Колльберг не мог похвастаться хорошим знанием Сконе, но он знал, что Юнгхюсен расположен на мысу, который пересекается каналом Фальстербу, и что в поселок ведет одна-единственная дорога.
— Он успевает выскользнуть до прибытия первой полицейской машины?
— Шутя. Там всего несколько минут езды, Юнгхюсен находится у самого канала. Сам понимаешь, в то утро там царило некоторое замешательство. Наших в том районе было предостаточно, но большинство развлекалось гонками на новой магистрали между Мальмё и Веллинге. Кстати, две полицейские машины столкнулись. А наш друг Каспер добрался до Веллинге, там у него кончился бензин, он свернул с дороги, украл другую машину и дал ходу.
— Куда?
— К черту на рога. У нас искать его бесполезно. Но теперь есть данные о второй машине. Надо выследить.
— Надо… — рассеянно подтвердил Колльберг, думая о своем.
— Если только владелец сообщил верный номер, верную марку и верный цвет.
— Я тебя вот о чем хочу спросить, — сказал Колльберг. — Пусть даже мой вопрос будет тебе против шерсти. Не для того, чтобы опровергнуть официальную версию, просто мне лично важно знать, что именно произошло.
— Давай, не стесняйся.
— Что произошло на самом деле с Борглюндом?
— Я могу сказать только, как это мне представляется.
— Ну и что же тебе представляется?
— По-моему, Борглюнд сидел сзади и спал, когда задержали машину с ворами. Когда он выбрался из машины, заваруха уже началась. Кристер Паульсон, а возможно, и Каспер, открыли огонь, и Гектор стал отстреливаться — результат известен. Борглюнд залег в укрытие, а попросту говоря, шлепнулся в канаву. И видимо, попал прямо на осиное гнездо. Оса ужалила его в шейную артерию. В воскресенье он явился на дежурство, но почувствовал себя плохо, и его отпустили домой. В понедельник угодил в больницу. Он уже был без сознания, да так и не пришел в себя.
— Несчастный случай, — пробурчал Колльберг.
— Да. Но не первый в своем роде. Насколько мне известно, такие вещи случались и раньше.
— Ты разговаривал с ним до того, как он попал в больницу?
— Говорил. И ничего толком не узнал. Дескать, остановили какую-то машину, и кто-то из этой машины открыл огонь. Тогда он залег в укрытие. Понятное дело, перетрусил.
— Теперь мне известно, что говорят все участники происшествия, кроме Каспера, — сказал Колльберг. — Никто не утверждает положительно, что Каспер стрелял или хотя бы поднял руку на кого-либо. И все эти разговоры об убийстве Борглюнда сплошное лицемерие.
— Так ведь прямо никто ничего и не утверждает. Сказано только, что он скончался от повреждений, полученных в связи с перестрелкой. А это на самом деле так. Ты куда, собственно, клонишь?
Монссон озабоченно посмотрел на Колльберга.
— Я думал о парне, на которого охотимся, — ответил Колльберг. — Пока мы не знаем, кто он, но скоро выясним. За ним гонятся — от такой облавы хоть кто голову потеряет. А на самом деле может оказаться, что он повинен всего-навсего в краже. Не нравится мне это.
— Еще бы. А что в нашей работе может нравиться человеку?
Снова зазвонил телефон.
Мальм.
— Что нового? Что сделано?
Колльберг передал трубку Монссону.
— Он лучше меня в курсе дела, — покривил Леннарт душой.
Монссон невозмутимо изложил по порядку все новости.
— Что он сказал? — спросил Колльберг, когда разговор окончился.
— «Прекрасно!» И еще сказал, чтобы мы двигались дальше на всех парах.
Через час явился Бенни Скакке, привел злополучную машину.
Эксперты зафиксировали отпечатки пальцев, затем начался осмотр.
— Ну и старье, — заметил Монссон. — Так, краденое имущество… Старый телевизор… ковры… статуэтка какая-то, если это можно назвать статуэткой. Спиртное… Разное барахло. И несколько монет из копилки.
— Плюс двое убитых и столько же раненых — вероятно, пожизненных инвалидов.
— Вот уж действительно неоправданные жертвы, — заметил Монссон.
— Остается позаботиться о том, чтобы их не прибавилось, — заключил Колльберг.
Они тщательно обыскали старый «шевроле». У обоих был немалый опыт в таких делах, а Монссон вполне заслуживал звание эксперта по обнаружению вещей, которые ускользали от внимания других.
И на этот раз ему повезло.
Между спинкой и сиденьем кресла, что рядом с водительским, попала сложенная несколько раз тонкая бумажка. Обивка разлезлась, и бумажка застряла под ней. Колльберг был почти уверен, что он ни за что не нашел бы этот клочок.
