— Может быть, Эллен, в плане Джона что—то есть, — заговорил Мелоун. — Во всяком случае, иного выхода я не вижу. Если трюк удастся…
— Нет.
— Погоди. Джон, как бы ты связался с Хинчем?
— Где бы они ни прятались, у них наверняка имеется радио. Это наш канал связи. Какая—нибудь вымышленная история или состряпанное объявление в эфире — я еще толком не придумал. А если нам удастся передать ему сообщение…
— Но ведь Фуриа и Голди тоже его услышат.
— Пускай. Голди это заставит понервничать — меньше всего ей нужно, чтобы двое ее сообщников насторожились. А что касается Фуриа, то это настроит его против Хинча, и они могут вцепиться друг другу в глотку. Такая тактика разрушила не одну банду. Но как я говорил, я не могу решать за вас. Барбара — ваша плоть и кровь.
— Что скажешь, Эллен? — спросил Мелоун.
— О боже!
Секко встал, отошел к окну и стал посасывать пустую трубку.
— Помоги мне, Лоуни! — простонала Эллен.
— Ты хочешь, чтобы я принял решение?
— Не знаю.
— Ты должна знать. У нас нет времени, Эллен. Либо мне, либо тебе придется решать за нас обоих.
— Они убьют ее, Лоуни!
— Они могут убить ее в любом случае.
Она вздрогнула, словно он ее ударил.
«Эллен, Эллен, как иначе мне тебя подготовить?»
— Ну?
— Как скажешь.
Мелоун едва услышал ответ.
— Джон, — позвал он.
Секко повернулся.
— Мы согласны.
* * *
Оказалось, что шеф оставил Харви Радда ждать в фургоне.
— Я привез Харви на случай, если вы согласитесь, — сказал Секко. — Пока я ничего ему не говорил, но его придется уведомить.
Харви Радд был голосом долины Тогас. Бывший морской пехотинец, а потом диктор новостей, он отказался от престижной работы на нью—йоркском радио, чтобы основать независимую радиостанцию в Тонекенеке—Фоллс. Радд был ее владельцем, составлял программы, редактировал выпуски новостей, иногда сам выступал в эфире. Ему шел пятый десяток, он был типичным янки с длинным носом, но с отнюдь не длинным языком.
— Этому человеку можно доверять? — спросила Эллен в присутствии Радда.
Когда шеф ответил утвердительно, она кивнула и поднялась наверх.
Радд не сказал ничего — в том числе глазами, голубыми, как северный океан, и наблюдательными, как у впередсмотрящего на фок—мачте. Они не выразили ничего, даже при виде пластыря в волосах Мелоуна и рубца на его подбородке. Он ждал, положив рядом с собой на диван белую широкополую шляпу в техасском стиле.
Мелоун поведал всю историю, не утаив ничего. Радд слушал молча. Когда Мелоун закончил, шеф Секко сообщил ему свой план с использованием местного радио для связи с Хинчем.
— Ты сделаешь это, Харви?
— У меня двое детей. — Мелоун впервые услышал голос Радда. Он ожидал, что этот голос будет походить на дешевую гитару, как у его коллеги, полицейского Шерма Хэмлина. Шерм родился в Бутбей—Харбор и служил надзирателем в томастонской тюрьме, прежде чем последовал за замужней дочерью в Нью—Брэдфорд, не теряя свой акцент. Но голос Радда больше напоминал баритон саксофона Лоренса Уэлка.[11] — Что конкретно ты имеешь в виду, Джон?
— Ну, у меня возникла идея, пока Уэс вводил тебя в курс дела. Ты мог бы выпустить в эфир серию… как ты их называешь… рекламных фрагментов радиопьесы, которую ты якобы собираешься передавать на будущей неделе, чтобы вызвать к ней интерес слушателей. Мы должны использовать в сюжете подлинные факты этого дела, а кроме того, дать понять, что главарь шайки обманывает двух своих сообщников. Это должно встревожить Хинча…
Харви Радд покачал головой:
— Во—первых, Джон, наша станция не передает радиопьесы — их вообще уже давно не передают, так что это сразу покажется сомнительным любому, кто слушает радио. Во—вторых, если этот Хинч так туп, как ты говоришь, то этот способ для него слишком изощренный. В—третьих, судя по тому, что рассказал мистер Мелоун, на подготовку просто нет времени. Нужно принимать меры не откладывая — если возможно, сегодня.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Я бы сделал это на основе выпуска новостей. Такое поймет даже полоумный, и это будет звучать более убедительно.
— Мы не можем так поступить, мистер Радд, — сказал Мелоун.
— Почему?
