Ознакомительная версия.
— Только ты мне расскажи поподробнее. Я не хочу выглядеть дурой в этом банке. Кстати, у меня нет приличного плаща к этому платьицу.
— Нас дядя Вася в машине прямо к двери привезет. Плащ тебе и не понадобится, такую красоту прятать было бы даже глупо. — Иногда Юра проявлял неожиданную скупость, как он любил подчеркивать — разумную экономность. — А инструктаж такой: приезжаем, заходим в банк, ты подаешь девушке листочек с написанными цифрами и говоришь, что деньги на этот код ждешь из Германии. У тебя спрашивают сумму, называешь ее. Через пять минут заполняешь квитанцию, еще через десять получаешь эти деньги и передаешь мне. А я тебе две тысячи рублей. Задаром.
— Ух ты! — обрадовалась Надя. О плащике она и не мечтала, так, на всякий случай попросила. Для нее и платье было очень приятной неожиданностью. А две тысячи рублей ни за что — просто царский подарок.
«Ладно, погуляю с ним еще, — решила она про себя. — Он столько для меня делает, может, потом и женится!»
В ресторанчике была живая музыка, Надя чувствовала себя, как на именинах. Личико ее разрумянилось, глаза блестели, платье было ей очень к лицу, и она ловила заинтересованные взгляды мужчин. Особенно на нее пялились двое смуглолицых брюнетов с золотыми печатками на пальцах. Но Юра не дал ей долго рассматривать посторонних мужиков и, как только она доела свой дессерт — мороженное в виде ладьи, наполненной кусочками свежих фруктов, — подозвал официанта и рассчитался с ним. Потом довольно больно подхватил ее под руку и потащил за собой, прошипев: «Не смей оглядываться!»
Затолкав ее в машину, Юра грозным голосом стал ее воспитывать:
— Надя, ты не в своей деревне, где тебя все знают. Ты что, в бордель захотела? Проституткой? Да ты от них живой не выйдешь!
— Ой, Юрочка, я не знала, кто они. Такие красивые дядьки, и одеты цивильно, и золото на пальцах…
— Вот то-то и оно. Никогда не смотри таким мужикам в глаза. Если, конечно, хочешь жить еще долго и счастливо.
Дядя Вася крутил баранку и посматривал в лобовое зеркало на виноватое лицо Нади. Он думал о том, что таких дур надо пороть безжалостно, а не нравоучения читать. Слава богу, у него детей нет. А то, будь у него такая дочка, он бы ее до смерти запорол. Подъехав к подъезду хозяина, он хмуро выслушал его пожелания — быть у подъезда к двенадцати часам ночи. Но когда посмотрел на часы — повеселел. В его распоряжении оставалось еще два часа.
Ольга Александровна кисло улыбнулась вошедшим, она не любила, когда Юрик приводил девочек «поправлять свое здоровье», как он выражался. Она понимала, что в ней говорит элементарная материнская ревность, и пыталась ее заглушить, утешая себя тем, что временные девочки все-таки лучше постоянной жены. Жена мельтешила бы все время перед глазами, или — того хуже — вдруг Юрочка захотел бы разъехаться с матерью. А так — дело молодое, природа требует своего.
Когда Юра со знанием дела поправлял свое здоровье, а Надя безуспешно пыталась его в этом догнать, а потом, отчаявшись, уставилась в потолок, только одна мысль радовала ее в этот момент: завтра она получит две тысячи, и такие царские подарки будут регулярными, Юра обещал. Хоть бы не обманул.
— Юр, а Юр, — спросила она его, сонного и умиротворенного, — а почему это дядя Вася должен приехать в двенадцать часов ночи? В прошлый раз ты его тоже просил, и в позапрошлый… Почему я не могу остаться у тебя? Мама твоя ведь все равно знает, чем мы тут занимаемся?
— Дорогая, я люблю женщин, но почему-то только до двенадцати часов ночи. Спать я люблю один. Ты уж извини, такова моя природа. — Он повернул к себе будильник. — У тебя пять минут на сборы. Я провожу до двери. — И, набросив на себя шелковый халат, помог застегнуть на платье молнию.
Надя молча проглотила обиду. Попользовался — и выставляет. Конечно, он ее совсем не любит. Да и она ему отвечает тем же — только разница между ними в том, что он пользуется ею с удовольствием, а вот она, увы, ни о каком удовольствии сказать не может. Но Юре, кажется, ее чувства абсолютно безразличны. Ну и хрен с ним. Хоть заботится о ней, в наше время и это уже немало. Она вспомнила, как однажды ее тетка спьяну разоткровенничалась и рассказала о многолетнем романе с учителем физкультуры, который за все годы их нечастых встреч только однажды угостил ее каким-то прокисшим вином, а на закуску дал засохшее печенье. Тетка лила пьяные слезы, вспоминая эту душераздирающую историю:
— Мы же с ним не виделись года три, он на Север уезжал, на заработки, а когда приехал, встретил случайно на улице и к себе пригласил. Жена-то на Севере осталась. Я к нему на крыльях летела, прибежала, в зеркало на себя взглянула — аж испугалась: такая я красивая была! А он, любимый мой, долгожданный, кислятины плеснул в стакан, блюдечко с печеньем поставил: ешь, мол. Может, у него это печенье все три года и провалялось в буфете. А потом в кровать завалил — и вся любовь.
