«Знаю, знаю, ты тоже по ней скучаешь. Может, она зайдет на днях. А пока нам лучше оставить ее в покое».
– Мне пора, – сказал Хольгерсен, снова поднявшись и снимая с крючка мокрую куртку, висевшую у лестницы.
– Ты продолжать-то будешь? – спросил Мэддокс.
– Я тоже не люблю продажных копов, – отозвался Хольгерсен, натягивая куртку.
Мэддокс кивнул, и Кьель начал подниматься на палубу.
– Ты с Энджи давно говорил? – не удержавшись, спросил Мэддокс. Он волновался за Паллорино и гадал, какое самое невероятное предложение работы она примет после его звонка.
Хольгерсен остановился и удивленно поглядел на босса:
– А что?
Мэддокс глубоко вздохнул и сунул руки в карманы.
– Да так просто.
– Вы что, поссорились или… расстались?
– Ну, так, решили пока не мешать друг другу.
Хольгерсен некоторое время с непроницаемым видом смотрел на Мэддокса и, поколебавшись, уточнил:
– Вы хотите, чтобы я ей позвонил?
Мэддокс хмыкнул.
– Я бы не отказался узнать, все ли у нее в порядке. Занята ли по-прежнему… работой и прочим.
Хольгерсен медленно кивнул.
– Сделаем, босс. Утром я ей звякну.
Глава 19
– Как это – последних недостает? – опешила Энджи, когда Дэниел Маянг подал ей флэшку.
Часть материалов Дэниел обещал оцифровать к вечеру, поэтому после поездки к Софи Синович-Розенблюм Энджи купила перекусить и поехала на урок тайского бокса. Ей нужно было убить время до девяти часов, плюс она все равно не могла сидеть спокойно, потому что при малейшей паузе мысли сразу возвращались к фиаско с Мэддоксом.
Он уже вернулся с семинара. Энджи ужасно хотелось ускорить расследование: если с блеском выполнить этот заказ и найти еще подобных, можно будет задуматься и о дальнейших планах – на жизнь, на оформление отношений с Мэддоксом.
– Я говорю, в коробках не все кассеты, перечисленные в списке, – пояснил Дэниел. – Недостает как раз тех, которые вы просили обработать в первую очередь.
– То есть съемка лагеря дальним планом с последнего вечера пропала?!
– Энджи, я не знаю, как еще сказать. Этих кассет здесь не было.
– Рейчел уверяла, что все в коробках!
– Ну не могу же я их из воздуха соткать! Их здесь не было!
Готовая кричать от досады, Энджи достала мобильный. Время – начало десятого, не так уж поздно для звонка.
Трубку снял Даг, и Паллорино сразу перешла к делу:
– Можно мне Рейчел? Я отдала оцифровывать ее кассеты, а съемок за последний день в коробке нет!
К телефону подошла Рейчел Харт.
– В чем дело? – резко спросила она.
Энджи объяснила про недостающие кассеты.
– Может, вы их переложили? Поищите, пожалуйста, я завтра приеду заберу. Мне нужны последние часы в лагере перед трагедией…
– Нужны? Вы хотите посмотреть эти пленки, Энджи, а это большая разница. Вы зарабатываете на мне и судье своим расследованием, не забывайте об этом. Вы не коп, а я не у вас на побегушках. Я даже не обязана с вами разговаривать. Да и работай вы по-прежнему в столичной полиции, вам понадобился бы ордер, чтобы кто-нибудь из нас согласился заново переживать эти страшные события!
Энджи покосилась на Дэниела, который смотрел на нее из-за прилавка, повернулась к нему спиной и заговорила тише. Сердце билось в груди мерным злым барабаном. Ее вспыльчивость, ее раздражительность были вызваны скорее ситуацией с Мэддоксом, чем пропавшими пленками. Необходимо сдерживаться, если она хочет выполнить этот чертов заказ. Придется научиться быть вежливой, чтобы получить желаемое, потому что дни, когда она могла помахать перед носом свидетелей ордером, прошли.
– Простите мою несдержанность, Рейчел, – уже спокойнее заговорила Энджи, проведя рукой по волосам. – Я вам очень благодарна, как и судья Монеган. Любая помощь, которую вы сможете оказать расследованию, бесценна, ведь мы стремимся лишь исполнить последний долг перед Жасмин Гулати. Я просто хотела уточнить, может, у вас в подполе осталась еще одна коробка, которую Даг, возможно, не заметил? Или нужные кассеты выпали и лежат там на полу?
