр, у вас появился шанс вспомнить все, что произошло, — продолжал Уилсон. — Вы вспомнили, что видели Хейли Дэниэлс в том самом пабе?
— Возможно, что и видел.
— Так вы ее видели или нет?
— Если она там была, то, наверное, видел, но не выделил из компании. Мне это уже не интересно.
— Да бросьте вы! — внезапно вступил в разговор Бэнкс. — Она ведь красивая девушка, а вы — одинокий старый извращенец. Конечно, вы пялились на нее. Какой смысл это отрицать? Вы пытаетесь убедить нас, что никогда раньше ее не встречали, потому что с самого начала положили на нее глаз! Так все и было, верно?
Рэнделл, пристально смотревший на Бэнкса, снова перевел взгляд на детектива Уилсона, который вроде бы ему сочувствовал. Добрый коп — злой коп, слишком просто, подумал Бэнкс. Они с Уилсоном даже и не сговаривались затеять эту игру, в ходе допроса все получилось само собой. Из всех прослушанных им курсов и из всех прочитанных за последние годы книг по технике проведения допроса Бэнкс усвоил, что спонтанный прием часто срабатывает наилучшим образом. Начинай все как предписывают правила, пусть цель не совсем ясна, и держи ухо востро. Наиболее удачными часто оказываются не подготовленные заранее вопросы, а те, которые приходят в голову внезапно. А если допрос ведут два человека… вот тут все развивается по совершенно непредсказуемому сценарию. Иногда это дает результат, иногда нет — бывает, что садишься в лужу. Но юного Уилсона, как выяснилось, и не надо вводить в роль, он все сам понимает.
— Хейли пришла в паб в компании ровесников, они смеялись, болтали, выпивали. Так? — снова включился в игру Уилсон.
— Да.
— Кто-нибудь из них дотрагивался до нее? Если с ней был ее бойфренд, он, наверно, обнимал ее за плечи, поглаживал, держал за руку, целовал, оказывал другие знаки внимания.
— Ничего такого я не видел. — Рэнделл бросил взгляд на Бэнкса. — Я уже пытался объяснить вам, что не очень-то обращал на них внимание.
— Кто первым ушел из паба?
— Они. Они и пробыли в пабе всего минуту, шумели, не замечали никого, кроме себя. Через минуту их уже не было, и в пабе сразу стало тихо и уютно.
— «Не замечали никого, кроме себя»? — повторил Бэнкс. — Как это понимать?
Рэнделл заерзал на стуле:
— Да что тут понимать-то! Галдели, выделывались друг перед другом, смеялись над собственными шутками, ну и все прочее.
— Молодежь вам не нравится?
— Мне не нравятся развязные и невоспитанные люди.
— Вы думаете, они были как раз из таких?
— Не знаю и знать не хочу, но мне хорошо известно, что творится здесь в уик-энд, когда молодежь, пьяная в хлам, шатается по улицам. Дошло до того, что в субботу вечером порядочному человеку опасно из дому выйти или в пабе выпить! Иногда я задаю себе вопрос: куда смотрит полиция? Особенно когда на следующее утро вижу, что у входа в мой магазин наблевано и нагажено.
