Отлично, размышлял Мейер, все идет отлично. Меня должны завтра же повысить в должности…
— Во-первых, ты неправильно держишь кий, — сказал Тино. — Вот как надо его держать, если хочешь положить шар в лузу.
— Так? — спросил Мейер, неумело подражая партнеру.
— У тебя, случайно, не артрит? — спросил Тино и так расхохотался, что Мейер окончательно понял — с чувством юмора у его партнера плоховато.
Тино стал подробно объяснять' ему, что такое «английский удар», учил, как сделать, чтобы шар-биток, столкнувшись с другим шаром, полетел влево, а Мейер поглядывал то на часы, то на дверь. Когда через двадцать минут в бильярдную вошел Ла Бреска, Мейер узнал его по описанию, но вида не подал, а сразу же отвернулся, притворившись, что его. интересуют пояснения Тино и его идиотские шутки. Оказалось, это называется «английским ударом» потому, что если заехать англичанину кием по шарам», он побледнеет и сделается такого же цвета; кик и бильярдный шар. Сообщив это, Тино громко расхохотался, и Мейер последовал его примеру. Ла Бреска огляделся и двинулся к столу, где Тино и его старый добрый друг-докер играли в бильярд.
— Привет, Тино, — поздоровался Ла Бреска.
— Привет, — Тони, — отозвался Тино.
— Как делишки?
— Все в порядке. Это Стью Левин. »
— Рад познакомиться, — сказал Ла Бреска.
— Взаимно, — ответил Мейер, протягивая руку.
— А это Тони Ла Бреска. Он отличный игрок.
— Ты лучше, — сказал Ла Бреска.
— А старина Стью играет, как Анджи. Помнишь калеку Анджи? Вот и наш Стью играет примерно так же.
— Конечно, я помню Анджи, — сказал Ла Бреска, и они с Тино расхохотались. Мейер Мейер счел правильным к ним присоединиться.
— Стью научил играть его папаша, — пояснил Тино.
— Правда? А кто же научил его папашу? — спросил Ли Бреска, и все трое снова покатились от хохота.
— Говорят, ты нашел работу? — сказал Тино.
— Верно говорят, — кивнул Ла Бреска.
— Ничего работа?
— Ничего. Решил вот сыграть партию-другую перед ужином. Ты не видал Калуча?
— Вон он, у окна.
— Мы с ним договорились сыграть.
— Сыграй лучше со мной.
— Спасибо, я уже договорился с Питом. К тому же гы не игрок, а акула.
— Акула? Ты слышал, Стью? — засмеялся Тино. — Он кторит, что я акула.
— Ну ладно, еще увидимся, — сказал Ла Бреска и двинулся к столу у окна. Над столом с кием в руках согнулся высокий худой человек в полосатой рубашке. Ла Бреска подождал, пока тот закатил четыре шара кряду, затем они подошли к будке у входа. Вспыхнул свет над столом в центре зала, Ла Бреска и Калуч взяли по кию, поставили шары и начали игру.
— Кто такой Калуч? — спросил Мейер у Тино. -
— Пит Калуч? Есть такой…
— Приятель Тони?
— Да, они старые знакомые.
Калуч и Ла Бреска в основном не играли, а говорили. Они обменивались репликами, потом один из них брал кий и делал удар. Затем снова беседовали, и снова один из них бил по шару. Так продолжалось около часа. Потом они поставили кии и пожали друг другу руки. Калуч вернулся к столу у окна, а Ла Бреска подошел к Мейеру и Тино узнать, который час. Взглянув на часы, Мейер ахнул:
— Господи, уже шесть! Надо бежать домой, а то жена меня убьет!
— Ну что ж, Стью, — сказал Тино, — мы неплохо поиграли. Будешь в наших краях, заходи.
— С удовольствием, — кивнул Мейер.
На улице темнело. Сумерки подступали бесшумно, тишину нарушали лишь резкие порывы ветра, обжигающие лицо. Ла Бреска шел, засунув руки в карманы бежевой куртки с поднятым воротником. Ветер трепал его зеленый шарф, будто пытался сорвать. Мейер держался на почтительном расстоянии, памятуя о недавнем провале Клинга и надеясь, что с ним, ветераном сыска, такого случиться не может. На улице было пусто, и это сильно осложняло задачу. В общем-то, нетрудно следить за человеком на шумной многолюдной улице, но, когда вас только двое, тот, кто идет впереди, в любой момент может услышать за спиной шаги или случайно, краем глаза заметить преследователя и обернуться. Соблюдая дистанцию, Мейер забегал во все подворотни, радуясь, что приходится все время двигаться — и не замерзнешь, и меньше вероятности быть обнаруженным. Правда, если он даст Ла Бреске уйти слишком далеко, то стоит тому внезапно завернуть за угол или скрыться в парадном, и Мейер потеряет его.