— Ну а ты сказала ему хоть что-то? Что гад он ползучий, что жмотина несусветная?
— Да что ты, Надюха, я же его любила. Я уж рада была, что он меня обнимает. Вот какая любовь бывает, Надюха… А ты смотри, который не заботится, подарки не дарит — гони его в шею. Ты себе найдешь хорошего мужика, ты девка справная.
Выставленная в вежливой форме за дверь, Надя одна спустилась в лифте и теперь сидела, нахохлившись, в машине, вспоминая теткины слова. Плоский затылок дяди Васи, заросший неровными прядями волос, возвышался над спинкой сиденья. Ей активно не нравился ни дядя Вася, ни его затылок. Вспомнила аккуратную головку Юрика, какой он всегда причепуренный, как ладно сидят на нем костюмчики, какие начищенные дорогие ботинки. Весь такой хорошенький, душистый. Ну и что, что она его не любит? Может, она вообще не умеет любить. Бывает такое, девки рассказывали. Утверждали, что это даже хорошо — душа не болит, не переживаешь. А Юрик ей нравится, это точно. Как же ей повезло, что она его встретила! Надя при всей своей внешней сдержанности была девушкой импульсивной, и настроение у нее менялось в зависимости от хода мыслей — Юра ее отправил домой, и она обиделась. Стоило вспомнить, как он о ней заботится, и она тут же решила, что лучше его нет на белом свете. А сравнив его с дядей Васей, и вовсе повеселела: слава богу, что ей попался в жизни не такой противный мужик, а то хоть в петлю лезь. Как-то она не принимала в расчет, что дядя Вася женщин вообще ненавидел, так что попасться в ее жизни просто не мог.
На следующий день Юра захватил Надю, и они поехали в Плетешковский переулок в отделение банка «Вестерн юнион». Надя была удивлена, что банк с таким красивым заграничным названием занимал в большом стильном здании всего одно окошко, мало того, пройдя мимо строгого охранника, они пошли не в большой зал, а спустились по мраморным ступенькам в какой-то закуток. Тетка долго выспрашивала имя отсылающего, и Юра уже начал нервничать. Оказывается, отсылающий написал все три своих имени, притом свое основное имя поставил третьим. Наконец выяснилось, в чем проблема, и тетка посоветовала: «Вы запишите себе где-нибудь порядок его имен, чтобы в следующий раз не было задержки». А обалдевшая от всей этой волокиты Надя подумала: «Не фига им делать за границей, столько имен давать ребенку. Так и забыть недолго. Надо же: Август Эрих Теодор Нитлиспах! Совсем обалдели».
Она даже слегка взмокла от волнения, терпеть не могла всякие учреждения. Получив сумму в семьсот долларов, она расписалась в трех местах, передала их Юре, и он тут же, в закутке, отсчитал ей две тысячи рублей. Надя, очень довольная собой, сложила их в кошелек, засунула поглубже в сумочку. На улице она спросила у Юры:
— А почему ты не хочешь эти деньги получать на свое имя?
— Потому что мне налоги неохота платить нашему государству. Мое имя есть в налоговой инспекции, они прослеживают все мои поступления. А ты нигде не зафиксирована, да и сумма небольшая. Понятно?
Надя поняла только то, что нужно было Юре. Про налоговую инспекцию. Так что больше вопросов она задавать не будет и никогда не узнает, что деньги были присланы именно ей, и впредь она, получая деньги на свое имя, будет отдавать их Юре, получая за это две тысячи рублей.
Вечером этого дня Август Эрих Теодор Нитлиспах с нетерпением читал очередное сообщение от далекой русской красавицы Нади Денисовой. «Дорогой Август, я так рада, что мы сможем продолжить нашу переписку благодаря твоей дружеской помощи. Как я тебе уже сообщила, только первые две недели общение с корреспондентом через Интернет может быть бесплатным. А моя более чем скромная зарплата учительницы английского языка не позволяет оплачивать такое дорогое пользование Интернетом. Я тебе еще не сообщала, что у меня есть мечта — выйти замуж и уехать отсюда. Но за русского я замуж не хочу, наши мужчины не оптимисты, жизненные трудности их пугают. А в нашей стране происходят постоянные изменения, которые многие просто не в состоянии преодолевать. Если и есть мужчины, сумевшие найти свое место и сохранить оптимизм, так это в основном бизнесмены или бандиты. Очень часто бизнесмены являются бандитами, для них существует одна ценность — деньги. А для меня это не главное. Я всю жизнь прожила в Москве и никогда не выезжала, а мне так хочется увидеть океан. Какого он цвета — изумрудного, бирюзового или ярко-синего? Дорогой Август, есть еще один нюанс, о котором мне даже неловко тебе писать, поскольку в России к этому относятся плохо. Я до сих пор девственница, а у нас считают, что девушка просто никому не нужна, если она сохранила свою девственность. А я хочу сохранить себя для единственного человека, который будет для меня всем. Тебя это не смущает?»
Ознакомительная версия.
