Ознакомительная версия.
В общем, у Марека были основания зачислить его в папаши – это следовало признать и смириться. Из зеркала на Перфилова смотрела опухшая, землистая, покрытая двухдневной щетиной физиономия. Редкие спутанные волосы слиплись на лбу, глаза казались бесцветными и бессмысленными. Если прибавить к этому помятый, измазанный побелкой пиджак, то со всей беспощадностью возникала мысль – прав был не только Марек, права была и красотка в баре – выглядел сейчас Перфилов неважно. Такого не только лимитой, но, пожалуй, и бомжом наречь не грех. Почему-то ему казалось, что вид у него должен быть все-таки получше. Наивное заблуждение! Хорошо хотя бы, что на этот раз обошлось без насилия, без выбитых зубов и порванных лацканов. Этого Перфилов не выдержал бы – он и так уже на пределе. Ему бы сейчас на самом деле в постельку – может быть, даже выпить таблетку димедрола, чтобы покрепче отключиться и заспать весь этот кошмар. Но вот вопрос – а может ли он вернуться сейчас домой?
Эти два дня Перфилов не рисковал. Даром что не просыхал ни минуты, а сообразил, что дома его достанут в первую очередь. Сообразить вообще-то нетрудно было – когда он еще на автопилоте выруливал к Марине, в памяти уже всплывали какие-то обрывки кошмара – люди в черном, леденящий свист над ухом, безнадежный бег по ночным улицам. Наверное, уже тогда он поостерегся сразу отправляться домой. Но его отыскали и у Марины. Он абсолютно не понимал, что происходит. Знал только, что дело плохо и нужно делать ноги.
Перфилов сполоснул лицо под струей холодной воды, тщательно утерся бумажным полотенцем – хорошо, здесь на этом не экономили. Хотя бар, безусловно, поганый. Ноги его здесь больше не будет. Перфилов подумал так, и у него немедленно засосало под ложечкой – чарующее действие алкоголя катастрофически быстро рассеивалось. Он опять оставался один на один со своим страхом.
Но вернуться к стойке бара у него уже не хватило духу. Перфилов сунул в рот сигарету и вышел на улицу. Было темно. Небо щетинилось мелким дождем. На асфальте блестели мокрые пятна. Перфилов тоскливо выругался, поднял воротник пиджака и побрел в сторону метро.
Устал он зверски. Нелепое происшествие в баре высосало последние силы. Перфилов подошел к тому пределу, когда ничто уже не имеет значения и хочется одного – забыться и ни о чем больше не заботиться. Для этого у человека есть дом. Что бы ни случилось, он идет туда и укрывается за надежными стенами от тягот мира. Сейчас Перфилову уже казалось, что последние два дня он просто валял дурака, потакая своим пьяным фантазиям. Конечно же, давно нужно было вернуться домой! И все встало бы на свои места. И запой прекратился бы гораздо раньше. Обычно больше одного-двух дней Перфилов не загуливал. На этот раз его вынудили перейти границы, вышибли из привычной колеи.
Но вот кто это сделал и зачем? Этот вопрос Перфилов задавал себе не впервые, но каждый раз, когда нужно было напрячь мозги, его что-то отвлекало, и он даже ни на шаг не приблизился к ответу.
Перфилов спустился в метро, механически прошел турникет и шаркающей походкой вышел на перрон. Из тоннеля полз горячий неживой ветер, от которого по спине бежали мурашки.
Перфилов не любил ездить на машине, хотя машина у него была. Настойчивый и довольно расторопный в жизни, Перфилов позорным образом терялся, оказываясь за рулем. Уличное движение ввергало его в панику и отчаяние. Машину он продавать не стал, но ездить предпочитал на такси. Сегодня он интуитивно выбрал метро. Смутное воспоминание из какого-то кинофильма подсказало ему, что преследователи часто подсовывают жертве такси с целью заманить в ловушку.
Но, в сущности, все это было настоящим бредом. Кому он мог понадобиться, обыкновенный фотограф? Ну, допустим, не совсем уж обыкновенный, конечно, но в Москве таких, как он, пруд пруди. Никаких сверхдоходов, никакой политики – модельные агентства второй руки, иллюстрированные еженедельники для недалеких девушек, немножко светской хроники в изданиях посерьезнее – вот и вся его бухгалтерия. Платят ему прилично, хотя не всегда регулярно. Скандальных снимков он старается избегать – с детства не любит получать по морде.
По морде ему, конечно, все равно дают, но в основном на почве беспорядочной личной жизни – обыкновенно это мужья и приятели его приятельниц. Такие мимолетные недоразумения Перфилова не слишком огорчали – во-первых, давали обыкновенно тогда, когда он был выпивши и слабо чувствовал боль, а, во-вторых, теперь, слава богу, не семнадцатый век – нарушения супружеской и прочей верности мало кто принимал всерьез. Поэтому били морду формально, без сильных эмоций – берегли их для бизнеса и творчества. То есть тот, кто сегодня давал тебе по морде, завтра мог столкнуться с тобой на улице нос к носу и ни хрена не узнать.