Девушка сидела в «бьюике».
Машина была черной. Мейер определил год выпуска и модель, но номер прочитать не удалось — машина стояла лишком далеко, чуть не за два квартала. Мотор был включен. Серые клубы вылетали из выхлопной трубы и и тут же уносились ветром. Ла Бреска остановился возле машины. Мейер забежал в ломбард и оказался в компании (ксофонов, пишущих машинок, фотоаппаратов, теннисных ракеток, удочек и кубков. Прищурившись, он смотрел квозь витрину, пытаясь разглядеть номер «бьюика».
Девушка была блондинкой. Она наклонилась и открыла переднюю дверцу.
Ла Бреска сел в машину.
Когда Мейер выскочил из ломбарда, большой черный Мтомобиль с рычанием отъехал от тротуара.
Мейеру так и не удалось разглядеть номера.
ГЛАВА VII
Никто не любит работать по субботам.
В работе по субботам есть что-то противоестественное. < уббота — канун отдыха, и хочется, чтобы наконец закончились неприятности, отравляющие жизнь с понедельника до пятницы. В очаровательный промозглый мартовс- * ий денек, когда того и гляди пойдет снег, а город угрюмо i (бычился в ожидании новых сюрпризов погоды, приятно инвеста огонь в камине трехкомнатной квартиры. А если нт камина, то можно скоротать время с книгой или блондинкой — кому что нравится.
Суббота может довести до умопомрачения своими рао «ными перспективами, и вы будете напряженно думать, г «к лучше распорядиться долгожданной свободой. Рас- кивам по квартире, вы изведетесь в размышлениях, бы заняться, и в конце концов придете к печальному ж иоду: приближается самый грустный вечер недели.
Никто не любит работать по субботам, потому что и субботам никто не работает.
Кроме полицейских.
Работа, работа, работа. Тяжелая, унылая, бесконечная. II (помогая под бременем долга, блюстители закона и по- дка всегда готовы ринуться в бой со злом. Они обязаны ранять бодрость духа, ясность мышления, крепость Коровья.
Энди Паркер сладко посапывал в кресле у стола.
— Куда подевались все ваши? — громко спросил маляр.
— А? Что? — Паркер вздрогнул, выпрямился, оглядел маляров, протер глаза огромной ручищей и сказал — Разве можно так пугать человека?
— Мы уходим, — сообщил первый маляр.
— Мы все закончили, — добавил второй.
— Мы уже погрузили наше добро на грузовик и зашли попрощаться, — сказал первый.
— Где ваши? — спросил второй.
— На совещании у лейтенанта, — ответил Паркер.
— Мы заглянем к’нему и скажем до свидания, — сказал первый маляр.
— Не советую.
— Это еще почему?
— Они обсуждают убийство. А в таких случаях им лучше не мешать.
— И даже нельзя сказать до свидания?
— Можете сказать до свидания мне, — предложил Паркер.
— Это не совсем то, — сказал первый маляр.
— Тогда подождите. Они закончат, и вы попрощаетесь, К двенадцати обязательно закончат. Это уж точно!
— Но мы-то уже закончили, — сказал второй маляр.
— Может, вы что-нибудь не доделали? — спросил Паркер. — По-моему, надо покрасить пишущие машинки, вон ту бутылку на холодильнике и наши револьверы. Кстати, почему бы вам не покрасить наши револьверы в приятный светло-зеленый цвет?
Разобиженные маляры покинули следственный отдел, а Паркер снова прикрыл глаза и задремал.
— Отличные у меня сотрудники! — говорил лейтенант Бирнс. — Два опытных сыщика прохлопали хлыща. Один — потому что идет и сопит ему в затылок, другой — отпустил его на добрую милю. Молодцы, ничего не скажешь!
— Откуда я знал, что его будет ждать машина? — буркнул Мейер. — Мне сказали, что в прошлый раз он приехал на поезде.
