- В другую хату.
- В сто пятую?
К разговаривающим приблизился голый по пояс зэк в толстых очках, с внешностью интеллигентного штангиста-тяжеловеса. Он делал разминочные упражнения: боковые наклоны, взмахи руками, повороты туловища, и вроде бы был поглощен своим делом и не прислушивался, о чем они говорят, но его подход можно было воспринять как легкий намек: начальник, ты не прав; а если надумаешь решить вопрос силой, то поимеешь такой геморрой, что неизвестно еще, кому будет хуже.
Голиков посмотрел на «штангиста» и спросил у Айдара:
- Тебе-то что?
- А Егоров где?
- Уволен.
Сжимая под мышкой тощий пакет с вещами, подошел Краснов.
- Подожди, - распорядился Айдар, - сядь на место.
- Ты чего? - высокий Голиков навис над Айдаром. - Да ты оборзел, Шамангалиев! Я тебя…
- Я тут про сто пятую один оч-чень интересный звон слышал, - приобняв Голикова за плечо, Айдар вывел его из камеры, и что-то принялся говорить, перебирая четки пальцами правой руки. Айдар говорил тихо, и Голиков наклонял голову, чтобы расслышать. До оставшихся в камере долетело только несколько слов - «беспредел», «пресс», «барыга», «развели», «опустили»…
Голиков слушал и Айдара не перебивал.
- Вот такие дела, - закончил Айдар и, перестав обнимать Голикова, зашел в хату.
Голиков поправил фуражку и несколько секунд смотрел на Айдара, потом задиристо, но без внутренней уверенности, спросил:
- Ну и что?
- Да ничего, - с улыбкой пожал плечами Айдар.
- Один хрен, не я здесь все решаю. - Голиков захлопнул дверь; лязгнули наружные запоры.
Айдар, перестав улыбаться, прошел к своей шконке и достал из-под матраса сотовый телефон. Набирая номер, задумчиво посмотрел на Краснова:
- Плохо дело, парень. - Потом сказал в трубку: - Чингиз, салям! Найди мне телефон Шилова из убойного.
Все ребята ждали возвращения Шилова с совещания в одном кабинете.
- Ну что?
- Подчистить все, - Шилов оглядел свою команду. - Столы, сейфы и дома.
- Думаешь, будут обыски? - Спросил Соловьев.
- Не исключено.
- Надо было нам все-таки этим уэсбэшникам рыло начистить, - вздохнул Джексон.
- Не думаю, что это решило бы вопрос, - Шилов достал из кармана звонящий мобильник. - Да! Айдар? Рад, что ты звонишь на этот громкий телефон. Понял… Спасибо. Я помню твой вопрос.
- Кто это? - Спросил Скрябин.
- Да так, еще одна моя коррупционная связь. Проблемы продолжаются, надо ехать к Юрке в прокуратуру.
* * *
Юра Голицын зашел к Кожуриной отдать шило, которое он одалживал, чтобы сшить уголовное дело, готовое к передаче в суд.
Кожурина сидела за столом и красила ногти. Сегодня на ней была не форма, а клетчатый пиджак и нарядная блузка.
- Спасибо. С меня причитается.
- Можно натурой, - глядя на Голицына сквозь раздвинутые, чтобы не смазать подсыхающий лак, пальцами, ответила Кожурина.
- Танюша, я вообще-то женат, но в принципе…
- Размечтался! Сшей мне тоже, вон, дело лежит… А то рука болит.
- И ногти жалко.
- И ногти, и себя. Что я здесь делаю в расцвете лет, за что пропадаю?
- За любовь к искусству.
- Это я давно отлюбила, мне бы что-нибудь посвежее.
Голицын взял папку с делом, взял специальный станок, в котором закреплялись бумаги, чтобы в них можно было проколоть шилом ровные дырки, а потом продеть в дырки нитку. Сел за небольшой столик, на котором стояли электрический чайник, сахарница и чашки, расчистил место для работы. Прочитав на обложке дела фамилию обвиняемого, удивился:
- Это ты по Васюкину уже закончила? Быстро!
- Он тоже ничего понять не успел. Думал, что я целыми днями глазками хлопаю и ногти крашу, а я его ко всем трем трупам железно привязала. Адвокат только крякнул.
- Французы называют это «Железный кулак в бархатной перчатке», - заметил Голицын, с трудом прокалывая первые пятьдесят страниц из трехсот, составляющих уголовное дело.
- А что делать? Мужчины меня недостаточно любят, вот и приходится их ставить на место.
- Какое счастье, что я в числе твоих друзей, - Голицын закрепил в станке следующую партию документов.
- Р-р-р-р! - Кожурина растопырила пальцы, изображая лапы готового атаковать тигра.
- Ой! Нет, не убивай меня…
- Ладно, живи. А вот приятеля твоего Шилова приласкать придется.
- Ты о чем?
- О том, что арестовывать его надо.