Теперь был не тот случай. Если бы мозги у Перфилова были хотя бы чуточку пояснее, он мог бы назвать все происходящее охотой. Но окончательные выводы он пока делать не решался. В конце концов, все могло ему пригрезиться. С пьяных глаз всегда мерещатся ужасы, и случайные, ничего не значащие факты могут сложиться в воображении в зловещую невероятную картину.
Все это так, но для очистки совести следовало хотя бы припомнить эти факты. Это было мучительное занятие, но Перфилов на нем сосредоточился. К счастью, в полупустом вагоне никто ему не мешал. Он забился в самый угол и, мрачно глядя сквозь стекло в плотную темноту тоннеля, стал вспоминать эти чертовы факты.
Первое воспоминание было приятным – он получил приличные деньги в модельном агентстве за выполненные заказы. Ему даже отпустили пару скупых комплиментов и выразили надежду на дальнейшее сотрудничество. Впереди были восхитительные часы настоящей свободы, которая определяется не только наличием свободного времени, но и непременным сопутствующим приложением в виде твердой валюты.
Сгоряча Перфилов набрал всякой снеди, дорогих бутылок и покатил к Марине. Да, к ней он поехал прежде всего и сразу. Потом было еще одно посещение, но еще более неудачное. Впрочем, обо всем по порядку.
Ему не повезло с самого начала. Марины дома не оказалось. Ну, конечно, он как-то совсем упустил из виду, что у нее могут быть свои дела. Эту неприятную подробность он всегда упускал из виду. Не в силах вынести разочарования, он позвонил ей в офис, уверенный, что в такой день продажа сотовых телефонов, которой занимались в этой конторе, не пострадает из-за отсутствия одного из менеджеров. Оказалось, что у Марины имеется своя точка зрения на этот вопрос. Они немного повздорили, но Марина осталась непреклонной и пошла на все, чтобы испортить Перфилову первый день свободы.
Он старался сдерживаться, и все-таки закончили они разговор на весьма повышенных тонах, и Перфилов остался один на один со своей свободой, сердитый и чувствующий себя ужасно глупо с пакетами в руках. Вот тут-то он пожалел об оставленной в гараже машине.
Судьба, однако, сжалилась над ним и послала на подмогу старого знакомого – Ваську Видюнина. Этот жизнерадостный циничный мужик подвизался в каком-то рекламном агентстве, был не дурак выпить и, кажется, даже в сортир ездил на своем любимом "Фольксвагене". Именно он тормознул в тот день рядом с растерянным Перфиловым и, с ходу вникнув в ситуацию, предложил поехать в Крылатское к какой-то хорошей знакомой. Перфилов согласился.
Но прежде чем добраться до знакомой, они нанесли еще два или три визита попутно – уже на втором сознание Перфилова начало туманиться, и единственное, что он хорошо запомнил, это презрительные рассуждения нетрезвого Видюнина о возможностях и способностях сотрудников ГАИ.
Почему его так развезло? Наверное, сказались усталость и нервное напряжение. Во всяком случае, думать именно так ему было удобнее. А похожие случаи вспоминать просто не хотелось. Да и не в том сейчас была суть.
Перфилов хорошо помнил, что, кроме пакетов с выпивкой и закуской, при нем были цифровая фотокамера – он вообще старался без фотоаппарата из дома не выходить, – мобильник, ну и, разумеется, бумажник с приятно хрустящими купюрами.
Следующее воспоминание, туманное и обрывочное, уже не фиксировало ни фотоаппарата, ни телефона, ни пакетов, вообще никакой ручной клади, кроме пачки сигарет, в которую он лазил едва ли не каждую минуту, блуждая по каким-то закоулкам, которые казались ему в ночной темноте загадочными лабиринтами, не имеющими никакого отношения к Москве, да и вообще к планете Земля. Разумеется, так ему только казалось – слава богу, в этот нелегкий период у него не возникло тяги к перемене мест. Просто память вернулась к Перфилову в самый неподходящий момент – среди ночи и в малознакомом районе.
Впрочем, что-то смутно ворочалось в подсознании – вроде и не такой уж это был малознакомый район, и попал он туда далеко не случайно. В некотором смысле его туда загнали. Но кто и почему и что он там делал? Этого Перфилов объяснить не мог. Убегал он от преследователей как раз там – в кривых закоулках. Может быть, это была Таганка? На него напали словно из-под земли, и спасся он чудом. Или все-таки он ждал этого нападения?
Ознакомительная версия.
