Картер Браун - Коварный выстрел

— Бруно появится с минуты на минуту. Грим просто потрясающий! У него и помощник есть, девушка.

— Брунхильда?

— Как вы догадались?

— Интуиция, — самодовольно ответил я.

Он оглянулся и понизил голос почти до шепота:

— Открою вам маленький секрет, лейтенант. На самом деле Брунхильда — это Пенелопа Калторп.

— Да что вы говорите?

— Да, — с воодушевлением прошептал он. — Но это секрет, лейтенант.

— Ладно, так и быть, не проболтаюсь. А кто такая Пенелопа Калторп?

Он с недоумением посмотрел на меня.

— Вы шутите? Вы что, никогда не слышали о сестрах Калторп?

И тут я вспомнил — хотя лучше бы не вспоминал.

— Боже, только не они! — взмолился я. — Только не сестры Калторп! Эти сумасбродные идиотки из высшего общества — разгильдяйка Пенелопа и любительница всяческих розыгрышей Пруденс!

— Я вижу, вы их знаете, — произнес довольный Бауэрз.

Меня аж передернуло.

— Покажите мне того полицейского, который не знает Пруденс Калторп. Только произнесите ее имя, и вся полиция на ногах. Это именно она заорала «Спасайся, кто может!» на сессии ООН, а потом швырнула дымовую шашку прямо в делегатов и попала в голову руководителя русской делегации. Специальному уполномоченному нью-йоркской полиции пришлось целую неделю объясняться по поводу того, почему ее не казнили, но русских он так и не убедил.

Бауэрз довольно разулыбался.

— Вот видите, какая у них прекрасная реклама!

— В Лос-Анджелесе полгода назад, — мрачно продолжал я, — они наняли трейлер, среди бела дня заехали на автостраду и перегородили дорогу. После этого Пруденс начала бить в барабан, а Пенелопа исполнять танец живота. Ну, а в довершение ко всему устроила стриптиз, швыряя свою одежду в полицейских, которые приехали, чтобы их арестовать. Милочка Пруденс незаметно сунула свои трусики в карман одному лейтенанту, пока тот силком тащил ее в машину. И когда встретили их репортеры, она заявила, что лейтенант ее изнасиловал, и в качестве доказательства предъявила свои трусики.

— Да, что ни говори, а пошутить они любят, — кивнул управляющий. — Вы же знаете, они входят в десятку самых богатых женщин страны. Я польщен тем, что Пенелопа согласилась работать в нашей студии.

— Рад за вас, — сказал я. — Но она бы лучше купила ее.

Бауэрз уже не слушал меня.

— Вот они, — воскликнул он и снова посмотрел на часы.

Появился Бруно, высокий и худой, одетый в длинную черную мантию до пят. Гримеры действительно поработали на славу — вместо правого глаза зияла глазница, передних зубов не было, зато торчало два клыка, заходящих за нижнюю губу. И, наконец, поперек горла краснел шрам, как бы наспех зашитый черными нитками. Да, не хотел бы я встретиться с ним, даже с живым!

На голове у Брунхильды красовался шлем викинга, а вместо рогов с обеих сторон были приделаны кулаки, очень похожие на настоящие. Она была закутана в белый шелк и подпоясана железной цепью с огромными зубами. Рыжеволосая, с восхитительными ножками и, наверное, на мордашку ничего, но, чтобы выяснить это, понадобилось бы смыть грим.

Бауэрз снова глянул на часы.

— Еще минута, — пробормотал он.

— А кто в гробу? — спросил я. — Случайно, не труп, сбежавший от Чарли?

— Бутафория, — бросил он. — Прошу вас, не разговаривайте, лейтенант!

В студии вдруг воцарилась тишина. Бруно занял свое место за скамьей, Брунхильда встала рядом с ним. Камера приблизилась, чтобы снимать крупным планом. Я посмотрел на экран монитора и увидел, что загорелось название «Пасынок Франкенштейна». Послышалась какая-то таинственная музыка, затем появились титры «Ведущий программы — Бруно. Его помощник — Брунхильда». Крупным планом показали лицо и плечи Бруно. Он злобно посмотрел с экрана, затем указательным пальцем дотронулся до горла.

— В следующий раз, когда закричат «Режь!», я воспользуюсь безопасной бритвой, — самодовольно прошепелявил он. Потом он наклонился вперед, уставившись на зрителей своим единственным глазом. — Не забывайте, всего один шаг, и я у вас в гостиной!

Я прикинул, что не так уж он и плох, если увлекаться всей этой ерундой. Вел программу только Бруно, Брунхильда была как бы частью декораций. Два или три раза звучало обращение «Наш маленький монстр», который, вероятно, жил в гробу. Наверняка, гроб был кульминацией — так и оказалось.

