Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Эван Хантер

отличают на редкость тонкий юмор, сжатые, однако чрезвычайно выразительные и запоминающиеся литературные портреты персонажей и психологические мотивировки их решений и поступков.

Д< w шин у Макбейна, для которого преступление и следе- гии< мили юте я не самоцелью, а поводом, становится исследованием человеческой души, психологических, бытовых и социальных условий ее существования. Стремясь максимально приблизить свои, книги к реальной жизни, автор часто прибегает к своеобразному приему, публикуя на их страницах подлинные образцы казенных бумаг, встречающихся в повседневной практике полисменов. Чтобы держать читателей в курсе событий, Макбейн то и дело напоминает о характерных «чертах "своих героев, о перипетиях их нелегкой жизни. Мы вновь и вновь читаем про седину на виске у одного из детективов и про странное имя у другого; можно считать это избыточностью, а можно — маркой сериала..

Макбейн делает для людей очень доброе дело. Каждый из нас живет в иллюзорной уверенности, что жертвой преступления может стать кто угодно, только не он сам. И только когда каждый человек проникнется осознанием того, что опасность нависла лично над ним и отпор уголовщине есть его личное дело, только тогда блюстители порядка в атмосфере ; полного и неукоснительного уважения к духу и букве закона смогут одолеть преступность. .

Черпая свои сюжеты из действительности, которая бывает страшнее любого вымысла, писатель не старается пощекотать нервы обывателю, жаждущему острых ощущений. Такова жизнь, и Макбейн честно рассказывает правду о том, что видит вокруг себя, реализуя долг художника и гражданина в стремлении помочь своим талантом сделать жизнь лучше и чище.

Ну и неделька!

Четырнадцать разбойных нападений, три изнасилования, поножовщина на Калвер-авеню, тридцать шесть краж и ограблений, а тут еще в следственном отделе начали красить стены.

Впрочем, это не мешало бы сделать давным-давно.

Детектив Мейер Мейер и сам не раз говорил, что стены необходимо покрасить. Но кто мог предположить, что городским властям приспичит затеять ремонт именно сейчас, в начале марта, когда на улицах промозгло, сыро, противно и нельзя даже чуточку приоткрыть окна, потому что проклятые батареи еле теплые. Так в отделе одновременно с резким запахом скипидара появились двое маляров. Они лениво водили кистями, один где-то под потолком, другой внизу, как раз под ногами сыщиков 87-го участка.

— Виноват, — сказал один из маляров, — не могли бы иы подвинуть эту штуковину?

— Какую? — спросил Мейер Мейер.

— Вот эту.

— К вашему сведению, — сказал Мейер Мейер, с трудом сдерживая негодование, — это не штуковина, а вшивый архив. В нем содержится драгоценнейшая информация о хулиганах, ворах и бандитах нашего района. Без него мы, трудолюбивые детективы, не смогли бы и шагу ступить.

— Страшное дело, — сказал первый маляр.

— Он не хочет двигать? — осведомился его напарник.

— Двигайте сами, — предложу Мейер Мейер. — Вам надо, вот и двигайте.

— Это не входит в наши обязанности, — объяснил первый маляр.

— Наше дело — красить, — поддакнул ему второй.

— В мои обязанности это тоже не входит, — возразил Мейер. — Мое дело — расследовать преступления.

— Как хотите, — отозвался первый маляр. — Но тогда мы забрызгаем ваш вшивый архив зеленой краской.

— А вы его накройте чем-нибудь.

— Нечем, — сказал второй. — Все ушло на столы.

— Ну почему мне вечно приходится играть в плохих водевилях? — спросил Мейер самого себя.

— Чего, чего? — не понял первый маляр.

— Он так шутит, — пояснил второй.

— Во всяком случае, в мои планы не входит двигать вшивый архив. И ничего другого я тоже двигать не намерен. Вы устроили здесь такой тарарам, что нам и за неделю не навести порядок.

— Стараемся, — скромно сказал первый маляр.

— И вообще мы к вам не напрашивались, — сказал второй. — Думаете, приятно торчать в полицейском участке? Думаете, это творческая работа? Ничего подобного. Это чистое занудство.

— Неужто? — спросил Мейер.

— А то нет, — сказал первый маляр.

— Еще какое занудство, — поддержал его второй.

— Представляете — все красим в один цвет. Стены — светло-зеленые. Потолок — светло-зеленый. Лестница тоже. Кошмар!

— На прошлой неделе мы красили киоски на ярмарке, знаете, на Каунсил-стрит. Совсем другое дело!

— Таких хороших заказов у нас еще не бывало, — сказал второй маляр. — Мягкие тона, у каждого киоска свой цвет. А знаете, сколько там у них киосков? И сколько красок? Там мы работали от души.

— А здесь скрепя сердце, — сказал первый.

— Через силу, — согласился второй.

— Все равно двигать ничего не буду! — отрезал Мейер. И в этот момент зазвонил телефон. — Восемьдесят седьмой участок, Мейер слушает.

— Неужели это действительно сам Мейер Мейер? — раздался голос в трубке.

— Кто говорит? — в свою очередь спросил Мейер.

— Умоляю вас, скажите, неужели это детектив Мейер Мейер собственной персбной?

— Он самый.

— Господи, я сейчас упаду в обморок!

— Послушайте, кто это…

— Сэм Гроссман.

— Привет, Сэм! Какого…

— У меня нет слов! Я в восторге от того, что говорю с такой знаменитой личностью, — сказал Сэм Гроссман.

— В чем дело? Ничего не понимаю.

— Неужели ничего?

— Честное слово. Что случилось?

— А ты угадай.

— Если я чего не переношу, так это загадок, — сказал Мейер. — Почему бы тебе не сказать прямо, что произошло.

На это Сэм только хмыкнул.

— Только тебя мне сегодня не хватало, — вздохнул Мейер.

— Ладно. Я звоню насчет мужского пиждака спортивного покроя, из шотландки, в красно-синюю клетку. Кто-то из ваших делал запрос по поводу пятна на левой ноле. Ты в курсе?

— Это я делал запрос.

— Карандаш под рукой есть?

— Да.

— Пиши: крови не обнаружено. Сперма отсутствует. Похоже, самое обыкновенное жирное пятно. Можем уточнить, что за жир.

— Необязательно.

— Хозяин пиджака подозревается в изнасиловании?

— У нас на этой неделе три десятка насильников. И два маляра.

— Не понял.

— Это я так. У тебя все?

— Все. Был рад поговорить с вами, Мейер Мейер. Если бы вы только знали, какое удовольствие мне это доставило…

— Если ты еще раз… — начал Мейер, но Сэм Гроссман дал отбой.

Мейер подержал трубку в руке, положил ее на рычаг. По черной пластмассе рассыпались светло-зеленые крапинки.

— Неряхи чертовы! — пробормотал он.

— Вы что-то сказали? — осведомился один из маляров.

— Ничего. ,

— А мне показалось…

— Слушайте, а каком отделе вы работаете?

— Коммунального хозяйства, — сообщил первый маляр.

— В ремонтном управлении, — уточнил второй.

— Почему бы вам не прийти