Они возвратились в кабинет Монссона.
Колльберг развернул бумажку, Монссон вооружился лупой.
— Что это такое? — спросил Колльберг.
— Валютная квитанция, выдана каким-то датским банком, — объяснил Монссон. — Точнее, копия квитанции. Одна из тех бумажек, которые либо выбрасывают сразу, либо складывают и суют в карман. И теряют потом, когда из того же кармана достают носовой платок.
— И на ней положено расписываться?
— Как правило, — сказал Монссон. — Но не всегда. Зависит от правил данного банка. Здесь роспись есть.
— Ну и почерк! — сердито заметил Колльберг.
— А кто из молодых в наше время пишет лучше? Что там?
— Кажется, Ронни. Дальше К. И маленькая «а», и какие-то закорючки.
— Кажется, Ронни Касперссон, — заключил Монссон. — Или Каспарссон. Но это лишь догадка.
— Ронни — совершенно точно.
— Что ж, проверим, может быть, и обнаружится какой-нибудь Ронни Касперссон.
Вошел Бенни Скакке. Постоял, переминаясь с ноги на ногу. Колльберг посмотрел на него:
— Что там у тебя?
— Да вот, привел несколько человек, знакомых Кристера Паульсона. Девушка и два парня. Будете говорить с ними?
— Я поговорю, — ответил Колльберг.
Во внешности молодых людей не было ничего необычного. Впрочем, семь-восемь лет назад они сразу привлекли бы к себе внимание: длинные кожаные куртки с вышивкой, на парнях джинсы, тоже разукрашенные вышивками, на девушке длинная юбка, то ли индийского, то ли марокканского типа. Все трое в кожаных сапогах на высоком каблуке. Волосы до плеч. Они смотрели на Колльберга с тупым безразличием, которое в любую минуту могло смениться враждебностью.
— Привет, — поздоровался Колльберг. — Есть будете? Кофе, бутерброды?
Ребята пробурчали нечто утвердительное, а девушка тряхнула головой, убирая волосы с лица, и звонко отчеканила:
— Накачиваться кофе да объедаться белым хлебом — только себе вредить. Хочешь быть здоровым — ешь натуральные продукты, пока еще можно хоть что-то найти. Избегай мяса и всяких суррогатов.
— Ясно, — сказал Колльберг. И повернулся к стоявшему у двери стажеру. — Принеси три чашки кофе и побольше бутербродов, — распорядился Колльберг. — Зайди в овощную лавку на углу и купи здоровенную морковку, чтобы было побольше витаминов.
Стажер вышел. Ребята заржали, девушка сидела прямо и сурово молчала.
Стажер вернулся с кофе, морковиной и розовым от усердия лицом.
Теперь рассмеялись все трое. Колльберг мог бы и сам усмехнуться, но ему не стоило большого труда сдержаться. К сожалению.
— Ну так, — заговорил он. — Спасибо, что пришли. Вам известно, о чем речь идет?
— Кристер, — ответил один из парней.
— Вот именно.
— По сути дела, Кристер был вовсе не плохим человеком, — сказала девушка. — Да только общество испортило его, и за это он ненавидел общество. А теперь легаши его убили.
— Он и сам ранил двоих, — вставил Колльберг.
— Ну и что. Меня это не удивляет.
— Почему?
После долгого молчания один из парней ответил:
— Он всегда ходил с оружием. Когда шпалер, когда стилет, когда еще что-нибудь. Говорил, что в наше время иначе нельзя. Как будто он был доведен до отчаяния — так, кажется, говорят?
— Моя служба заключается в том, чтобы разбираться в таких делах, — сообщил Колльберг. — Противное занятие — и отнюдь не благодарное.
— А наша весьма противная и неблагодарная задача — жить дальше в этом прогнившем обществе, которое не мы довели до такого состояния, — сказала девушка. — Жить и каким-то образом вернуть ему человеческий облик.
— Кристер не любил полицейских? — спросил Колльберг.
— Все мы ненавидим легавых, — ответила девушка. — И за что нам их любить? Они ведь ненавидят нас.
— Вот уж правда, — подхватил один из парней. — Нигде в покое не оставляют, ничего не разрешают делать. Сядешь на скамейку или на траву — легавый тут как тут. А представится случай — так подкинут…
— Или издеваются, — вставила девушка. — Еще неизвестно, что хуже.
— Кто-нибудь из вас видел парня, который поехал с Кристером в Юнгхюсен?
— Каспера-то? — заговорил второй парень. — Я видел. Совсем немного. Посидели вместе, потом пиво кончилось, и я ушел.
— И как он тебе показался?
— Славный парень. Безобидный, такой же, как и мы все.
— Значит, тебе известно, что его звали Каспер?