– Нет, в подвале больше ничего нет, я сама туда спускалась после вашего отъезда. Даг отдал вам все.
– Но куда же могли деться эти пленки? – осторожно спросила Энджи.
– Простите, ума не приложу. Все лежало в коробках почти четверть века. Может, переложили и выбросили по ошибке. Мне очень жаль.
– Ну, ничего. Спасибо вам за помощь.
Энджи нажала отбой и тихо чертыхнулась, пряча флэшку в карман и соображая, не лжет ли Рейчел и зачем ей это надо. Кассеты, конечно, могли затеряться случайно, но теперь Энджи еще сильнее захотелось увидеть эти пленки.
– Спасибо, Дэн, похоже, кассеты растворились в воздухе. Можно, я рассчитаюсь завтра, когда буду забирать остальное?
– Без проблем, только вы учтите: три кассеты я оцифровал, но с остальными может повезти меньше, они в той или иной степени повреждены. Судя по пятнам, коробки заливало водой.
– То есть вот эти три могут оказаться всем, что у нас есть?
Дэниел пожал плечами.
– Чтобы продлить жизнь старым кассетам, их нужно хранить при определенной температуре и влажности. Жара, вода, пыль, коррозирующие элементы в воздухе могут привести к потере данных, размагнитив плетку и повредив ее нижний слой. Я, конечно, сделаю что смогу, но…
Энджи поблагодарила Дэниела и вышла из фотоателье. Идя к машине, она снова поглядела на часы и решительно набрала Триш Шаттак и Уиллоу Макдоннел.
Уиллоу ответила, когда Энджи подошла к «Мини-Куперу».
– Это Энджи Паллорино, – начала она, когда машина, пискнув, открылась. Паллорино села в «Мини-Купер» и завела мотор. – Извините, что звоню так поздно, но я надеялась задать вам еще один вопрос.
– О, для меня совсем не поздно, я обычно работаю до полуночи, – отозвалась Уиллоу. – Спрашивайте.
– В последний вечер, когда Жасмин ушла удить рыбу к водопаду, кто оставался в лагере?
Уиллоу помолчала.
– Это было так давно… Дайте подумать. Проводники вскоре после Жасмин отправились за дровами.
– Значит, вы остались ввосьмером? Вы с Триш, Иден, Рейчел, Кэти, Айрин, Ханна и Донна?
Снова пауза. Энджи включила кондиционер, чтобы высохли запотевшие окна.
– Нет-нет, Рейчел тоже вскоре удалилась, прихватив видеокамеру и штатив.
– Чтобы заснять панораму лагеря с мыса выше по течению?
Энджи хотелось проверить, совпадет ли рассказ Рейчел с воспоминаниями Уиллоу и Триш.
– По-моему, она сказала, что тоже пойдет к водопаду и попробует сверху заснять, как Жасмин забрасывает удочку.
– Рейчел сказала, в сторону водопада?!
– Энджи, все это случилось очень давно, я не могу поклясться, что было вот именно так. Что бы она там ни сказала, я не видела своими глазами, куда конкретно Рейчел направилась. Она могла сказать, что будет снимать Жасмин, а потом передумать при виде костра в сумерках, увидеть хороший ракурс, оценить видеоряд. Она ведь постоянно работала – у нее на каждый день имелся свой план съемок, она пробовала то, это. Рейчел, по-моему, была просто создана снимать документальное кино: она гибко реагировала на изменения, следила, как разворачиваются события, и угадывала потенциальный сюжет…
– Спасибо, Уиллоу, вы мне очень помогли!
– Пожалуйста. – Пауза. – А почему это важно?
– Может, и неважно, – отозвалась Энджи, трогая машину с места. – Но кассет со съемками последнего дня среди тех, которые вчера отдала мне Рейчел, в коробке не оказалось. Я-то надеялась все увидеть своими глазами…
– Может, еще найдутся?
– Может…
Энджи нажала отбой и поехала домой по тихим в будний вечер улицам. Ее не отпускало подспудное напряжение, чувство, что в истории Жасмин Гулати что-то не клеится. Дул резкий ноябрьский ветер, и мелкий дождь прибивал опавшие листья к тротуару.
Кто были те трое неизвестных, преследовавшие женщин по берегу реки?
Неужели Рейчел солгала?
Что имела в виду Жасмин, утверждая, что у всех ее товарок есть секреты?