- Ты что, серьезно? - недоуменно смотря на Кожурину, Голицын заложил в станок очередную партию документов.
- Меньше будет тусоваться с авторитетами.
- Так это ж часть его работы.
- Под бандитскую дудку плясать?
- Тань, ты чего? - Голицын отложил шило. - Ты же не первый день в следствии, и оперативную работу знаешь.
- Юра, похищение людей - это преступление…
- О чем ты говоришь?!
- Я говорю о законе, который нельзя нарушать никому, в том числе и твоему распрекрасному Шилову. Превышение служебных полномочий - это минимум. А если по максимуму…
- Тань, ты бы не спешила, а? Я в теме, там море нюансов.
- Ну вот разберемся.
- А Шилов здесь при чем? Тех парней повязал Гера Моцарт, его и закрывайте.
- Его тоже, само собой. Им в камере на пару веселее будет.
Голицын встал, подошел к столу Кожуриной.
Она продолжала разглядывать пальцы, подправляя кроваво-красный маникюр.
- Тань… Ведь это Арнаутов тебя подбил? У него на Шилова давно зуб. Ты не допускаешь, что это его подстава?..
Кожурина воткнула кисточку в пузырек с лаком. С прищуром посмотрела Юрке в глаза. Она уже чувствовала, что он сейчас скажет. Ничего особенного, об этом давно шептались в прокуратуре.
И как только он это сказал, мгновенно отреагировала.
- …или ты замуж любой ценой хочешь?
- А не пошел бы ты на все буквы? Пока лицо целое!
Голицын хмыкнул и, качая головой, вышел из кабинета.
А уже через пятнадцать минут он разговаривал с Шиловым.
Они прогуливались по скверу неподалеку от здания прокуратуры.
- Значит, говоришь, банда Шилова - Дробышева? - усмехнулся Роман.
- Угу.
- Красиво звучит!
- Я поговорю с прокурором…
- Подставишься, и тебя тоже в оборотни запишут.
- Попытка - не пытка.
- Спасибо. Но, вообще-то у меня к тебе другая просьба. Мне надо Мишу Краснова выпустить на подписку. В тюрьме его заставят изменить показания, как Селиванова, или убьют.
Голицын что-то прикинул, вздохнул:
- Да-а, дела! Это надо с шефом решать.
- Попробуешь что-нибудь сделать?
- Попробую. Когда надо?
- Сейчас уже надо. Потом будет поздно.
- Как всегда. Ладно, давай!
Пожав Шилову руку, Юра ушел.
В эфире неслись короткие переговоры групп наружного наблюдения:
- «Первый» - «Шестому»: что у вас?
- Объект сел на скамейку, курит. Связь уходит. Ведем ее?
- Установите, кто такой, и догоняйте нас.
- Понял, первый. Работаю.
Шилов приехал домой, но заходить в квартиру не стал. Постоял на лестничной клетке, наблюдая в окно. Когда во двор въехала и скромно заняла место в ряду других машин неприметная «шестерка» темного цвета, он тихо выругался.
Выругался в свой адрес. Дебил! Ты что, первый год в розыске? Раз они взялись прослушивать телефон, то и «ноги», конечно, приставили. Как долго они за ним ходят? Еще вчера померещилось «что-то такое». Он проверился, и решил - действительно, померещилось.
Так, что они могли видеть сегодня? С утра поехал на работу, пробыл там несколько часов, потом встретился с Юркой Голицыным. Но сам факт такой встречи ничего компрометирующего в себе не содержит, а их разговора «ноги» услыхать не могли. Юрка отправился в прокуратуру - наверняка его проводили, чтобы установить личность, - он же приехал сюда, купив по дороге газету.
А что было вчера и позавчера? Ладно, потом будет время вспомнить и проанализировать свои перемещения и контакты. Но, если навскидку, ничего особенно ценного для УСБ слежка пока принести не могла.
Шилов позвонил в соседнюю квартиру. Открыла пожилая хорошо одетая женщина.
- Лариса Павловна, здравствуйте!
- Да, дорогой.
- Можно от вас сделать звоночек, а то у меня телефон барахлит.
- Господи, да конечно. Проходите на кухню, Ромочка… А я стираю.
- Спасибо. - Шилов устроился у телефона, а женщина скрылась в ванной, где шумела вода и работала стиральная машина.
- Как родители?
- Да ничего, позванивают, - Шилов нашел в газете объявления о сдаче квартир и взялся за телефон.
Большинство квартир оказалось уже сдано. Повезло с одним из самых последних: и место удобное, и условия ничего.
- Хорошо. Нет, смотреть не буду, въеду прямо сегодня. Хорошо… Хорошо… Договорились!
После этого Шилов перезвонил Соловьеву:
- Серега! Бери нашу гражданскую «девятку» и подъезжай к Гостинке, на Перинной линии. Где-то через тридцать минут. Понял? Все.
