Генерал говорил негромко, но Егоров отлично знал, что таится за этим холодным натянутым тоном. Следующая фраза далась ему с большим трудом:
— Документы...
Егоров заметил, как генерал недобро прищурился. Он набрал в грудь побольше воздуха и словно нырнул в ледяную полынью — с отчаянием, понимая, что обратного хода нет:
— Секретные... Из информационного отдела...
Генерал насторожился:
— Какие еще документы?..
Подполковник стыдливо опустил голову, как пудель, надувший лужу на паркете:
— Списки разрабатываемых нами фигурантов...
На несколько секунд в кабинете начальника главка повисло гробовое молчание. Если у Егорова и был добрый ангел-хранитель, то сейчас он тихо и жалобно плакал.
- Ёпрст... Приплыли...— Шишкин обалдело откинулся на стуле.
Обычно невозмутимый Сан Саныч даже привстал в кресле:
— По всему городу?!
Нахмурив брови, Егоров продолжал изучать поверхность стола:
— И по области тоже... Восемьсот тридцать семь человек.— Он с надеждой посмотрел на Шишкина: — У меня замок с секретом, может, не откроют?..
— У, ё-мое... Это ж на всю Россию прогремим! — Сан Саныч схватился за голову.— Ты хоть соображаешь?
— Вся работа врагу под хвост...— беспощадно добил Шишкин.
Так и не решаясь взглянуть в глаза , тем не менее, вопрос требовал ответа:
— Хотел на выходных поработать. Анализ сначальнику, Егоров виновато пробормотал:
— Понимаю, товарищ генерал!.. Тот словно не расслышал его слова:
— А в довесок — уголовное дело! За утрату секретов! — Внезапно генерал взорвался: — Тебе-то на черта они сдались?!
Егоров понимал, что это детский лепет, ноделать к совещанию. По субъектам, по «окраске» и прочее...
— Ну и как — сделал?..—холодно поинтересовался генерал.
— Так точно.
— Молодец!..— Сан Саныч в сердцах ударил ладонью по столу.— Не найдутся документы, будешь другие анализы сдавать. В баночках. С обходным листком в руках. Это в лучшем случае!
— Чего ж вы не на машине-то?..— сочувственно полюбопытствовал Шишкин.
— Да сцепление у джипа полетело. А на такси денег нет. Плюнул и так поехал. Всего-то шесть остановок.
Генерал привычно обуздал свой гнев и перешел к постановке задачи, покосившись на Шишкина:
— Вот что... Давай ноги в руки и дуй обратно в метро. Всех этих нищих там перетряси. Может, повезет.
— Слушаюсь! — В глазах «виновника торжества» загорелся отблеск надежды, а его ангел-хранитель расправил крылья.
Опытный Шишкин, мысленно вздохнув, уже понял, на чьи плечи ляжет эта «подземная операция»:
— Пацанов-то запомнили?
Егоров напряг память, но ничего конкретного вспомнить не смог — он, в отличие от людей, работавших «на земле», привык ставить задачи на бумаге:
— Черненькие такие, чумазые... На цыган похожи...
Сергей Аркадьевич понимал: время работает против него. Поэтому он впрягся в работу, как пара добрых украинских волов. Проблему, прикинул он, надо решать с двух концов: сверху — по линии штаба, снизу — непосредственно в подземке. Однако Егоров не учел очень многих вещей. Нищенство в метро давно превратилось в криминальный бизнес. Здесь крутились большие деньги и царили волчьи законы в борьбе за выживание. Менялись «актеры»-статисты, уходили и приходили бандиты-«кураторы», менты, чиновники, губернаторы, издавались какие-то указы... Но нищий бизнес оставался незыблем, как Александрийский столп, ибо был основан на таких извечных человеческих качествах, как жадность и бессовестность, жалость и сострадание. Егоров не знал, что «дойка» доверчивых граждан представляет собой хорошо отлаженный механизм, и любой сбой может серьезно уменьшить напор денежного потока.
В строго вертикальной мафиозной иерархии не терпят «проколов». У каждой бригады — своя территория. Все попрошайки в переходах метро — приезжие. Кто с Украины, кто из Молдавии. Сюда едут целыми семьями. Удачно устроившись, перетаскивают друзей. Целой толпой снимают квартиру и живут в ней как сельди в бочке: дешево и сердито. С утра спускаются в метро, как на работу.
