— Ладно, ладно, Поспишил. Ну, и когда же вы вернулись в номер?
— Около половины пятого, господин гофрат, когда Кусмауль… то есть убитый… лежал на полу, я позвонил в полицию.
— Ваша фамилия действительно Оттокар, Поспишил?
— Так точно, господин гофрат, Оттокар, так же как у моего деда…
— «Жизнь и смерть короля Оттокара…», — пробормотал комиссар Крейбиг.
— Простите, что вы сказали, господин гофрат?
— Да так, ничего, Поспишил. Это название драмы Франца Грилпарцера. Навряд ли вы о ней что-нибудь слышали.
— Конечно, нет, господин гофрат. В нашем отеле никто никогда не останавливался с такой фамилией.
— У вас есть нож, Поспишил?
…Черный король… король Оттокар… Но опять, причем здесь сахар?! Правда, Свифт страдал диабетом, Хохроцпонтнер скорее всего прав, но Свифт, Свифт… Он же не писал драмы о королях, а только эти рассказы о путешествиях… Гулливер? Да, Гулливер… В голове Крейбига царила полная неразбериха.
— Так как насчет ножа, Поспишил? — переспросил комиссар, поскольку не получил ответа на заданный вопрос.
— Да у меня лишь перочинный нож, господин гофрат, — ответил, смущенно улыбаясь, Поспишил.
Он достал из кармана брюк короткий, как мизинец, нож. Крейбиг открыл его и внимательно осмотрел: нож как нож, зазубренный и заржавленный. Крейбиг поморщился.
— Вы свободны, Поспишил.
— Ваш покорный слуга, господин гофрат. — И Поспишил исчез так же бесшумно, как до него это проделал агент тайной полиции Хохроцпонтнер.
Крейбиг взял стул, поставил его рядом с круглым столиком, на котором стояли шахматы, и, упершись подбородком в ладони, начал изучать расположение фигур на доске. Итак, господин Свифт играл белыми. Похоже, что он был приверженцем старой испытанной манеры игры. Крейбиг неплохо разбирался в шахматах. Белые начали королевский гамбит, черные его приняли. Сколько же ходов сделали оба шахматиста? Ну, скажем, максимум десять. Белые пожертвовали коня, пробуя тем самым сыграть изрядно подзабытый гамбит Кизерицкого, но у черных, как видно, был готов ответный ход. Кто же, интересно, его придумал? Наверно, кто-то из известных шахматистов. Но кто же? Зюскинд? Нет. Шоколаденторт? Вздор! Известный гроссмейстер, чемпион по шахматам прошлого столетия. Кто же это? Андерсен? Нет. Морфи? Нет. Пильгер? Он был всего лишь теоретиком…
Крейбиг чувствовал, что силы его на исходе. Он снова уставился на убитого. В одной руке — черный король, в другой — пакетик с сахаром. Что же важнее: сахар или король? Неужели прав все-таки Хохроцпонтнер, отправившийся на поиски англичанина Свифта с тем, чтобы арестовать его? Свифта, который тоже был диабетиком?
«Эх, Кусмауль, Кусмауль, — мысленно обратился к покойнику комиссар Крейбиг, — хотя твоя смерть была совершенно никчемной, тем не менее ты, кажется, хотел задать нам небольшой ребус. И за это надо сказать тебе спасибо. Бог ты мой, ведь жизнь такая скучная штука! Но какой смысл искать твоего убийцу, Кусмауль? Ведь ты никому не нужен, даже твоим дружкам, как верно подметил Поспишил. Ты не сделал ничего хорошего в своей жизни. По тебе видно, что ты обманывал людей, соблазнял женщин. Я уверен в том, что ты не гнушался заниматься и вымогательством. Ты просто стервятник, Кусмауль! И все же я должен найти твоего убийцу. Тут уж ничего не поделаешь, как говорится, долг есть долг, и он нас обязывает. Если я не разгадаю твою загадку с „королем Цукером“, ты посмеешься надо мной даже на том свете, где сейчас блуждает твоя душа…»
В комнате стало совсем темно. Крейбиг включил свет. Кто же впервые применил защиту в ответ на гамбит Кизерицкого? Крейбиг снова склонился над трупом. Рана была небольшой, с аккуратными ровными краями. «Словно след от ланцета», — подумал Крейбиг и направился к двери. Выйдя из номера, он запер за собой дверь и спустился вниз по лестнице.
— А как, интересно, выглядит господин Свифт? — спросил комиссар у портье.