— Он самое дорогое из всего, что у нас есть, — как бы по секрету сообщил телезрителям Бруно. — Наш шедевр, и мы так любим его. Мы задумывали, правда, кое-что другое, но такой уж он, получился. Знаете, перепутали формулу, но ничего страшного. Он такой милый… — Он обернулся к Брунхильде: — Открой крышку, дорогая, пусть наши друзья сами убедятся. Да и потом, если мы не можем спать, то почему бы и им не присоединиться к нам?

— Хорошо, дорогой, — радостно ответила помощница и направилась к гробу, но вдруг остановилась.

— Не заставляй наших друзей ждать, — проворчал Бруно.

— Дорогой, может, мне взять с собой топор? Ну, вдруг он… не спит?

— Это исключено, — ответил Бруно. — Сегодня я дал ему усиленную порцию яда. Он спит, как вампир в полдень!

— Ты такой умный, Бруно! — восторженно произнесла она. — Такой предусмотрительный!

— Ну, — самодовольно произнес он, — дай мне время, и я заставлю всех оборотней плясать под мою дудку.

Брунхильда склонилась над гробом, — камера крупным планом показала ее руки, медленно приподнимающие крышку. Она сдвинула ее в сторону, и та с грохотом упала на пол. В гробу мирно лежал, закрыв глаза, парень лет сорока, чуть полноватый, похожий на агента, рекламирующего матрацы.

Бруно по-прежнему стоял у скамьи и с воодушевлением болтал о том, что что-то напутали с формулой, когда создавали маленького монстра, и получилось совсем не то, что хотели. Другая камера показала в последний раз Бруно, когда он прощался со зрителями.

Я посмотрел на Брунхильду, стоявшую у изголовья гроба. Она обалдело уставилась на того, кто лежал в гробу. В это время камеры отключили, и громыхающий голос директора объявил, что съемка закончена.

— Прекрасно! — воскликнул Бауэрз, потирая руки. — По-моему, неплохое начало, лейтенант?

— Может, вы и правы, — ответил я и направился к гробу.

Брунхильда стояла все там же. Она смотрела сквозь меня невидящим взглядом. Подошел улыбающийся Бруно, довольный удачной съемкой.

— По-моему, все прошло замечательно, — весело прошепелявил он. — Вам понравился наш маленький монстр? Шедевр из папье-маше, как я его называю. — Он сунул обе руки в гроб и одновременно посмотрел на того, кто там лежал.

— На вашем месте я бы до него не дотрагивался, — пробормотал я. — Это далеко не муляж…

Бруно посмотрел на лицо парня и замер.

— Но это не… — Потом он увидел на груди «маленького монстра» огнестрельную рану с засохшей вокруг нее кровью. — Кровь… — прошептал Бруно и упал в обморок.

Брунхильда чуть слышно вздохнула, сделала шаг назад и тоже рухнула на пол рядом со своим хозяином.

— Да, жалкими монстрами оказались на самом деле вы, ребята! — воскликнул я, но они меня уже не слышали.

Откуда-то из-за спины раздался дикий крик. Я автоматически кинулся на голос и столкнулся с женщиной неопределенного возраста, в глазах которой застыл ужас. Она схватила меня за лацканы пиджака.

— Там! — завопила она. — В бутафорской, там девушка! Она мертвая!

Я с трудом отцепил ее пальцы от лацканов и поспешил в комнату. Бутафорская больше напоминала лавку старьевщика. На обшарпанном позолоченном троне восседала блондинка с застывшим взглядом. Я подошел к ней и дотронулся до ее щеки — холодная. Похоже, Чарли снова увидит свою пропавшую красавицу!

Шериф Леверс набил свою трубку и откинулся на спинку стула.

— Почему бы не начать с самого начала, Уиллер? — предложил он.

— Ну, что ж, давайте, — согласился я.

— Кто-то украл труп из морга, — сказал он. — Потом раздается анонимный телефонный звонок, и тебе сообщают, где искать труп, и он на самом деле оказывается именно там.

— Да, в телевизионной студии, — подтвердил я. — Но труп здесь не главное.

— Но он кому-то принадлежит.

По-моему, люди слишком большое значение придают неопознанным телам, особенно если за них отвечают.

— Кроме того, танатолога ударили по голове, и он потерял сознание, не забывай об этом, — резко добавил Леверс.

— Да, его ударили что есть силы, верно, — согласился я. — С такими, как он, иначе нельзя. Каждый раз, когда я оказываюсь рядом с Кацем, мне так и хочется врезать ему хорошенько.

— Ты что, недолюбливаешь его?

— Не задумывался над этим, — признался я. — Но стоит только приблизиться к нему на расстояние вытянутой руки, как у меня начинают чесаться кулаки и автоматически срабатывает рефлекс. Согласитесь, шериф, Чарли просто ничтожество.