«Не обманешь — не заработаешь» — таков закон этого бизнеса. В разное время Питер и Москву наводняли и наводняют фальшивые жертвы войн и стихийных бедствий. «Ветераны боевых действий» меняют только названия войн, в которых они якобы участвовали. На поверку все они оказываются алкашами-инвалидами. Принятые в ряды попрошаек, они зарабатывают по паре сотен рублей в день и даже не пытаются обмануть своих хозяев, заныкав выручку,— за такое крысятничество можно лишиться места, а то и остатков здоровья.
На тот момент, когда у Егорова свистнули «дипломат», нищенский бизнес в метро курировал тридцатипятилетний авторитет по кличке Сильвер. Его подручные бычки, они же бывшие спортсмены Костыль и Шайба, ежедневно собирали дань со своих подопечных. В тот день, когда несчастный начальник штаба потел в кабинете генерала, они удобно расположились в «БМВ-750» вблизи станции метро «Пушкинская».
От круглой «шайбы» метро отделилась стайка женщин и детей и направилась в сторону иномарки. Для братков, важно восседавших в элитном внедорожнике, все эти люди, косившие под обездоленных молдован, являли собой безликий сброд, а потому отсутствие в компании Сашки и Михая осталось незамеченным.
От группы нищих, сгрудившихся в сторонке, отделилась смуглая женщина небольшого роста. Некогда миловидное лицо хранило печать обреченности, прекрасно помогавшую ей в работе. На дне настороженных глаз притаилась вековая невысказанная тоска кочевого народа. Она прятала густые волосы под платком, а ноги — под длинной юбкой, одним словом, делала все, чтобы казаться убогой. Женщину звали Земфира, и она считалась в бригаде старшей.
Цыганка подошла к машине и протянула Костылю полиэтиленовый пакет с деньгами. Тот взвесил его на руке:
— Что-то негусто... Калеки два таких собрали.
Земфира ответила с характерным южным акцентом:
— Сэгодня понэдельник. Все злые как собаки!
— Просить надо лучше! — Костыль поморщился.— Слезу пускать, на коленях ползать. А вы бубните одно и тоже.
Он комично передразнил стандартный нищенский монолог:
— «Мы тут нэ мэстные, живем на вокзале. Поможите, люди добрые...» Кто ж вам, убогим, поверит?
Шайба громко заржал:
— Может, их в драмкружок записать?
Костыль снова демонстративно взвесил на руке пакет:
— Проще в Молдову свою выгнать! Виноград ногами давить. А сюда других, попроворней, привезти.
— Мы и так ползаем.— Земфира попробовала защититься.— Работаем с утра до вечера, хоть у кого спроси. Я вчера...
Браток оборвал ее на полуслове:
— Значит, сдаете не все! А?! Угадал?! — Он пристально посмотрел в карие глаза Земфиры.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. К подобным ревизиям она давно привыкла:
— Зачэм так говоришь?! Мы люди честные! На земле выросли. Чужого не возьмем.
— Знаем мы вашу честность! — усмехнулся Шайба.— Конокрады!..
По ее смуглому лицу пробежала судорога. Оскорбление, адресованное к ее племени, задело за живое. Земфира яростно расстегнула одежду:
— На! Обыскивай! Копейку найдешь, что хочэшь дэ-лай! Сына возьми!..
Бандит махнул рукой:
— Ты бы лучше так деньги просила!
— Не веришь?! Давай!..— не унималась женщина.— Обыскивай!..
Братки переглянулись и прочитали в глазах друг друга общую мысль: «Баба вроде горячая с огоньком но трахать такую — западло».
Костыль повернул ключ зажигания:
— Ладно, иди трудись. А там пусть шеф решает.
* * *
Побывав в непривычном состоянии побитой собаки, Егоров отправился вымещать наболевшее на своих нижестоящих коллегах. Первым делом он наведался в дежурную часть милиции метрополитена. Там слегка опешили: визит штабного начальства ничего хорошего не сулил. Майор Григорьев и капитан Волков безо всякого энтузиазма выслушали эмоциональный рассказ штабиста об украденном «дипломате». Информация уже прошла по линии телефонограммы, и задачу вроде как поставили, но где его искать-то?.. Если украли подростки, пиши пропало. Оба милиционера никак не могли понять, чего штабист так кипятится, щеки надувает — подумаешь, бумажки какие-то. Новые нарисуют...
— Развели тут у себя в метро богадельню!..— Егоров возбужденно мерил шагами кабинет: —Жулик на жулике. До работы не доехать. И это в канун трехсотлетия города! Что о нас цивилизованный мир подумает?!
— А что мы, товарищ подполковник, можем? — Григорьев привычно отфутболил обвинение в никуда.— Ответственности за попрошайничество нет. А жулик он или нет — не поймешь.
?т Тебе объяснить?! — Начштаба оперся ладонями о стол, сверля майора взглядом.