— Господин Свифт? Он небольшого роста и такой старый, что у него голова трясется.
— Так, так, — буркнул комиссар, натягивая свои изрядно поношенные лайковые перчатки.
Вернувшись к себе в кабинет, он потребовал принести ему список всех врачей-специалистов Вены. Получив список, Крейбиг стал его просматривать. Дойдя до последней фамилии, комиссар вскочил и хлопнул себя ладонью по лбу.
— Конечно! — воскликнул он. — Это как раз то, что мне нужно! Королевская игра! Король игры! Гроссмейстер! Чемпион по шахматам! Мастер Цукер! — И он снова принялся хлопать себя по лбу. Наконец тихонько приоткрылась дверь и заглянувший в кабинет недоумевающий Хохроцпонтнер сказал ему укоризненно:
— А я-то уж думал, что у вас в кабинете ваш сын, и вы задаете ему хорошую трепку.
— Ну, как там со Свифтом, мой дорогой Хохроцпонтнер? — спросил Крейбиг.
— Неважно. Свифт служит кем-то вроде курьера в английской миссии. Он скрылся на машине. Я как раз хотел спросить у вас, стоит ли извещать об этом пограничные посты…
— Я думаю, что в этом нет необходимости. Присаживайтесь-ка, мой друг, и закуривайте.
Это был щедрый жест со стороны комиссара, потому что пачка сигарет стоила тогда весьма дорого.
— Можно мне поговорить с господином профессором? — спросил Крейбиг.
— Я думаю, что да, — ответил лакей.
— Доложите, что пришел комиссар Крейбиг по очень важному делу.
На профессоре был черный сюртук и белый жилет. Его длинная борода настолько поседела, что стала намного светлее, чем жилет. Профессор заметно нервничал. Он спросил то, что обычно следует спрашивать в подобных ситуациях:
— Чем обязан, господин комиссар?
— Господин профессор, — сказал комиссар, — почему вы убили этого негодяя?
— Негодяя? Убил?! — переспросил профессор.
— Не бойтесь, профессор, — доверительно сказал Крейбиг. — Вам это ничем не грозит. Немало людей обрадуются, узнав, что Кусмауля больше нет. Здесь всего лишь мое профессиональное любопытство. Покойный загадал мне загадку, и я ее разгадал. Точнее сказать, он совершенно точно указал имя своего убийцы.
— Вот как? Каким же, интересно, образом?
— Пакетик с сахаром в одной руке, шахматная фигура в другой.
— Ну и что из этого?
— А вот что. Черные ответили защитой на гамбит Кизерицкого…
— Извините, господин комиссар, но у меня действительно нет времени…
— В прошлом веке у вас был однофамилец, знаменитый шахматист, носивший, как и вы, фамилию Цукерторт. Я думаю, вы согласитесь, что покойный Кусмауль как нельзя лучше указал имя убийцы. Король, гроссмейстер, фамилия которого начинается с Цукер… А теперь скажите мне, почему вы его убили? У меня нет ордера на ваш арест, и я уверен, что вы не могли поступить иначе. Короче говоря, дело будет закрыто. Но всё же удовлетворите мое профессиональное любопытство!
— Почему я прикончил эту свинью? Почему?!
Лицо профессора побагровело от ярости, еще более оттеняя его седую бороду.
— Потому что этот мерзавец поставил мне вместо инсулина обычную воду, в результате чего два моих пациента чуть было не скончались от заражения крови.
— Ах, вот в чем дело, вода вместо инсулина, — сказал комиссар Крейбиг и откланялся.
Ему было известно, что инсулин — единственное сколько-нибудь эффективно действующее средство для лечения особо тяжелых случаев сахарного диабета. Перед дверной табличкой профессора он на секунду остановился и прочитал, бормоча себе под нос: «Профессор, доктор Регис Цукерторт».
— Ну да, «Regis», родительный падеж от «Rex», а еще в гимназии нас учили, что «Rex» означает «король». Но это уже чересчур…
Довольный собой, Крейбиг, натянув свои видавшие виды лайковые перчатки, вышел на улицу и открыл зонт. Он уже давно исчез в уличной сутолоке, а из окна все еще смотрел ему вслед седобородый доктор, который, наверное, впервые за всю свою медицинскую практику счел нужным поразмышлять о проблемах психологии.
Перевод с немецкого А. Злобина
Zucker (нем.) — сахар.
Гофрат (нем.) — надворный советник.