— Потому что Фуриа тоже это услышит. А он знает, что такая информация могла поступить только от меня или моей жены. Это погубит мою девочку. Фуриа предупреждал, чтобы мы держали язык за зубами. Он опасный тип, мистер Рада, — может быть, даже психопат. Я не пойду на такой риск.
— Мы можем сделать это так, что вы и миссис Мелоун останетесь вне подозрений.
— Каким образом?
— Предоставьте это мне.
Рубец на подбородке Мелоуна начал пульсировать.
— Не знаю. Я должен подумать.
— Обещаю, мистер Мелоун, что без вашего согласия в эфир не выйдет ни слова. У вас есть пишущая машинка?
— Нет.
— Тогда дайте мне бумагу — все равно я не умею печатать.
Мелоун стал разыскивать бумагу, прислушиваясь к скрипам наверху, в комнате Барбары.
* * *
Девочка снова заплакала, и Фуриа предложил снова дать ей виски, но Голди сказала, что так ее можно отравить. Наверху в одной из ванной она нашла пузырек со снотворным, и проблема была решена.
Фуриа заказал на субботний ужин филе, и Голди весь день его оттаивала. Тэтчеры установили в старую кухонную плиту электрическую горелку, и Голди поджаривала мясо на медленном огне. Фуриа наблюдал за готовкой добрых двадцать минут.
— Я выбрал отличную бабу, — говорил он, любовно пощипывая Голди пониже спины. — На десерт я буду банановое мороженое из морозильника.
Потом Фуриа вернулся в гостиную, где Хинч с мрачным видом потягивал виски. После разбитого зеркала Фуриа посадил его на строгий рацион, и Хинчу это пришлось не по вкусу. Фуриа включил радио, настроенное на местную станцию, и растянулся на диване.
Сначала были общенациональные новости, затем новости из столицы штата. Наконец диктор с голосом, напоминающим звучание саксофона, объявил:
«А теперь новости долины Тогас. Секретарь городского управления Расе Ферхаус сегодня убеждал жителей Нью—Брэдфорда поддержать кампанию по наведению чистоты «Операция «Гражданская гордость», которую проводят молодежные организации. «Пожалуйста, присоединяйтесь к вашим соседям, — уговаривал мистер Ферхаус, — подбирая обертки от жвачки и прочий мусор и освобождая наш город от непривлекательного хлама в виде старых автомобилей, стиральных машин и прочего имущества, выброшенного владельцами. Администрация вносит свою долю, ремонтируя дорожные знаки, поврежденные подростками прошлым летом. Пожалуйста, вносите вашу долю, объясняя детям, что расплачиваться за подобный вандализм приходится вам — налогоплательщикам».
В результате сегодняшнего дорожно—транспортного происшествия на шоссе в миле к северу от Тонекенеке—Фоллс погибла девятнадцатилетняя Элисон Спрингер из Саутвилла и тяжело пострадали еще три подростка, отправленные в больницу Нью—Брэдфорда. Полиция штата утверждает, что автомобили участвовали в импровизированных гонках.
Нет никакого прогресса в проводящейся по всему штату охоте за двумя грабителями, которые застрелили Томаса Ф. Хауленда и похитили жалованье, предназначенное для сотрудников компании «Ацтек». «Я уверен, — заявил полковник Даг Пирс из полиции штата, — что преступники перебрались в один из соседних штатов, власти которых уже предупреждены».
— Ха—ха! — усмехнулся Фуриа. — Слышал это, Хинч?
— Ну и что? — буркнул Хинч. — Бабок у нас все равно нет.
«А теперь новости повеселее, — продолжал саксофонный тембр. — Еще одно таинственное происшествие в Нью—Брэдфорде едва не заставило шефа полиции Джона Секко и его департамент подумать, что город захлестнула волна преступности.
Двенадцатилетний мальчик по имени Уилли, который развозит нью—брэдфордскую «Таймс—пресс» в районе Холма Любовников, сегодня утром явился в полицейское управление сообщить о преступлении. Уилли заявил, что в четверг во второй половине дня, когда он развозил газеты на велосипеде в верхнем конце Олд—Брэдфорд—роуд, он видел, как — я цитирую — «низенький костлявый тип с чем—то вроде чулка на голове пробрался в один из домов». Уилли быстро спрятался за кустом рододендрона и стал наблюдать. По его словам, человек вскоре вышел из дома с маленькой черной сумкой, которой у него не было, когда он туда входил…»
— Что за черт! — Хинч выпрямился.
— Заткнись! — прошипел Фуриа. — Давай послушаем.
«…снял чулок и зашагал вниз по дороге. Уилли последовал за ним и видел, как он свернул к Холму Любовников и направился к центру города».
Хинч смотрел на Фуриа, разинув рот. Фуриа вскочил с дивана и уставился на радио.
